Макс Фрай - Слишком много кошмаров
«Давай так, – согласился я. – И оставайся на связи».
– Извините, пожалуйста, – сказал Нумминорих вслух. – У меня очень много работы. Надеюсь, ещё увидимся.
Он вышел, и мы с Пелле Дайорлой остались вдвоём.
– Никогда раньше не говорил с невидимым собеседником, – пожаловался я. – Чувствую себя полным идиотом. И даже не знаю, куда можно сесть, чтобы не угодить к вам на колени.
– Садись в кресло, – великодушно предложил Пелле. – Всё-таки ты здесь в большей степени гость, чем я. Я уже третий день тут живу, а ты только вошёл. Ничего, что я на «ты»? У нас, на побережье, это не нахальство, а способ выразить симпатию. Хотя в столице принято иначе, это я помню.
– На «ты», так на «ты», – согласился я, устраиваясь в кресле. – Ничего не имею против способов выражения симпатии. А где ты сейчас сидишь? Ну, чтобы я знал, в какую сторону говорить.
– Наверх смотри, – посоветовал он. – Я собираюсь залезть в гамак. Это довольно непросто, но результат стоит усилий.
Гамак действительно принялся дергаться и раскачиваться, потом понемногу затих.
– Значит, устроился, – констатировал я. –Ты мне вот что скажи, тебя Малдо сюда хвастаться позвал или на помощь?
Гамак ответил ухмылкой.
– Да конечно хвастаться. Какая от меня может быть помощь? Я в этой его древней архитектуре на новый лад ни хрена не смыслю. И не колдовал толком уже так давно, что теперь не вспоминать, а заново учиться придётся. Зато делать большие глаза и говорить: «Ну ни хрена себе ты даёшь!» – у меня очень неплохо получается. А Малдо только этого и надо.
Не могу сказать, что я всегда сходу распознаю фальшь. На самом деле, обмануть меня довольно просто. Но бывает такая особая безмятежная разновидность искренности, имитировать которую невозможно. Искренность хитреца, говорящего только часть правды, звучит совершенно иначе. Искренность вдохновенного лгуна, который свято верит каждому своему слову, тоже. Ни тому, ни другому, при всём мастерстве, не даётся беспечность дыхания, совершенно особый, небрежный, расслабленный его ритм. Дыханию собеседника я верю куда больше, чем логике повествования и интонациям – не сознательно, интуитивно. Сам начинаю дышать в том же ритме и сразу же утрачиваю способность хитрить. Собственно говоря, это и есть безошибочный индикатор искренности моего собеседника: когда я вдруг понимаю, что сам не хочу, почти не могу ему врать.
Сегодня в этом смысле выдался совершенно ужасный день. Сперва этот чёртов гений Малдо Йоз, теперь его приятель с побережья, возможно, единственный в столице Соединённого Королевства обладатель секрета изготовления приманки для спящих, волшебного порошка кель-круальшат. Оба они говорили с той самой безмятежной искренностью, присущей людям, невинным не только в делах и помыслах, но даже в самых смелых потаённых мечтах. Что, с одной стороны, хорошо – зачем мне тут в моём городе лишние злодеи? А с другой, совершенно не увязывалось с выводами, сделанными из других наблюдений: во Дворце Ста Чудес сновидцы становятся жертвами невыносимых кошмаров и сходят от них с ума.
От такого противоречия свихнуться впору.
И при этом мне отчаянно не хотелось хитрить с обоими. С Малдо я ещё как-то держался, ходил вокруг да около; впрочем, довольно неумело. Будь он настоящим злоумышленником, влёт бы меня раскусил.
А теперь – здрасьте пожалуйста, начинай всё сначала!
– На самом деле, насколько я успел изучить Малдо, одними похвалами от него не отделаешься, – сказал я. – Он и от меня помощи потребовал. Чтобы я вспомнил для него, как гулял по Черхавле...
– Морские девки! Ты что, там был?!
– Был. Но... Неважно. Ему же не только Черхавла нужна. Любые интересные воспоминания в дело пойдут. Готов спорить, что тебя он уговаривал вспомнить жизнь послушника Ордена Водяной Вороны. Для Дома Страха – он же даже выглядит, как резиденция вашего Ордена. Говорил небось: «Прикинь, как это будет здорово: любой человек сможет ощутить себя послушником, который не знает, убьет его Магистр Лойсо прямо сегодня, или всё-таки только через год».
– До таких разговоров дело не дошло, – мрачно сказал глас свыше. То есть, Пелле из гамака. – Я сразу отказался наотрез. А Малдо слишком хорошо меня знает, чтобы пытаться переубедить. Мне вообще кажется, Дом Страха – это глупая затея. Посоветовал ему переделать. Ни к чему людей лишний раз пугать. Сами найдут, чего испугаться, и нас не спросят.
Ну надо же, а.
Но порошок! Чёртов грешный порошок Кель-круальшат. И весь этот ужас потом.
– Я ему то же самое про Черхавлу сказал, слово в слово, – кивнул я. – Не везёт Малдо с друзьями, что тут будешь делать! Художник страдает, а нам, гадам, лишь бы крылья ему обрубать.
– Ничего. Новые вырастут. И есть надежда, что лучше прежних. Не такие дурацкие. Он же мальчишка ещё. Вечно я об этом забываю.
– Но, по крайней мере, Кель-круальшат ты ему привёз, – невинно заметил я.
Иными словами, пошёл ва-банк.
– Да чего его возить туда-сюда, – флегматично откликнулся Пелле Дайорла. – Самому сделать проще простого, особенно тут, в Ехо, где за всеми компонентами можно сходить на рынок. А не под землю и не в дремучий лес, предварительно дожив до нужного времени года.
Сделать. Вот оно как.
– Я давным-давно научил Малдо готовить Кель-круальшат, – продолжал Пелле. – Он же с этой своей идеей чуть ли не с детства носился. Хотел построить прекрасный дворец, где люди будут видеть интересные сны наяву. Только об этом и говорил с утра до ночи, а если выпьет – всё, выноси козу из дома. В смысле, спасу нет.Я его слушал-слушал, а однажды спросил: ну и как ты собираешься заставить зрителей расслабиться и внимать? Люди обычно даже в разговоре друг друга толком не слышат, так поглощены собой. А ты хочешь, чтобы они твои наваждения проживали во всей полноте. Так я ему сказал.
– И что?
– Ну как – что. Парень растерялся, потому что никогда не ставил вопрос таким образом. Думал, все такие же любопытные и внимательные, как он сам. А это, конечно, ошибка. И тогда я ему подсказал, что делать, когда придёт время. Как захватить чужое внимание. Кель-круальшат действует не только на спящих, но и на бодрствующих, просто гораздо мягче. Ты уже был в Куманском павильоне?
– О да, – невольно улыбнулся я.
– И не отвлекался на посторонние мысли?
– Совершенно. Хотя, по идее, мне было, на что отвлекаться. Целая куча проблем!
– Тогда ты понимаешь, о каком воздействии я говорю. Получается, я здорово помог Малдо с этим его дворцом. Причём задолго до того, как он сам понял, чего хочет. А теперь я пас. Желаю быть тут праздным гостем. Так ему и сказал.
И гамак яростно закачался под потолком, демонстрируя неукротимое стремление невидимого гостя к абсолютной праздности.
Но я упорно гнул свою линию:
– И Кель-круальшат он сам делал?
– Сам. Ну, я, конечно, был рядом. Присматривал за процессом. Такие дела нельзя пускать на самотёк. Небольшая ошибка, и кто знает, какая дрянь может получиться? Даже думать об этом не хочу... А чего ты к моему благовонию прицепился? Что с ним не так?
– Возможно, вообще всё.
– С каких это пор? – сердито спросил Пелле Дайорла.
– Точно пока не знаю, – сказал я. – Будем считать, что со вчерашнего вечера, когда мы нашли первого чокнувшегося от ужаса сновидца.
– Сочувствую всем участникам этого печального события. Но Кель-круальшат-то тут при чём?
– Сегодня мы нашли ещё нескольких. Мой коллега Нумминорих – тот, который ушёл – нюхач. Он учуял незнакомый запах; приглядевшись, мы увидели частицы голубого порошка. Разузнали, что это такое; когда выяснили, что приманка для сновидцев, считать это случайным совпадением стало довольно непросто. Следы порошка привели нас сюда. Таких следов вокруг Дворца Ста Чудес довольно много. В конце каждого рано или поздно обнаруживается очередная жертва. Симптомы во всех случаях схожи: спящий страдает от кошмара, порождённого его сознанием, а не внешними обстоятельствами, происходящее вокруг игнорирует полностью или выборочно, выбирая для восприятия только те детали, которые могут усилить страх, не просыпается, постепенно сходит с ума; по утверждению опытного знахаря, безумие затрагивает спящего целиком и может продолжать развиваться после его пробуждения. Такая примерно картина. И похоже, дело тут именно в вашем порошке.
– Этого не может быть, – твёрдо сказал Пелле Дайорла.
И внезапно стал видимым. Ясно, что просто действие заклинания закончилось, как он и обещал. Но выглядело так, будто бесплотный дух от возмущения обрёл телесность.
Он вылез из гамака, уселся передо мной на один из стульев, такой низкий, что колени практически уткнулись в подбородок, и повторил:
– Этого не может быть. То есть, ты, конечно, думай, что хочешь. Но на твоём месте я бы всё-таки прислушался к мнению специалиста. Возможно, на сегодняшний день единственного в Соединённом Королевстве.
