Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
– И на эту вакансию много претендентов? – Она усмехнулась, во рту стало горько, словно она откусила лимон.
– Нет, – он покачал головой. – То есть желающие, конечно, есть. Но на эту вакансию не бывает слишком много достойных кандидатов.
– Тогда в чем же дело?
– Есть одна очень талантливая девочка. И ей очень нужен контракт, чем скорее, тем лучше.
– Нужнее, чем мне?
– По правде сказать, в ней я заинтересован больше.
Все. Вот так вот. Так всегда бывает. Ты проходишь конкурс, отбор, готовишься к соревнованиям, ночами не спишь, а все уже решено заранее, все места распределены. Нечего даже и рыпаться. «Инга, ты уже слишком взрослая, чтобы верить в справедливость», – сказала она себе. Надо что-то придумать, прямо сейчас, пока он еще настроен на разговор с ней, пока она не превратилась из равноправного партнера, с которым можно заключить договорные отношения, в назойливую муху. Не может быть, чтобы у нее не было шансов! Так думала голова, а внутри билась, хлопала крыльями неубиваемая, незатихающая радость. Бывают, интересно, анти-анти-депрессанты? Нельзя же так все время ходить и радоваться, даже если на ногу упадет батарея! Но сейчас не это важно, важно другое – ни в коем случае нельзя снова превратиться в просительницу, надо держать себя на равных, надо предлагать себя как выгодный товар.
– Моя открытка, вот эта, сегодняшняя, ее можно назвать работой профессионала? – спросила Инга.
Он кивнул, изучая ее своими круглыми глазищами, как визажист, перед тем как взяться за дело.
– Но я же только начала работать. Вы сами говорили, скрапбукером нельзя стать за два месяца, а я стала им за две недели!
– Инга, помните, вы принесли мне чужую открытку?
– Это была ошибка! Я хотела вызвать вас на разговор, любыми средствами.
– Неважно. Откуда она у вас? Теперь-то вы можете сказать?
– Мне дал ее человек, с которым я встречаюсь. Ему подложили эту открытку в служебную почту.
– То есть вы не знаете, кто автор открытки?
– Нет.
Инга не могла понять, к чему он клонит.
– Тогда я вам скажу. Эту открытку сделала та девушка, которой я собираюсь в этом году предложить контракт. Это одна из ее первых работ. Отдайте ее тому, кому она предназначалась, и посмотрите на результат.
Он порылся в портфеле, вернул ей открытку с бабочкой. По рукам подул теплый ветерок, запахло цветами.
– И что потом?
– Потом у вас все вопросы отпадут сами.
– У меня нет ни малейшего шанса? – Инга перестала дышать.
– Есть. Если та девушка откажется от контракта, я заключу его с вами.
– И что же мне теперь делать?
– Ждать. – Он мягко улыбнулся, у Инги свело судорогой ногу.
Как это вообще можно, ждать? Уму непостижимо! Да она не дочь собственным родителям, если будет сидеть сложа руки, пока Меркабур прибирает их к себе.
– Да, кстати, Инга. Думаю, вас теперь можно назвать настоящим V. S. скрапбукером. Сегодня я постараюсь разобраться с вашим шантажистом.
– Хорошо бы, а то он уже плохо выглядит, – машинально ответила она.
Магрин удивленно приподнял брови.
– Тяжело все-таки собирать пазл из четырех тысяч частей, особенно если деталей не хватает.
Он рассмеялся.
– Честное слово, вы мне нравитесь! На следующий год я буду настаивать на вашей кандидатуре.
Издевается, что ли? Инге захотелось дать ему пощечину.
– Когда я узнаю, с кем будет заключен контракт? – холодно спросила она.
– До первого ноября. Такие правила.
Значит, осталось всего две недели. Она вежливо прощалась с Магрином, а сама думала только об одном: надо найти соперницу и уговорить ее не подписывать контракт. У этой девицы ведь тоже родители есть, она должна понять. Ингу вдруг озарила мысль, от которой сердце забилось сильнее. Магрин сказал, «хозяйка альбома», а та девушка стала скрапбукером совсем недавно. Что, если… Надо найти ее во что бы то ни стало. Если понадобится, она привяжет Алика к кровати и будет пытать утюгом, пока он не вспомнит все, что касается этой открытки.
Инга не стала возвращаться на родительскую квартиру. Позвонила, попросила тетку покормить попугая и помчалась к себе. Когда вошла, сначала испугалась: мамма миа, к ней что, забрались воры или хулиганы? Вещи разбросаны, на полу рядом со скомканным одеялом – осколки большой вазы (она не помнила, как разбила ее), в ванной все вверх дном, на кухне пахнет гарью, в кастрюле – остатки горелой бумаги, хрупкие черные листы. И дом какой-то… полосатый. Будто местами чужой, местами родной.
Инга прикинула, сколько времени потребуется, чтобы навести порядок, и решила, что до вечера управится. Набрала номер Алика, скороговоркой проговорила:
– Жду тебя сегодня ровно в восемь, отговорки не принимаются.
Пока Алик молча пыхтел в трубку, Инга вспомнила, что все-таки разговаривает с любовником, а не со студентом, и добавила:
– Я соскучилась по тебе. Закажу ужин в ресторане, креветки-гриль, белое вино. Все как ты любишь и кое-что еще.
– Вообще-то я и сам хотел с тобой встретиться. – Голос Алика звучал устало. – Честно признаться, э-э-э… отличная программа на вечер, но я хотел кое о чем поговорить.
– Значит, в восемь?
– Я приеду.
Она заказала по телефону ужин и вино. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что теперь, когда у нее есть Внутренняя Радость, секс должен превратиться во что-то неописуемое и прекрасное. Дио мио, о чем она думает! У нее есть последний шанс на спасение родителей, а она мечтает потрахаться! Тьфу! Инга отставила сладкие грезы и целиком погрузилась в уборку квартиры. Кажется, выкинула много лишнего, но к моменту встречи была во всеоружии.
Алик с порога поцеловал ее и вежливо, по-дежурному произнес:
– Рад тебя увидеть.
Некоторое время они оба молча жевали креветки, с хрустом разламывали розовые масляные панцири и вытирали пальцы салфетками. Алик посматривал на вырез шелкового халатика, но Инга не замечала в его глазах огонька желания. Наконец их взгляды столкнулись, и они хором сказали друг другу:
– Я хочу у тебя что-то спросить.
Получилось смешно, но никто не рассмеялся.
– Ты первая, – терпеливо сказал Алик.
– Помнишь эту открытку? – Она протянула ему карточку.
– Странно, и я с тобой хотел поговорить об открытках.
– Ну да? – Инга поперхнулась вином.
– Ага. У нас в конторе последнее время творится какая-то ерунда. Сегодня у нас был тренинг, ну знаешь, эйчарное мероприятие для промывания мозгов, обычное дело. Представляешь, сотрудники начали ни с того ни с сего нести какую-то пургу. Кто в кого влюблен, началось безобразие, оказалось, что одна толстая тетка солидного возраста и страшенного вида влюблена в молодого начальника. Ее, конечно, закидали камнями. В общем, перед тем как нести всю эту чушь, все сотрудники смотрели на картину.
– Картину? – живо заинтересовалась Инга.
– Ну да. На тренинге надо было всем вместе нарисовать картину. И там в серединке была карточка, очень похожая на открытку. Что-то такое самодельное, вроде как аппликация, еще засохший букетик приляпан. Только глянешь – и голова начинает кружиться, то ли от сирени, то ли еще от чего. Я порвал ее в клочки, и это сумасшествие прекратилось. Ерунда какая-то… Это что, новый метод НЛП? Я вспомнил, как мы с тобой в прошлый раз поругались из-за открытки, и подумал: вдруг ты об этом что-то знаешь?
Инга глубоко задумалась. Если сейчас рассказать ему про Меркабур, про родителей, про Магрина, он точно решит, что она сошла с ума. Нет, если бы он поверил, то, возможно, дал бы какой-нибудь по-мужски логичный и простой совет, но он не поверит ни за что на свете. Слишком это выпадает из его картины миры.
– Знаешь, ты прав. В самом деле, это новый психологический метод, что-то вроде НЛП или двадцать пятого кадра. Он очень секретный, о нем мало кто знает, – она принялась вдохновенно сочинять. – Даже не знаю, кому понадобилась такая глупость, хулиганить на этом вашем мероприятии. Может, она что-то с кем-то не поделила.
– Почему ты думаешь, что это именно она, а не он?
– Ну, это очень женский метод. Мужчины и открытки – это как-то плохо совмещается.
– Я тоже так подумал. В нашем офисе последнее время черт-те что творится – один очень серьезный товарищ пришел как-то на работу в галстуке с микки-маусом, а другой сотрудник выкинул кресло из окна, хорошо еще, что не убил никого.
– Как ты думаешь, кто бы это мог быть?
– У нас есть одна стерва. Каждый раз, когда что-то происходит, у нее такое хитрющее выражение лица. И потом, последнее время она выглядит как-то не в себе. Забывает все, путает. Чувствую, что она к этому причастна.
– А как ее зовут?
– Ванда Цветкова, она работает в отделе выпуска. А что?
– Ну, мне кажется, исчезновение моих родителей и тот тип, что требует у меня квартиру, все это как-то связано с этим новым методом.
– А что ты о нем знаешь? Об этом методе?
Взгляд Алика стал очень ласковым. Они сидели на диване, Алик обнял ее за плечи, положил руку на колено.
