Лев Жаков - Убить Бенду
Отдав лопату бандиту, который, поплевав на пухлые ладони, пристроился рядом с рыцарем, Бенда поворачивается к священнику, но тот остался стоять на месте, сложив руки на груди.
– Пожалуй, прежде чем идти, я исполню свой долг до конца: выслушаю истомившиеся без покаяния души. Кто первый хочет исповедаться, облегчить сердце?
– Ага, во-во, – вздохнул Кривой.
Никто не спешил снять с души тяжесть накопившихся грехов. Священник обвел пытливым взглядом все лица... Юлий протянул святые дары и отступил за спины рыцаря и бандита, пятясь в сторону заветного камня.
– Стой!
Юноша вздрогнул и замер.
– Откуда они вообще появились? – Алиция, схватив Юлия за рукав, теребила его. – Ты видел, как они пришли? Мешок-то был завязан. Да вообще с другой стороны! Ты, кстати, зачем завязал? Тоже Бенду не любишь? Ничего удивительного, ее, похоже, никто не любит. Молчит, и все – тьфу!
– Кроме моего хозяина. – Юлий вырвался и отошел.
Алиция не стала его задерживать. Арчибальд с Кривым копали яму у стены, там, где покойник пролежал почти весь день. Стук железа о сухую глину уносился в глубь коридора в обе стороны, иногда можно было расслышать далекое эхо. Скоро была готова неглубокая яма. Рыцарь с бандитом, взявшись за края одеяла, опустили тело в землю. Священник закрыл мертвецу лицо, и могилу быстро забросали, сверху положили бревна.
– А теперь проводи меня, сын мой. – Священник взял Бенду под руку. – Я пока не сподобился совершать чудеса. Да пребудет с вами Господь. – Он осенил коридор широким крестом.
Алиция вытянула шею. Бенда, поддерживая падре под локоть, пошел к стене. Девушка видела, как священник зажмурился и перекрестился. Оба шагнули вперед и скрылись в глине.
– И еще говорит: «Не колдун»! – воскликнул Канерва желчно.
– Хва, голуба, ядом плювать. – Кривой кинул лопату, подул на покрасневшие ладони. – Достал.
– Да идите вы к черту!
– Все там бум. – Бандит присел на могилу.
Канерва постоял, глядя на него, двигая челюстями, но ничего не ответил, а подошел к Арчибальду, который у ручья мыл руки, и спросил негромко:
– Раз ваша вина... то есть невиновность доказана... По крайней мере, почему бы так не считать? Кажется, у меня нет оснований не верить священнику, хотя его слова еще надо проверить, но сейчас это все равно сделать нельзя, так что будем думать...
– Короче. – Рыцарь потряс пальцами, стряхивая воду. Свечи рядком стояли вдоль стены. Они догорали, скудно освещая низкое подземелье, и большие тени протягивались от людей по полу и потолку колебались или переползали туда-сюда, когда кто-то двигался.
– Короче, отдайте мой меч. Сколько, в конце концов, можно?! Я не хочу, чтобы и меня задушили ночью.
Арчибальд повернулся к оруженосцу:
– Готовь лошадей. – И добавил, снова обращаясь к лорду: – Посмотрим.
– Послушайте, это же смешно! Вы ведете себя как захватчик! В конце концов, мы благородные люди и должны верить друг другу! Вы не сможете защищать всех нас каждую ночь – уже не уберегли кое-кого. Так как мы можем надеяться на вас, когда...
Арчибальд отвернулся.
– Готовьтесь идти.
За его спиной из сумрака неслышно появляется Бенда, берет мешок:
– Идем, что ли?
– А как же отдохнуть? – восклицает Алиция.
Арчибальд проводит мимо нее коня, который вяло переступает копытами – застоялся. Канерва, сплюнув, пристраивается следом, бросив девушке:
– Вечный отдых вас устроит, сударыня?
Кривой прихватил два огарка и тронулся за Канервой.
– Мужланы! Варвары! – Девушка топнула ногой, но когда мимо прошел Юлий с лошадью в поводу и около могилы, кроме нее, остались только шатающиеся тени, она бросилась вперед, крича: – Вы же не знаете дороги! Подождите, куда вы?! Cтойте, это мое золото!
Глава тринадцатая
Канерва остановил коня на пригорке. Небо заволокли сизые тучи, было холодно, дыхание выходило облачком пара. Главный егерь огляделся. Перед ним расстилались скошенные поля, справа темнел лес, коричневый, отсыревший. Воздух был тонок и прозрачен здесь, наверху, а у земли тяжелел, превращаясь в тонкий слой тумана. Прежде чем подняться сюда, Канерва проехал по ложбине, и теперь копыта его коня были мокрые от этого тумана по самые бабки.
Впереди виднелась фигура окладчика, который шел вдоль опушки, глядя в землю, постепенно приближаясь. Канерва тронул коня и поскакал навстречу. Не доезжая до леса, он остановился, спешился.
– Волки, ваша светлость, как я вам и говорил. – Бородатый окладчик в плаще с беличьим воротом подошел к егерю. – С того края.
– Олени из оклада не ушли? – Канерва огляделся.
– Только что обошел, выходных следов заметно меньше. Но и входных не много. Хоронятся. – Окладчик сдвинул шапку на лоб. – Как обычно, на линию гнать?
– Молодого бычка. – Главный егерь двинулся по полю в сторону леса, ведя коня в поводу; окладчик пошел рядом. – Сейчас наметим номера. Король смотрит зорко, но рука ослабла, тетиву еле натягивает. Так что держи собак две стаи, подранок будет бежать долго. Больше двух-трех не пускай к его величеству, гони стадо на всадников с борзыми, я их левее поставлю, с юго-запада. Точно олени в окладе?
– А то. – Окладчик показал вперед. – Кормились в бересклетах, прошли от Лосиной ямы почти до Волчьего яра. Холодно. И вернулись.
Они зашли в лес. Влажная палая листва пружинила и еле слышно поскрипывала под ногами, на ней оставались темные следы. Намокшие стволы деревьев были черными, высоко над головой скрипели сухие ветки. Привязав коня к старому грабу, лорд Мельсон вслед за окладчиком углубился в чащу. Он вслушивался в редкие звуки осеннего леса. Вот вскрикнула сойка. Хрустнул, падая, сушняк. Прошел по вершинам ветер, прошелестели оставшиеся коричневые листья – и все стихло. Неожиданно из-под самых ног порскнул гношиль – похожий на муравьеда мелкий зверек с длинным тонким хоботком, которым он, присосавшись ноздрями к коре или корням деревьев, тянул из них соки.
После «обеда» гношиля растение хирело и заболевало. Канерва брезгливо поморщился, проследил взглядом путь шмыгнувшего в подлесок зверька – по дрожащим листикам, качающимся веточкам – и сделал два шага в сторону, уходя с этого пути. Егеря последовали за ним. Попасть на след гношиля считалось дурной приметой.
У Волчьего яра остановились. С этой стороны склон оврага уходил вниз почти отвесно. Яр был глубокий, вершины росших на дне грабов качались у пояса людей. Сквозь полуоблетевший кустарник на краю Канерва рассмотрел пологий противоположный склон, покрытый молодой порослью.
– Отсюда развернулись и обратно к Лосиной яме. Кормились долго, почти до утра. Лежка у них там. К окладу пойдете следы считать?
– Да, да. Давно мы здесь не охотились. Слева ручей?
– Справа, сейчас спустимся и увидим. А только как же волки, ваша светлость? К ложбине направляются, с наветренной стороны идут. Спугнуть могут, ведь мимо ямы же. Я когда объезжал с севера, так мой гнедой все ушами прядал, косил. Да и зверье с той стороны разбегается.
– Ничего, до утра не дойдут, а там залягут на день. Ты с севера поставь егеря с волкодавом, и хватит. Нет, давай двух. Кто там завтра будет? Поставь Коша, он со мной как-то ходил, помнится. В загон пусть Жало и Робер с Патичем идут.
– Робер этих мест не знает, ваша светлость!
Канерва спускался, хватаясь руками за ветки; подошвы мягких сапог из оленьей кожи скользили по влажной увядшей траве. Окладчик шел следом, вминая ступни ребром в подмерзший склон.
– Справится. – Канерва остановился. Туман, сгустившийся на дне яра, доходил главному егерю до бедра, лорд как будто встал посреди молочной реки. – Где оклад начинается?
– За бересклетами, ваша светлость, – окладчик вытянул руку обводя поросль на другой стороне, – и там, дальше. Они почти в яме легли. Если загонщики через ложбину и туда – все стадо к яру побежит. Справа ручей, они туда не пойдут, кроме разве быков, кто покрупнее. Самки северней рванутся, обходить обрыв.
– Вот и ладно. – Канерва, осторожно ступая, двинулся вдоль низкого берега.
Ручей был довольно широкий, около метра, и неглубокий. По поверхности плыли сучки и листья, вода была совершенно прозрачной и темной, на коричневом дне можно было разглядеть каждую песчинку и камень. Кое-где из ручья торчали почерневшие ветки, коряги, вокруг которых вода с журчанием закручивалась в водовороты. Главный егерь остановился, огляделся.
– Король тут не спустится, – заметил он. – А место для стрелков хорошее. Если ветер не переменится, здесь я и поставлю его величество. Как тебе, Кешель? Мы подъедем со стороны ручья. Наруби-ка досок да припрячь неподалеку, на том берегу, а как стадо уйдет, мост перекинь. Король стал осторожен, по воде может коня не пустить. Слышишь меня? Кешель!
Окладчик застыл, держась одной рукой за ствол дерева, другую поднеся к уху. После негромкого окрика он, вздрогнув, сказал неуверенно:
