Елена Литвиненко - Кукла советника
– Конечно, знал, – погрозил мне крючковатым пальцем Мийс.
– И все равно оставляли виноград на подоконнике?
– Дети – это птахи Светлых, – погладил меня по голове Служитель. – Свет в тебе, Лаура, жду тебя на вечерне.
Удивительный старик.
Я откланялась и чинно засеменила в свою комнату, прижимая к груди стопку книг: «Житие Светлой Серафимы», «Искушение Хийсы Темными» и сборник гимнов. Последний у меня так вообще настольной книгой уже стал. А также накроватной и заобеденной. Подподушечными были свитки с генеалогией правящих родов Лизарии.
… Боги, кто бы знал, как мне хотелось сорваться на бег! Содрать с головы этот брыгов чепец, украшенный двумя крахмальными рогами, цепляющими стены в узких коридорах, избавиться от иблисовых нижних юбок, хрустящих при каждом шаге!
Я не позволяла себе расслабиться. Держала лицо, спину, контролировала каждое движение. В монастыре мне придется прожить две недели, я должна стать образцовой послушницей, ничем не выдав истинную сущность. «Сучность», как выразилась Галия, вломившаяся в нашу с Тимом спальню, когда я принимала ванну, и разглядевшая синяки от поцелуев на шее. Это был первый раз, когда мы подрались. Могу с гордостью сказать, что я победила, несколько раз макнув ее в уже остывшую и не самую чистую воду.
– Дрянь! Змеюка! Гадина! Laurrie! – срывалась она на родное наречие. – Будь ты проклята!
– Идиотка, – рычала я, – себе его забери! Ты правда думаешь, что он мне нужен?!
– Убью! – заорала рыжая, замахиваясь кинжалом, дав мне чудесный повод выбить ей руку из сустава. – Ненавижу! Ненавижу тебя! – вырывалась она из рук стражников, которых позвал Тим.
– Маньячка больная, – шипела я, когда брат протирал настойкой прополиса мое плечо, украшенное глубокими царапинами.
– Она ревнует, – негромко сказал Тимар.
– Значит, еще и дура. Что такое laurrie, Тим?
– Речная гадюка с тиррохского.
– Сама она курица ощипанная! – возмутилась я.
Уголек, которую брат всю драку держал за хвост и загривок, не позволяя вмешаться, согласно скалилась.
Привыкшие к моим странностям слуги лишь перешептывались, встречая блеклую тень прежней меня в переходах замка. Серое платье, серая вуаль, серый чепец, скрывающий волосы. О волосах стоит рассказать отдельно – благодаря снадобьям Сибилла они росли как дурные, и теперь, спустя всего шесть недель, тяжелая грива доставала до талии. Голова от них болела – ужас как. И чесалась под чепцом неимоверно. А еще ослабленный усиленным ростом шевелюры организм требовал даже не есть – жрать! И я, не находясь в часовне, постоянно кусочничала – то жирная рыба, то горсть бобов или орехов. Я даже шпинат полюбила, хотя раньше он мне казался гадостной гадостью.
Единственным моим развлечением сейчас было пугать Старого Хозяина, возвращаясь со всенощной. Очень уж нравилось мне, разувшись, подкрадываться к призраку с тихим:
– Бу! – Я ему за все бессонные ночи, когда он, как приклеенный, стоял рядом, отомстила.
Мийс подарил мне ладанку с засушенным кончиком мизинца какой-то Светлой, обратившей в истинную веру племя дикарок, а потом, напоследок, так сказать, в качестве последнего их греха, ими же съеденной. Так вот, в первый раз призрак аж развоплотился, увидев у меня на груди эту подвеску, а я, не выдержав, погналась за тонкими струйками фиолетового тумана, пытавшимися забиться хоть в какую-нибудь щель.
– Догоню-ю! – завывала я. – Упокою!.. Именем богов, – загнала я несчастного призрака в угол, – именем Светлой Хийсы, искушаемой демонами, именем Мариса, изгнавшего лярв из деревни у предгорий, говорю тебе, призрак…
– Что здесь происходит? – раздался вкрадчивый голос за спиной.
Я сбилась, а призрак шмыгнул за спину неожиданному защитнику в лице Йарры.
– А… Ничего… Играем мы, – попятилась я. А потом развернулась и сбежала, громко топая деревянными подметками жутких туфель, являющихся частью наряда послушницы. Тоже серых.
Хохот Йарры лишь придал мне ускорения.
С графом все было… сложно. Нет, он больше не приставал ко мне. Но я постоянно чувствовала его присутствие, и это нервировало. Он провожал меня взглядом, когда я шла в часовню и прогуливалась с Мийсом, я встречала его в переходах, возвращаясь с вечерних богослужений, знала, что он наблюдает за мной во время тренировок с Рохом. Приступ лихорадки давно прошел, но граф все равно оставался в замке – проверял рекрутов, наемников, объезжал угодья, охотился. Не могу припомнить, когда последний раз он так долго сидел в феоде.
А по утрам – завтракала я сейчас одна из-за разнящегося с Тимовым графика – по утрам на подносе с едой всегда лежал какой-нибудь подарок. Иногда почти символичный – вроде редкого оранжерейного цветка, иногда дорогой – браслет, кольцо, цепочка. Изредка шутливый, вроде небольшого кадила с выгравированной надписью на нижней поверхности: «Место для удара по лбу». Хихикая над той карманной курильницей, я почти забыла о двух днях, проведенных с графом. Светлые, если бы только не было той ночи, не было жестокого шантажа жизнью Алана – да я бы сочла за честь сделать что-то для Йарры! Я бы с утроенным рвением зубрила священные гимны и генеалогические древа, раз за разом бы преодолевала полосу препятствий, лишь бы добиться его одобрительного кивка! А его подарки… Я бы вся ими обвешалась, как местный дурачок звенящими бубенчиками!
Украшения я отправляла обратно прямо в упаковке, даже не разворачивая. Лишь прощупывала сквозь бархат мешочков – что там? Цветы и кадило отнесла в часовню, а учебный пыл неизменно подпитывался мыслью об Алане, сидящем в одиночной камере.
Каким-то образом Рох узнал о произошедшем с моим другом. Настоящую историю, а не версию для всех остальных о шпионаже.
– И ты согласиться с Раду, чтобы Алан получить свобода?
– Граф обещал, – ответила я.
– Ты не безнадежна, Обезьянка. Мы начинать учить акупунктура, тебе это пригодится.
Кроме карты уязвимых точек, Рох счел, что мне пригодится еще и умение сбегать от возможных неприятностей, и добавил к акупунктуре полосу препятствий, которую я теперь преодолевала вместе с солдатами. Правда, за то время, что отводилось рекрутам, я должна была пройти круг дважды. Я не ныла и не халтурила, прекрасно понимая, что, несмотря на обещание графа вытащить меня в случае неприятностей, находясь в доме Дойера, я смогу полагаться только на себя, а полет стрелы всяко быстрее, чем активация портала.
Рано утром в наш замок пожаловали гости – худощавый старик с бородкой клинышком в сопровождении невысокого мужчины со строгими глазами, но увидела я их только ближе к обеду, когда они вышли к турнирному полю.
Помню, танец с лучами уже закончился, и я, размахивая деревянным мечом, прыгала по врытым в землю столбикам, подгоняемая палкой Роха и его командами:
– Быстро! Право! Левый нога!.. Пируэт, обезьянка! Полуоборот! Прыгать назад! Вверх!.. Не забывай прикрывать спина! Быстро укол вперед и отскок! Обязательно отскок!
– Это не опасно? – продребезжал чей-то голос. – Три с лишним локтя!
– Не опасно, – это уже Йарра.
Услышав его так близко, я пропустила удар палкой и едва не свалилась на землю, лишь в последний момент смогла опереться ладонью на скользкое дерево и сделать колесо, поднимаясь на ноги.
Внизу выругались на лизарийском, к ним же добавился упрек Роха:
– Ты терять меч!
– Оружие – это тело, Наставник, – усмехнулся Йарра, повторив любимую фразу Учителя. – Я прошу прощения, но Лауру я забираю. Вниз! – велел он мне.
«Как собачонке», – зло подумала я и спрыгнула на землю. Выставила руки, смягчая удар, кувыркнулась и встала – я бы хотела сказать отточенным, но честнее будет вбитым – движением.
Его сиятельство снял повязку с моих глаз и представил гостям:
– Леди Лаура Орейо, моя подопечная. Именно она займет место принцессы Эстер.
– Чудесно, юная леди, – тонким голосом сказал старик. – Просто чудесно. Вы необычайно, просто фантастически, я бы сказал, изящны и ловки. Хотя, при таком опекуне… – Мне кажется, или этот дед решил, что Йарра мой отец?! – Но граф, вы уверены, что девушка справится с ролью послушницы? Это требует несколько других… эм-м… талантов.
– Будьте уверены, ваше сиятельство, – с легким поклоном ответил Йарра, – она справится. У вас будет отличная возможность убедиться в этом после обеда. А сейчас Лауре нужно привести себя в порядок, верно, дорогая?
– Да, господин, – покорно ответила я.
Этот старик-райан – тоже сиятельство? Граф? Неужели это Четвертый? Я обернулась на ходу – неопределенный возраст, ему можно смело дать как пятьдесят, так и семьдесят, пегая клинообразная борода, битые сединой, когда-то каштановые волосы. Точно, Четвертый Советник! Но он же всегда был сторонником Дойера! И вдруг – здесь! С ума сойти. Чем же граф его перекупил?
