Екатерина Стадникова - Сердце тени
Вот тут-то и ожило зеркало. Худой тип с рябым лицом в белом халате буквально прилип к стеклу:
– Руфус, – жалобно позвал он. – Руфус, ты здесь?! Я весь день тебя ищу!
– Макс? – Танцор лениво поднялся и подошел. – Выглядишь отвратительно.
– Руф, спаси меня!!! – без предисловий взмолился тот. – Я не хочу умирать! Спаси, заклинаю! Ты моя последняя надежда!!!
– Прекрати истерику и объяснись. – Тангл явно не в восторге, но начало разговора звучало многообещающе.
Шпионские глазки подобрались поближе.
– Его убили… он слишком много знал, – сбивчиво бредил рябой Макс. – И меня убьют, если ты… не спасешь. Я хочу жить!.. Жить хочу!!!
– Приди в себя! – зарычал Руфус. – Ревешь, как…
– Мне страшно. – Неприятный тип сложил руки рупором и приставил их к стеклу. – Наши говорят, что профессор свихнулся, в газетах пишут «несчастный случай», а правду знаю я один. Я… и убийца.
Танцор пододвинул себе стул и приготовился слушать.
– В тот день… я опять повздорил с мамой…
«Интересно, Тангла уже тошнит? Или только меня?» – Глазки качнулись и потеряли фокус.
– …ну ты помнишь, какая она! Решил отсидеться… в конторе. Там она меня не тревожит, знает, что работа серьезная. – Сейчас главное было просто впитать информацию, не думая. – Покойный Гудман терпеть не мог, когда путаются под ногами. Вот я и заперся в комнате управления. Она нужна раз в сто лет, по особым случаям…
– Ближе к делу, – попросил Руфус.
– К профессору приходил человек… в сером плаще… с капюшоном. – Рябой громко сглотнул. – Они говорили… а потом профессор вдруг перестал отвечать. Я осторожно выглянул в замочную скважину, и…
Нечаянный свидетель перешел на громкий вкрадчивый шепот:
– Было видно, как тот, в сером, дал Гудману ручку… в правую руку – На жирном лоснящемся лбу выступили бусины пота.
– Пока ничего криминального, – предупредил Тангл.
– Профлевша! – взвизгнул Макс и, промокнув лицо измятым носовым платком, добавил: – Был.
– Что он писал? – Танцор сцепил пальцы в замок.
– Дослушай! – Истеричный тип громко зашипел и замахал руками. – Когда Гудман закончил текст, убийца забрал лист. А после этого профессор ушел за ним, как был – без шляпы, не снимая читальных очков, в халате. А утром выяснилось, что несчастный попал под поезд. Это был псионик, Руф. Я сам чуть не вышел следом!
– Ты заявляешь, – внешнее спокойствие сменилось легкой настороженностью, – что твой начальник находился под воздействием третьего лица и был послан на рельсы его волей?
– Да. – Макс часто закивал.
Труднее всего в подобной ситуации отключиться от собственных мыслей. Не реагировать, а просто наблюдать.
– Мотив? – Тангл явно оказался настроен скептически.
– Зачем тебе мотив?! Просто спаси меня!!! – Неприятное лицо снова погрузилось в клетчатый платок. – Я не хочу умирать… Мы же друзья.
– Помоги понять, от кого тебя нужно спасти. – Руфус начал злиться. – Или ты перестаешь размазывать сопли по щекам и начинаешь отвечать на вопросы – или катись ко всем чертям! Нашел… друга.
Несколько секунд ошеломленный Макс не мигая таращился на собеседника.
– Ты Тень, ты обязан меня защищать, – наконец выдавил он.
– Точно, – фыркнул тот. – Только есть нюанс небольшой. Я, может, чего кому и обязан лично, но защищать вас должен всех скопом и никого в отдельности.
– Прекрати! – На жиденьких ресницах набухли слезы отчаянья. – Я думаю, это как-то связано с последней работой. Нашей с профессором.
– Что за работа? – Тангл напоминал породистого пса, взявшего след.
– Двое Танцоров, – откашлявшись сообщил Макс. – Одна ничего, а другую профессор собирал несколько лет и… так что-то и не исправил. Говорят, к нему приходилсам! Требовал дать новых Теней.
Сбивчивая тягомотина, прожеванная вперемешку с воплями и соплями, начала приобретать неприятный оттенок. Оттенок поражения. Глазки снова разболтались, и стоило усилий выровнять картинку.
– Я не следил за профессором, вернее, не делал этого специально. – Рябой явно искал оправдание чрезмерному любопытству. – Но слышал, как тот бормотал что-то про метрику. Может, дело в ней?
– Что там такого особенного? – стараясь не выказывать заинтересованности, уточнил Руф.
– Ну… все записи за профессором вел я. – На какое-то мгновение рябая физиономия преисполнилась гордости. – Даже во внутреннем варианте не былополной картины. Гудман боялся. Поэтому мы не стали вписывать… кое-что очень важное…
– Не тяни. – Тангл ужом заерзал на стуле.
– Профессор намеренно скрыл наличие фатальной уязвимости к целой школе чар, – громким шепотом объявил злосчастный Макс. – Любая, даже дилетантская любовная магия подействует с вероятностью восемьдесят процентов. Это ужас! Хуже, что за неудачную девчонку борется не кто-нибудь, асам!
– Минуточку! – Руфус побледнел. – Ты хочешь сказать, что в смерти Гудмана виновен…?
– Молчи!!! – Визг сбился на хрип. – Ты с ума сошел!
– Не сошел, – заверил он. – И именно поэтому советую тебе спасать себя самому. Против Древнего я бессилен. Могу только попробовать соорудить тебе поддельные документы.
– Что угодно! Только быстрее!
– Быстрее? – переспросил Тангл. – Ну так исчезни. Я сам тебя найду.
– Спасибо, – прошептал насмерть перепуганный реконструктор.
Вот тут можно было временно свернуть наблюдение: оставить глазки в покое и обдумать услышанное. Но чутье подсказывало, что самое интересное начнется только теперь.
Руфус с минуту стоял, рассматривая свое отражение, потом метнулся к двери, но вместо того, чтоб выйти вон, быстро выглянул в коридор и заперся изнутри. Дальше мальчишка снял большое зеркало и развернул его к стене.
Закончив приготовления, Тангл вернулся в кресло, попутно вынимая из кармана крошечное круглое зеркальце.
– Скорбь, – коротко приказал он.
– Есть новости? – разумеется, Коллоу узнал голос.
– Более чем, – Руфус поежился. – Я еще раз прошу: оставь это. Если ты попробуешь вывести девчонку из строя – вмиг станешь дивным. Оставь это мне.
– Мальчик мой… – Проклятый неудачник наверняка по своему обыкновению успел нализаться.
– Я лично желаю сделать ее жизнь бессмысленной! – Осязаемая ненависть волной прокатилась по комнате. – И теперь у меня на руках козырь.
– Поздно, – оборвал тот. – Пару дней назад я… напал на Танцора.
– На кого? – Тангл подскочил, как ужаленный. – Может, я смогу уладить?
– Хорошая попытка, но не стоит, – отмахнулся неудачник. – Я немного порезал дядюшку Жу-Жу.
Захотелось уничтожить паразита на месте только за неуважение!
– Найджел! – Мальчишка ошарашено таращился в картинку за стеклом. – Как?..
– Легко, – дерзко бросил глупец. – Терять мне нечего.
– Ты еще жив, – возразил Руфус. – Я могу поручиться за тебя, если сдашься.
– Я умер – и ты этознаешь!
«Жалкий позер», – подумал Коллоу и снова потерял фокус. Хорошо, звук остался прежним.
– Без обид, мой мальчик, – продолжал бывший связной. – Даже в память о дочери я не стану статуэткой на твоей каминной полочке. Хватит!
– Перестань! – Голос Тангла дрогнул. – Я хочу сохранить тебе жизнь! Ты – все, что мне осталось от нее!
– Эгоист. – Звук отрыжки трудно перепутать с чем-то еще.
– Как и ты.
– Я с тобой свяжусь.
По приглушенным проклятиям Джулиус понял, что разговор закончился ничем.
«Корникс, определенно, должна узнать обо всем», – отметил про себя он, открывая глаза в пустом темном купе.
* * *Ужин остался несбыточной мечтой. Желудок обиженно съежился и прилип к позвоночнику.
– Надо ж было так! – ворчала Робин. – Почему Софочка не хочет шевелиться, когда обстоятельства не ждут, и проявляет чудеса резвости совершенно не к месту?
– Риторический вопрос… – Девочки понуро волокли висящую мешком Софью в общежитие.
На отлов спящей беглянки ушло все время, отведенное на ужин. Расстроенные подружки не замечали ничего вокруг себя.
– Помось? – Круглое, как лепешка, лицо смотрело добродушно.
– Хорошо бы, – согласилась Би и добавила: – Кван, это Эмьюз Варлоу. Эмьюз, это Нуо Кван.
Нуо оказалась рослой полной девочкой со смешными, пышущими здоровьем щеками, а таких глаз юная Тень еще ни у кого не видела. Что-то веселое было в самой их форме. Кван улыбнулась, широко растягивая пухлые губы.
– Может, заодно и с сундуком нам поможешь? – вспомнила Робин.
– О сем лесь! – Нуо легко перекинула Софью через плечо. – Плививка действует холосо. Залко, плоизносение не исплавляет.
– Ну, мы тебя хоть так понимаем, – рассмеялась Би. – А произношение само скоро наладится.
Кван поднималась очень медленно. Эмьюз даже подумала, что той тяжело, пока не заметила, что все движения Нуо утрированно плавные.
