Юля Лемеш - Дверь
– Нет, как не крути, а с огнем у меня лучше всего получается. Мне нравится видеть, что происходит. Не то, что с воображаемым мечом.
Наверное, он, поначалу, хотел бедного трупика пополам рассечь или в лапшу нашинковать. А вот Пиксель что-то скис, пока яму рыл совсем силы растерял.
– Я, пожалуй, посижу немного, – сказал он сам себе и устроился как турок, скрестив ноги.
Шарк, шарк, к нам приближался растерзанный обугленный труп.
– Я не могу на это смотреть, – решила я, и пошла к ней.
– Стой, дура!
Мне вообще нравятся малыши. Мы ладим. И я могу подолгу наблюдать, как они играют, и выслушивать их рассуждения и секреты. Но это был явно не тот случай.
Брезгливая жалость вперемешку с ужасом помноженные на отвращение.
Пришлось подойти совсем близко. Меня трясло от вида ее торчащих зубов и сморщенного носа. Сухие пленки вместо век ввалились, но ресницы были пока целы. Не знаю, как убивает эта пашава, но если окажусь рядом – буду бежать так, что пятки засверкают.
Мне сейчас хотелось только одного – чтобы девочка послушно последовала по моим следам прямо в яму. Она так и поступила. Шла за мной как собака-ищейка, которая почуяла близкую цель. Я обернулась – девочка неуклонно набирала скорость, протягивая руку. Вот глупая. Ее задача выследить, а не сцапать. Или черный колдун так свои жертвы отлавливает? Выяснять как-то не захотелось.
Ребята едва успели поймать меня, когда я перепрыгивала через яму. Чуть суставы мне не повыдергивали. Даже больно было.
– А она точно на нас не сиганет? – Тоник оттащил меня подальше.
На краю ямы девочка присела, оттолкнулась ногами и прыгнула, клацнув зубами. Врезалась в противоположный склон и почти минуту удерживалась на нем на одной руке. Тоник явно хотел наступить ей на пальцы, но не решился. Песок субстанция сыпучая, вот девочка и сползла в яму, на дне которой уже плескалась вода.
Пиксель «Ура!» прокричал. Учитель столбом стоял. Сжав рот в нитку. Мы все, втроем наклонившись, смотрели в яму.
Платьице веселой расцветки некрасиво задралось. Ноги дернулись и замерли. А потом засеменили, словно девочка продолжала преследование.
Оторванная Тоником рука добралась до края ямы и занервничала, не решаясь последовать за родным телом. Недолго думая, Пиксель пнул ее, но не рассчитал реакции пальцев, которые успели вцепиться ему в лодыжку. Скакал он как на джамперах. Это такие пружины, которые к ногам крепятся. Классные штуки, скажу я вам. Но в данный момент Пикселя спорт мало волновал. Он мечтал отделаться от наручника на ноге. Но не прикасаясь. Даже когда он прекратил свои упражнения в прыгучести, стоял и выл дурным голосом, не зная, что делать дальше.
– Щас я помогу!
Тоник приблизился и стал рассматривать, как пальцы впились в ногу друга. А потом достал нож и ну отгибать указательный палец. Пиксель еще сильнее взвыл.
– Ты мне ногу порезал!
Крови не было. Я сама видела.
Тоник аккуратно выломал детский пальчик и грязно выругался.
– Сам отрывай!
Схватился за руку и рванул ее со всей дури. Так с куском кожи и отлетел. Плевался и прыгал. Я его понимаю. Кому такое понравится?
Пикселю было больно и противно, но он пересилил себя и по куску отрезал капкан, в который попался. Его даже тошнило, но зато он теперь был свободен.
Остаток руки Тоник скинул к девочке. И теперь помогал Пикселю закапывать. Мы все ему помогали.
– Пусть она покоится с миром, – растерянно высказался Тоник.
– Пусть ее душа покоится с миром, – уточнил Пиксель.
Учитель вслушивался и кивал, словно соглашался с уточнением про душу.
– Крест надо поставить, – предложил Тоник.
– Если не поспешим, то и себе заодно, – Пиксель отряхнул руки, но чище они не стали.
– А как ты догадалась насчет ямы? – осторожно спросил учитель.
Мне очень не понравилось, что он не поверил в мой внезапный дар знать больше других.
– Не скажу. Это моя тайна будет. Да и вообще – что вы мертвого ребенка испугались? Она бы нам ничего не сделала.
– Откуда ты знаешь?
Я не знала, но и сама не верила в миролюбивость покойницы. Даже если бы она нежно ко мне прижалась, меня бы это ни разу не обрадовало. Я вообще всего протухшего боюсь. Но еще больше я боюсь того, кто заставил ребенка передвигаться. Если задуматься, смерть не самое худшее, что может с тобой случиться. С тобой может случиться черный колдун. Которому захочется попользоваться твоим телом.
Вспоминая каждую деталь знакомства с покойницей, у меня возникла стойкая ненависть к черному магу. Ну, нельзя так издеваться над людьми.
– Эй, а где наша скала? – спросил Тоник, оглянувшись.
Ее не было. Длинная полоса пляжа, на которой кроме могильного холмика ничего не наблюдалось.
– Мигрирует. То тут появится. То еще где, – пояснил учитель.
– Задрало меня это непостоянство! У вас тут все такое? – взбесился Пиксель.
– Да нет. Но встречается. Дверь тоже на исходе луны уйдет. Но это не скоро будет. А еще тот дом из белого кирпича помните? Так вот он всегда на одном месте стоит. Но туда ходить нельзя.
Приближалась ночь и наши преследователи. Но выспаться было просто необходимо. Оставалось придумать, как это дело провернуть и при этом остаться в живых.
– Отойдите. Мне сосредоточиться нужно, – наврала я.
Небо было красным, отчего листы книги алели как вымазанные разбавленной кровью. Я не стала спрашивать про место ночевки. Я просила про себя. Уж больно хотелось вернуться в прежнее обличие. Знаете, что мне за картинку показали? Волшебную палочку. Вот засада! Тогда я повторила вопрос, не слишком надеясь на удачу. Блинааа, опять этот браслет с синим камушком. Тот самый, что Пикселю помог. Нормально, а? Я его заберу, и Пикселя снова накроет волной любви немереянной.
Психанув, я в третий раз спросила эту чертову книжку. И снова увидела рисунок браслета. Хорошая альтернатива. Либо я, либо снова нетрадиционно влюбленный Пиксель. Выбор был сделан моментально в пользу Пикселя.
– Ну, так что? Прозрение случилось? Где ночевать будем?
Я тут же спросила у книги про убежище на ночь. Увидела рисунок – сосну и ушастую сову на ней. Как толстый заяц в перьях. Больше никаких указаний не было.
– Похоже, нам следует отыскать сову, которая сидит на сосне.
– Это тупо, – разочарованно сказал Пиксель.
– Ничего не тупо! – восхитился старик. – Вы просто ничего не знаете о совах.
– А что про них нужно знать? Сова – это кошка в перьях. Ночью ловит мышей, а днем спит, – Тоник потряс меня своей эрудицией.
Пока мы дошли до леса, старик успел рассказать кучу баек про сов.
– Это совершенно волшебная птица, – настаивал он голосом звериного правозащитника, – Она защитник и дух. Даже ее перо – защитный амулет от злой магии. Найди его и никакие ночные кошмары тебе не страшны. Я про это наверняка знаю.
– Нам реальные кошмары важнее, – напомнил Пиксель.
– Ночные тоже опасные. Они – сны нашей тени. Все знают, что ночной морок может даже убить. Или половину здоровья отобрать. А совиное перо против кошмаров первое лекарство.
– Вот заливает! Да я сейчас специально раздену сову, обваляюсь в перьях и черный колдун останется в дураках? Так или не так? – кипятился Пиксель.
– Ну, не совсем так. Ты дальше послушай. Сова вам не просто так, она знает обо всем, что под землей. Даже когда просыпаются семена растений. Под ее защитой все деревья, а то, которое она выбрала – убежище от злых сил. Поговаривают, что по ночам совы ловят и поедают злых духов. Но это – легенда.
– А все остальное правда? – съехидничал Пиксель.
– Естественно, – удивился учитель.
Он явно был фанатом сов, знал про них много и готов был рассказывать часами без перерыва.
– Некоторые верят, что совы – воплощенные души людей, летающие во сне. Убивать их никак нельзя, иначе и спящий умрет. В дерево, на котором любит сидеть сова даже молния не ударяет! – торжествующим голосом добавил он.
– Я понял – в вашем поселке все поклоняются совам, – уверенно заявил Тоник.
– Ничего подобного. Мы никому не кланяемся! Но сов уважаем и любим. Это великое счастье, когда в поселке обитают совы.
– Прям поклонники Гарри Поттера, – ввернул Пиксель.
– Да что вы все про поклоны? – осерчал учитель.
Нам повезло, что он так здорово знал повадки сов. В потемках мы бы ее никогда не нашли. Я и не думала искать птицы по какашкам. Но под этой сосной они были в изобилии. Как будто неряшливый маляр краску белую пролил.
Мы, как сговорившись, задрали головы. Сверху на нас сверкнули желтые окуляры.
Сова прокричала дважды, изобразив приглушенное бархатное «у». Старик поклонился и громко поблагодарил ее за доброе приветствие.
– Она сказала, что начатое дело будет успешно завершено, – важно перевел он.
– А если она много раз проорет? – спросил Пиксель.
– Шесть – гостей жди. Один – смерть рядом. Три – свадьба будет. Четыре – к деньгам.
– Я все понял – она у них вместо кукушки, только расширенного толкования, – не унимался Пиксель, – Я не удивлюсь, если она еще и вместо Гидрометцентра работает.
