Лариса Петровичева - На границе чумы
– Ты ничего не взял, – полуутвердительно сказала Несса.
Андрей кивнул. Снег сыпал все гуще, и хорошо что ветер не усиливался. Бело-рыжий лес в наступающих сумерках выглядел затаившимся полуседым животным.
– Ну и зря, – промолвила Несса.
Издалека донесся печальный вой: перекликались медоеды, укладываясь в спячку. Уже два года подряд молодой медоед устраивался на зимовку неподалеку от избушки Андрея, спал неспокойно и частенько просыпался и безобразничал, пытаясь раскопать погреб. Иногда Андрей выходил утром из избушки, а медоед сидел неподалеку совершенно по-человечески и смотрел на него хитрыми темными глазами: дескать, вот он я! Особенного вреда он не причинял, Андрей оставлял ему немного каши на снегу, но медоеду она не нравилась, и он ее разбрасывал, а весной уходил, чтобы с первым снегом вернуться на знакомое место.
– Ничего, – вздохнул Андрей, натягивая капюшон пониже. – Перезимуем.
– А как тебя теперь называть? – спросила Несса. Андрей подумал, что она говорит не из любопытства, а просто для того, чтобы слышать свой и его голос в наступающем снежном вечере, чтобы не оставаться наедине с метелью, ветром и дальним воем медоедов. – Андреем или Боратой?
– Называй Андреем.
Несса кивнула и взяла его за руку – так они и шли дальше, пока не увидели всадника.
Офицер внутренних войск в зеленом камзоле внезапно выплыл из снежной завесы, будто привидение. Он едва держался в седле, кренясь то влево, то вправо, а усталая костлявая лошадка еле-еле перебирала ногами и брела, не разбирая дороги. Несса и Андрей остановились, а лошадка сделала еще несколько шагов и замерла – тогда офицер соскользнул с ее спины и свалился в снег.
Это был молодой мужчина, горбоносый и светловолосый. Левую бровь вопросительно изгибал небольшой шрам, а на посеревших впалых щеках извивались кровавые потеки слез. В правом боку камзола красовалась дыра, а зеленая ткань там почернела от крови. Несса присела рядом на корточки и сказала:
– Андрей, он не умер. Он еще жив. Дышит…
Андрей вынул из-за пазухи свой шприц и склонился было над умирающим. Тонкие бледные губы шевельнулись, и Андрей услышал:
– Yo no quiero… morir…
Андрей сел в сугроб. Просто ноги подкосились. Окружающий мир и его самого вдруг заполнила вязкая глухая тишина.
– Андрей, ты что? – окликнула его Несса, видимо испугавшись ошарашенного вида лекарника. – Что с тобой? Ты ему поможешь?
Андрей протянул руку и двумя пальцами осторожно раздвинул веки умирающего. Зрачок пока реагировал на свет, а его радужная оболочка была сиреневой – точно такой же, как и у самого Андрея. Еще один землянин на Дее. Еще один…
– ¿ Habla usted espanol?[2] – выдавил он.
Губы офицера дрогнули, но он не ответил. Андрей поднес шприц к его шее и нажал на кнопку подачи лекарства.
Впервые за весь день у Андрея дрожали руки. Земляк… Прошло несколько минут, офицер вдруг содрогнулся всем телом и закашлялся, давясь холодным воздухом. Андрей вздохнул с облегчением и повторил:
– ¿ Habla usted espanol?
– Si[3], – прошептал офицер и больше не произнес ни слова.
Андрей сосчитал пульс у него на запястье – сердце едва билось. Однако биоблокада работала, и это давало умирающему землянину шанс, тем более если ему делали в детстве прививки. Андрей быстро расстегнул камзол, чтобы осмотреть рану в боку, но никаких повреждений там не обнаружил; зато увидел, что у офицера плотно перевязано плечо – по всей вероятности, там был вывих, а на левой стороне груди, прямо над сердцем, была аккуратно вытатуирована изящная черная роза, обвитая тонкой лентой.
Медлить не следовало, Андрей торопливо застегнул серебристые пуговицы, подхватил офицера и с трудом устроил на спине лошади, которая смотрела на них печально и устало.
– Андрей, кто это? – испуганно пролепетала Несса. – Что ты ему сказал?
Андрей подхватил лошадку под уздцы и быстро зашагал вперед. Несса подалась за ним.
– Слушай, Несса. Ты когда-нибудь видела документы инквизиции?
– При чем тут инквизиция? – спросила Несса. Снегу навалило уже изрядно, надо было смотреть под ноги, чтоб не растянуться по дороге. Андрей наградил ее таким взглядом, что она решила пока не задавать вопросов и сказала: – Ну да, видела… Несколько лет назад у отца Грыва был ихний указ про колдунов…
– У них ведь роза – главный символ?
Несса согласно закивала.
– Да, вернее, роза – это символ веры в Заступника, а инквизиция – шипы, которые берегут веру от зла и колдовства…
Показался знакомый поворот к дому.
Среди деревьев в низких кустах возился кто-то большой и темный, лошадка испуганно всхрапнула – наверняка знакомый медоед укладывается спать, не обращая внимания на близкое людское жилье.
– Я т-тебе! – угрожающе произнес Андрей, прибавляя шагу.
В кустах заворчали, однако никто не вышел и не бросился на путников. Офицер закашлялся и едва не свалился с лошадки, Андрей поддержал его и сказал:
– Это инквизитор, Несса. И я думаю, что высокопоставленный.
Глава 12
Земляки
К ночи метель разошлась, разбуянилась – мир за крохотным окошком превратился в белую мятущуюся пелену, сквозь которую слабым светлячком маячил фонарь. Андрей всегда зажигал его на ночь: мало ли кто может заблудиться в лесу и спастись, выйдя на свет? А в избушке было тепло и уютно, в печке весело потрескивали дрова, на столе красовалось нарезанное щедрыми ломтями холодное мясо, свежий хлеб и горшок каши с пылу с жару (если Андрей по скромности своей ничего не взял у селюков, то Несса не стала отказываться от подарков: дают – бери, а бьют – беги, как говорится), и казалось, что на свете никого и ничего больше нет: только этот старый дом и трое людей в нем.
На чердаке кто-то возился: с потолка посыпалась легкая труха. Несса покосилась вверх и взяла кусок мяса.
– Домовой волнуется, – заметила она Андрею. – Не успел до холодов крышу укрепить, теперь переживает.
Андрей, доедавший кашу, посмотрел сперва в потолок, потом на лавку в углу, где, накрытый по грудь темным одеялом, лежал инквизитор, – его обморок перешел в сон, и Андрей предположил, что их гость быстро поправится. Прагматичная Несса тотчас же заявила, что такой важный чиновник непременно должен будет их наградить за свое спасение и заботу, на что Андрей довольно скептически заметил, что их высокий гость наверняка в опале – потому и бежал из столицы, прихватив чужую форму и наверняка убив ее владельца. А в столице, скорее всего, свирепствует тот же самый мор – поэтому завтра, когда метель успокоится, Андрей намеревался отправиться прямиком туда со своим лекарством. Судя по выражению его лица, он бы и сегодня туда побежал, прямиком по сугробам да бездорожью, но не мог оставить раненого в бессознательном состоянии на одну Нессу.
– Домовой? Да вряд ли, просто крышу надо новую…
Несса пожала плечами. Все, даже самые маленькие дети, прекрасно знали, что в любом доме на чердаке живет домовой и следит за порядком, как строгий хозяин. Если ему все нравится, то он завивает женщинам волосы и заплетает косы, а мужчинам выращивает густые красивые бороды. Ну а если домовому что-то не по нраву, то он возится, плачет и даже может ночью придушить. Андрей в домового не верил. «А верит ли он в Заступника?»– подумала вдруг Несса. Вон, икона дома всего одна, да и та приткнута в углу как-то криво…
Инквизитор шевельнулся на лавке и что-то пробормотал на незнакомом языке. Андрей вздрогнул, словно получил хорошую оплеуху.
– О чем он говорит? – полюбопытствовала Несса. – Он ведь по-нашему ни слова не сказал.
– Бредит, – коротко ответил Андрей. Не рассказывать же ей о том, что инквизитор говорит по-испански, и что они с Андреем с одной планеты… Эх, испанский, испанский – Андрей его почти забыл, а раньше знал довольно неплохо. Ну ничего, разберемся, тем более что все жители Гармонии владеют несколькими языками, а уж английский-то Андрей знает так же хорошо, как и родной русский.
– ¿ Donde estoy?[4] – хрипло спросил инквизитор.
Андрей встал, пересек комнату и сел на лавку рядом с больным. Тот открыл глаза и посмотрел на Андрея невидящим сиреневым взглядом.
– ¿ Hablan ruso? – промолвил Андрей. – ¿ Inglés?[5]
По щеке инквизитора пробежала слеза – на сей раз самая обыкновенная.
– По-русски… Да, говорю, – медленно произнес он так, словно пробовал слова давнего языка на вкус или ему было больно говорить. – Вы русский?
– Да, – ответил Андрей и повторил: – Да, я русский.
– Господи… – прошептал инквизитор. – Не верится…
Андрею тоже не верилось. В нем настолько смешались самые разные чувства, что он не мог дать какого-то названия этому водовороту.
– Я Александр Торнвальд, – сказал инквизитор едва слышно. Выражение его лица было странно удивленным, словно он не ожидал, что сможет произнести собственное имя на своем родном языке. – Для местных – Шани Торн, бывший глава инквизиции Аальхарна. Сюда сослан двадцать лет назад по обвинению в тройном убийстве. А вы?
