Александр Мазин - Мой друг тролль (сборник)
– Посиди тут, детка, а то не увидишь, как твоего другана уложат.
– Это еще посмотрим, кто кого уложит! – задиристо заявила Катя.
Верзила усмехнулся.
Желтобородый тем временем пересчитал Катины денежки, кивнул.
Карлссон уселся на высокий стул с одной стороны стойки, его соперник, лобастый детина в черной майке с флюоресцирующим черепом на бочкообразной груди, разместился с другой стороны. Он возвышался над невысоким Карлссоном, как мастиф над боксером. Но когда они соединили руки, то оказалось, что ладонь у Карлссона – пошире.
– Ну давай, колобок! – ухмыляясь, пробасил детина. – Покажи, что у тебя есть яй…
Бум!
Рука детины с громким стуком ударилась о деревянную стойку.
Детина побагровел. Вокруг захохотали.
– Нечестно! – заорал детина, перекрывая шум. – Я не успел! Еще раз, по новой!
– В кругу друзей не щелкай клювом! – захохотал подсадивший Катю верзила. – А он молодец, твой дружок!
Рыжебородый сгреб деньги и пододвинул их Карлссону.
– Что, братишка, согласен на реванш?
Карлссон с достоинством кивнул.
Детина по кличке Баран достал бумажник и бросил на стойку сто долларов.
На этот раз он ничего говорить не стал, глядел зло и внимательно. Руки борцов соединились и…
Бум!
Результат тот же.
– Это какая-то хитрость! – возмутился детина. – Так не бывает!
– Было, было! Все видели, как ты валялся! – насмешливо произнес желтобородый. – Гуляй, Баран! Какое твое уважаемое погоняло, братишка? – спросил он Карлссона.
– Погоняло? – не понял тот.
– Кличут тебя как?
– Карлссон. С двумя «с».
– Да хоть с тремя! – засмеялся желтобородый.
– Нет, – очень серьезно возразил Карлссон. – С тремя я пока не заслужил.
– Это – твои дела, братишка! Ты в теме, поборешься еще – или на выход?
– Поборюсь, – сказал Карлссон.
– Молодца, братишка! Деньги только прибери!
– Ей отдайте, – Карлссон кивнул на Катю.
Катя взяла переданные деньги и небрежно запихала в карман.
Она страшно гордилась Карлссоном. И собой тоже. Ведь это была ее идея – сходить в кафе.
И бандитские морды вокруг казались ей уже и не мордами, а очень даже мужественными лицами настоящих мужчин.
А Карлссон тем временем уложил еще одного соперника. И еще. Причем с такой же легкостью. Бум – и всё.
Катин карман уже оттопыривался от стодолларовых банкнот, когда поток желающих посостязаться иссяк.
– Никто не хочет? – громогласно поинтересовался желто-бородый. – Ну что ж, придется мне самому поддержать честь заведения!
Он обошел стойку, уселся напротив Карлссона, но денежку класть не стал.
– Угощение – за мой счет, – сказал он и поставил локоть на стойку.
Вот у него лапища оказалась не меньше Карлссоновой. И «бум!» с ним не получилось. Устоял.
Катя видела, как напряглись могучие мышцы, как вздулись жилы на толстой шее желтобородого, а бритый затылок его стал свекольного цвета.
Но он держался и даже, казалось, начал одолевать – рука Карлссона отклонилась назад… На пару секунд. А потом вернулась в вертикальное положение и пошла дальше…
Желтобородый не сдавался. Ручища его ходила ходуном, аж стойка дрожала, лицо блестело от пота, глаза налились кровью…
Не помогло.
Карлссон, правда, на сей раз с заметным усилием, но завалил руку соперника.
– А ты крепок, человек! – произнес он.
– Да и ты не слаб! – сказал желтобородый, растирая кисть. Проигрыш его огорчил, но желтобородый старался держать лицо. – Ты, Карлссон, первый, кто завалил меня на этом дереве! – Он похлопал по стойке. – Ты чемпион, братишка! Чемпион! – взревел желтобородый, вскакивая.
Все дружно завопили.
Карлссону вручили приз: желтый шлем с рогами. Катю аккуратно сняли со стойки и на скрещенных руках отнесли к столику под завистливыми взглядами присутствующих дам.
Карлссон снял шлем, щелкнул пренебрежительно, сказал: «Жестянка, детишкам баловаться. Пойду отолью…»
И удалился за занавеску, провожаемый восхищенными взглядами.
Катя подумала, что надо позвать официанта и попросить счет. Теперь-то денег хватит, если, конечно, здесь принимают доллары…
Но вместо официанта к ней подсел желтобородый.
– Твой друг, он кто? – спросил желтобородый. – В смысле – под кем ходит?
– Он сам по себе! – Катя слегка обиделась за Карлссона. – Он… Бизнесмен из Стокгольма. Здесь у него дела.
– Из Стокгольма? – оживился желтобородый. – Швед! Супер! Я сам, можно сказать, швед. То есть, конечно, русский, это дед у меня – швед. Короче, скажи своему другу, что тут в «Шаманаме» ему всегда рады будут. А если какие проблемы, ну, наедет кто или типа того, так пусть на меня сошлется, я – Коля Голый. Ну, отдыхайте.
Встал и пошел. Здоровенный, как автобус. Чем-то он напомнил Кате Карлссона. Может, пластикой? Толстый и неуклюжий с виду, он двигался легко, словно танцор.
– Счет, – сказала Катя подлетевшему официанту.
– Никакого счета! – Халдей улыбнулся так широко, что казалось – еще чуть-чуть, и физиономия его треснет пополам. – Хозяин угощает!
Третий бочонок Карлссон не допил. Забрал с собой.
– Дома выпью, – сказал он.
Впрочем, до дома он его так и не донес – выпил по дороге.
– Слушай, а пригласи меня в гости! – предложила Катя.
Глава двадцать третья
В гостях у Карлссона
Однажды один тролль говорит другому: что-то устал я за человечками бегать. Давай, может, свиней заведем? Будет у нас свининка!
– Не-е, – говорит другой тролль. – Грязи слишком много… Первый тролль оглядел пещерку, подумал немного и сказал:
– Да, много. Но ничего. Они привыкнут.
– Сюда! – Карлссон подтолкнул ее в подворотню. – Под ноги смотри!
Ну это Катя и сама уже сообразила. По запаху.
– Теперь сюда! – Карлссон увлек ее в подъезд, такой же грязный и вонючий, затем – вверх по лестнице, на площадку цокольного этажа, к полукруглому окошку с выбитыми в незапамятные времена стеклами. – Теперь сюда!
– Куда? – удивилась Катя, выглядывая в окошко и убеждаясь, что по ту сторону – глухой двор-колодец. Даже не колодец – узкая щель между домами.
– Прыгай! – велел Карлссон.
– Ты что, с ума сошел? – До земли было метра два с половиной. И ни намека на лестницу.
– Пусти! – Карлссон отпихнул Катю и спрыгнул сам.
– Прыгай, не бойся! – позвал он снизу.
Катя замотала головой.
– Ты хочешь ко мне в гости или нет?
– А по-другому к тебе попасть нельзя? – крикнула Катя. – По-нормальному?
– Нельзя! Прыгай, Малышка, – я тебя поймаю, не бойся!
Кате было страшно. Но очень хотелось увидеть, где живет ее таинственный друг. Очень-очень хотелось…
Она вспомнила, как Карлссон поборол всех завсегдатаев «Шаманамы». Он такой сильный! Конечно, он ее поймает.
Тогда Катя зажмурилась и прыгнула. Как прыгала ребенком – на руки отцу.
Карлссон подхватил ее в воздухе – ловко и аккуратно – и поставил на землю.
Катя открыла глаза. Над ее головой – руками не дотянуться – разбитое окошко. Вокруг – облупившиеся стены без окон, кривая водопроводная труба, торчащие из штукатурки костыли, какие-то кабели…
Катя вертела головой в поисках двери… Какая там дверь! Здесь даже окон нормальных не было! Под ногами – какой-то доисторический мусор…
– Ну и куда дальше? – спросила она.
– Туда! – Карлссон показал на противоположную стену.
Катя подумала, что там все же есть дверь, которую она не разглядела, – в колодце-щели было темновато. Но, подойдя, она убедилась, что никакой двери нет.
Нехорошие мысли зароились у нее в голове.
– Карлссон, – спросила она дрогнувшим голосом. – Ты зачем меня сюда привел?
– Ты же хотела ко мне в гости, разве нет?
– Неужели ты живешь здесь? – проговорила Катя.
Нет, даже для такого эксцентричного субъекта, как Карлссон, – это слишком!
– Почему здесь? – удивился Карлссон. – Я живу там! – Он ткнул пальцем вверх. – Пошли! Давай-ка я тебе помогу!
Катя даже пискнуть не успела, как могучая рука обхватила ее и…
В следующую секунду Катя почувствовала, что отрывается от земли и летит вверх.
Нет, не летит, конечно, а просто поднимается со скоростью неторопливо идущего лифта. А в роли лифта – ее друг Карлссон, с большой ловкостью перебиравший ногами и свободной рукой, который, отталкиваясь и цепляясь, без видимых усилий поднимался прямо по стене с быстротой хорошего скалолаза. Только вряд ли нашелся бы скалолаз, способный взбираться наверх с такой скоростью, используя только одну руку, да еще с Катей под мышкой.
Катя только один раз глянула вниз – и сразу зажмурилась. И больше не открывала глаз, пока подъем не прекратился и Карлссон не поставил ее на ноги.
Это была узкая площадка примерно на уровне шестого этажа. В незапамятные времена сюда вела железная лестница. Ее ржавые останки свисали вниз метра на два. Дальше от лестницы остались только костыли, да и то не все. Зато на площадке имелась самая настоящая дверь, которую Карлссон и распахнул перед Катей.
