Владимир Пекальчук - Нелегал
Еще один взгляд через кварц показал, что энергии в стене больше нет, как нет ее и в телевизоре. Понятно. Стало быть, когда энергии течь не во что, она не выходит наружу, а просто исчезает. Или, может быть, источник просто перестает ее посылать.
Диаметр отверстий в стене оказался чересчур мал, но Тирра это не обескуражило. Марго упоминала о вязании, а вяжут, как правило, металлическими спицами. Быстрый поиск дал результат практически сразу, клубки шерстяных ниток и набор тонких спиц маг нашел буквально в следующей же комнате. Отлично.
Тирр вошел в коридор, нашел свою куртку на вешалке и вытащил из кармана свои перчатки, порадовавшись собственной предусмотрительности, а затем намочил их в ванной. Защитное зачарование на самих перчатках – хорошо, но защита лишней не бывает. Вода – природный нейтрализатор многих видов магии, и пренебрегать подобным фактором маг не собирался.
Надев перчатки, он создал магический круг, за который не выйдет ни один звук, вокруг места, где собирался начать эксперимент. Затем принялся читать вслух защитные заклинания. Великая мощь – всегда великий риск. Даже вшивый арбалет при неумелом обращении способен оторвать горе-стрелку пальцы, а когда речь идет о силе, которая питает множество чудесных приспособлений…
Наложив последний оберег прямо на утолщение стены, маг крутанул в пальцах спицы, чувствуя, как просыпается в нем азарт, схожий с охотничьим. Только в этой охоте добычей будет не дикий роф, и даже не василиск или мантикора, а трофеем – не кусок мяса и не череп чудовища, но нечто большее.
Тонкие металлические спицы легко вошли в отверстия, и энергия электричества ворвалась в тело Тирра, вызвав сильную боль и еще больший восторг: вот это мощь! Мышцы мага напряглись, и вместе с ними напряглась и его воля. Укротить этот источник могущества и подчинить себе – значит стать богом. Ну или почти богом, что несущественно, ибо людишки разницы не заметят все равно.
С первых же мгновений он с неудовольствием отметил, что привычные приемы заимствования внешней силы не работают. Более того, воздействие электричества становится все болезненнее с каждой секундой, мысли начинают путаться. Решив, что для первого раза хватит, Тирр попытался разжать пальцы, но не тут-то было. Загадочная сила, вызвав болезненные спазмы, лишила мага контроля над собственным телом, явно не желая отпускать.
Борясь с волнами накатывающей боли, он понял, что дело оборачивается худо, и вместе с тем внезапно вспомнил, что именно напомнила ему эта боль. Молнии. Состязаясь с другими учениками Магика в тренировочных дуэлях, он не раз испытывал на себе мучительную боль от тонких ослепительных изломанных линий, срывающихся с кончиков пальцев оппонентов и вонзающихся в его тело. И, к огорчению остальных дуэлянтов, защиту от них Тирр вскорости освоил на высшем уровне.
Он попытался применить защитный барьер сразу в полную силу, но это ему не удалось: крепко сжатые челюсти разомкнуться отказались. Маг тем не менее прекрасно обошелся только лишь мысленным прочтением заклинания. Боль уменьшилась, мысли обрели утраченную упорядоченность.
Однако с этим стоит что-то делать, и срочно. Электричество не желает отпускать его, лишив контроля над собственным телом, и стремительно выжигает силы, которые приходится тратить на защитное заклинание. Тирр пока сдерживает разрушительную мощь, но ситуацию не контролирует.
Проклятие утолщения в стене, в которое маг воткнул спицы, ничего не дало, а попытка многократно усилить его с помощью руны провалилась сразу же: мелкая дрожь, сотрясающая все тело, начертить руну взглядом не позволила. Тирр напряг всю волю, стараясь исторгнуть пронизывающую его силу прочь, но после короткого противостояния чудовищному напору он понял, что с таким же успехом мог бы попытаться загнать обратно наверх низвергающийся со скалы поток водопада.
Стало совсем худо, силы истощались, защитный барьер вибрировал и рвался на части, ежесекундно теряя клочья эфира, боль захлестывала сознание. В последней отчаянной попытке маг вложил всю свою волю в последнее заклятие и послал его по металлическим артериям, через которые в него вливалась убивающая его энергия, пытаясь проклясть сам источник этой силы. А затем щит разлетелся тысячей осколков и клочков, боль исчезла, и вместе с ней – окружающий мир, и Тирр, паря в черном Ничто, понял, что проиграл.
А ведь присягнуть кому бы то ни было он так и не успел, подумалось с сожалением, но, если смотреть правде в глаза, это ничего не изменило бы. Даже если в этом мире есть боги, и даже если бы Тирр кому-то из них присягнул… после дерзновенной попытки самому стать богом вряд ли кто простил бы ему такую дерзость.
Вдали показался яркий свет, и Тирр устремился к нему, осознавая, насколько жалок он будет, стучащий костяшками по кованым скобам врат в рай неизвестного ему бога, но свет внезапно исчез, никто не явился, чтобы предъявить права на одинокую парящую в пустоте душу.
Вот и все. Конец.
* * *Сергей, откинувшись на спинку дивана и обнимая за плечи Лилю, вполуха слушал, о чем говорят персонажи какой-то американской комедии и слова Лили о ее планах на лето в перерывах между репликами с телеэкрана, но мысли его были далеки и от телевизора, и от этой комнаты, и от Лилиных поползновений. Знать, что ты в этом доме нежеланный гость, не слишком-то приятно, и будь его на то воля, он бы и вовсе не появился на торжестве недружественно настроенного человека. Однако Сергей хорошо понимал, что по отношению к Лиле это малодушие. В самом деле, с братом придет его девушка, с сестрой – невесть откуда взявшийся выскочка, а самой Лиле каково будет сидеть в одиночестве?
Потому он сжал зубы, решив, что пора проявить твердость… в очередной раз. Даже несмотря на то что предыдущие волевые поступки ничего не дали. Просто ради Лили.
И вот теперь Сергей дико жалеет о своем решении. Мало того, что скоропалительная и ребячливая попытка поставить зарвавшегося Теодора на место обернулась против него же – не лезет в карман за словом, гад, – так еще и он стал свидетелем того, как этот самый Теодор внезапно становится буквально другом семьи, просто один раз употребив свои умения, в то время как Морин употребляет свои ежедневно на службе, пытаясь сделать жизнь города чуточку спокойнее. Но этого никто не оценит. И ведь как же вовремя Николая Михайловича приступ-то свалил?!
Сергей мысленно сосчитал до десяти и глубоко вдохнул. Да, черт побери, он завидует. Дико, по-черному. В один день пришлый засранец добился того, чего сам Морин уже год добиться не может. Тут бы только мертвый не позавидовал.
Лиля засмеялась, глядя на экран, и отвлекла его от печальных мыслей.
– Сколько смотрю этот момент – столько раз смеюсь, – сказала она Сергею, – а ты что-то приутих…
В этот момент свет настольной лампы замигал, по экрану телика пошла рябь. Секунду спустя все прекратилось, но затем началось вновь.
– Ну что за?.. – расстроилась Лиля. – Опять какая-то сорока-ворона на тарелку спутниковую села!
– Тарелка ни при чем, – подсказал Сергей, – потому как у тебя лампа мигает. Перебои в электросети, тут уж ничего не попишешь.
– Фиг с ней, – махнула девушка и направила на телевизор пульт, – в другой раз посмотрю. Давай мы другое кино покрутим!
Он не стал говорить, что под крышей не слишком гостеприимного к его персоне дома не очень-то и хочется, и вяло согласился:
– Ну давай. Режиссером у нас кто станет?
– Я! – вызвалась Лиля и достала из тумбочки у кровати пару розовых замшевых наручников. – У нас будет серия о пытках!
– Ну блин, – вздохнул Сергей, – опять ты за свое.
– В прошлый раз ты тоже ныл, а в итоге тебе понравилось!
– Естественно, режиссером-то я был.
– Ну вот, теперь поменяемся ролями. Не все ж мне жертвой быть!
– Ты только призабыла малость, что жертвой была опять же по собственному желанию.
Лиля, не слушая его возражений, проворно нацепила наручник на левое запястье Сергея, и в этот момент где-то в доме что-то гулко грохнуло и настольная лампа погасла.
– Что это? Выстрел? – насторожилась девушка.
– Пробки сгорели, – ответил Сергей.
– Какие пробки? У нас автомат.
– Тогда сиди тут, а я схожу гляну.
Он запахнул рубашку, уже расстегнутую Лилей – и когда она успела? – и вышел в коридор, доставая из кармана мобильный. Крохотный светодиод на торце – фонарик не ахти, но лучше, чем никакого.
Одновременно с ним в коридоре показался Илья.
– Что это было? Свет пропал, что ли?
– Как видишь.
Сергей дошел до ступеней, ведущих вниз, и в нос ударила вонь сгоревшего пластика и еще чего-то.
– Так и есть, щиток навернулся, – прокомментировал Илья.
На первом этаже мелькнул луч света: это оказался Николай Михайлович с фонарем.
– И часто такое случается? – полюбопытствовал Сергей.
– Да нет, первый раз… Ну и воняет. Это отчего же он так?
