Владимир Пекальчук - Нелегал
Доев пирожное, он подвел неутешительные итоги: максимум, что можно сделать, – это лабораторию начального уровня. Многие обычные приспособления и оборудование для алхимии Тирр найдет, либо чем-то заменит. Кое-какие двеомеры создаст сам, хотя это отнимет массу сил и времени. На первое время обойдется. Дальше видно будет, в этом мире тоже полно своих секретов, и наверняка искусный чародей многому найдет новое применение.
И что немаловажно, в каждом плохом всегда есть что-то хорошее. Множество оборудования воссоздать не удастся – но и силы на это не придется тратить.
Еще час Тирр трудился над дальнейшим превращением своего убежища в крепость. Он понял, что к дому могут подходить или пытаться войти люди – необязательно враждебные, мало ли какие причины могут у них быть. Потому первую линию обороны маг полностью изменил, убрав смертоносные ловушки и понаставив вместо них менее опасные, вызывающие сильное недомогание. Теперь, если некто захочет забраться в дом через окна или дверь, ему придется несладко, но он не сопоставит эффект ловушки с попыткой проникновения.
Вторую линию обороны – для тех, кто все же проникнет в дом, может быть, даже по трупам своих товарищей, – маг оставил прежней, но усовершенствовал ее, внеся в глифы рунные знаки «враг» и «вор». Это гораздо удобнее, чем следить, чтобы Марго куда-то не вляпалась и стирать перед нею руны, а потом ставить их обратно.
Основательно умаявшись, ближе к утру Тирр лег спать, рассчитывая отдохнуть до полудня, а затем отправиться с Марго посмотреть город, однако его планы были грубо нарушены воем самоездящей повозки в соседнем дворе. Непонятно отчего, но она завывала без умолку. Тирр немного подождал, затем вышел из дома и заглянул в соседний двор через ограду. Все окна темны, повозка завывает, хозяева не спешат наружу утихомирить ее. Либо привыкли, либо их просто нет дома, чтоб им пусто было.
Все на свете имеет свой конец, и терпение мага в том числе. Он сжал челюсти: ладно же! Взглядом начертил несколько крупных рун на повозке и, пользуясь частичной прозрачностью, внутри нее, хитро ухмыльнулся и театрально щелкнул пальцами, затем повернулся и пошел домой. А в соседнем дворе занималось зарево пожара и неистово вопила повозка, корчась от жара. Впрочем, через минуту она заткнулась – уже навсегда.
Однако и после этого поспать Тирру не удалось. Он только-только погрузился в сладкую дрему, когда чудовищный вой, по своей громкости превосходящий все, слышанное ранее, буквально прилетел откуда-то. Маг, морщась от звука и изо всех сил зажимая уши, выглянул в окно и заметил большую повозку, воющую и сверкающую синими огнями, и людей, поливающих подожженного солнцеглаза тугими струями воды. Называется, из огня да в полымя, лучше терпел бы вой маленькой повозки, потому что большая орала слишком уж громко.
Тирр схоронился в подвале и просидел там, пока вой не стих. Мощный звук изрядно помучил его чувствительный слух, и маг решил, что в следующий раз, когда какая-нибудь повозка станет ему мешать, он ее сожжет и скроется в подвале еще до того, как примчится водовоз с бригадой тушения. Да, это мало похоже на спокойную жизнь среди глупых людишек, больше смахивает на боевые действия. Но Тирр Волан, могущественнейший и единственный маг, не прогнется под этот мир, и если быть войне – он, йоклол возьми, ее выиграет!
* * *Понедельник не задался. Сергей проснулся после полудня, позавтракал, прочитал две смс игривого содержания от Лили, затем съездил в травмопункт и оформил больничный, сказав врачу, что получил травму на тренировке.
– С большими парнями тренируетесь? – полюбопытствовал травматолог во время осмотра. – Так это с умом делать надо. Боюсь, что у вас, батенька, трещина в ребре, и хорошо, если только одна. Неважно вы выглядите… Рентген покажет, впрочем.
Сергей в своем неважном самочувствии ничего странного не находил. Вчера вечером, после ухода Кирилла, он и Лиля довели начатое до логического конца, причем два раза. Конечно, энергичные телодвижения отдавали сильной болью в груди, но ради Лили он стерпел бы и большее. Рентген, впрочем, опасения врача не подтвердил. Сергей взял рецепт на обезболивающее – на всякий случай – и отправился на работу, объяснить начальству, что и как, и заодно посмотреть, что нового по делу о сожженных гопниках.
Кирилл встретил друга широкой ухмылкой.
– Хорошо живешь, Серега. Надо бы и мне сообразить себе больничный на недельку, – и он выложил на стол фотографии.
– Знакомо? Это из того магазина, куда залез дегустатор.
Сергей опустился на стул и внимательно рассмотрел снимок: металлическая дверь и на ней налет белого порошка, применяемого для снятия пальчиков, образующий странный символ.
– Как на двери того ларька?
– Именно, – кивнул тот, – и опять никаких следов взлома. Словно дверь ключом открыли. А вообще, за ночь много чего интересного произошло на подведомственной территории. Несколько ограблений, хулиганство, два дорожно-транспортных, пара краж и поджог. Слушай, Серега, а где живет этот новоявленный сэр Галахад, уделавший тебя под орех?
– А в чем дело? – насторожился Морин.
– Да я про поджог. Сожгли машину у частного дома, как раз в Коломягах. Пожарная бригада не смогла на месте установить причину возгорания, а хозяев дома не оказалось. По счастью, бак был пуст. В общем, я пальнул наугад.
Выстрел Кирилла оказался метким: машина сгорела аккурат по соседству с домом Теодора.
– Забавное совпадение, – заметил Меньшов, – хотя забавного что-то многовато происходит. Меня интересует, каким образом таинственный дегустатор, рисующий на дверях иероглифы, смог три раза не быть обнаруженным оперативной группой? Это ведь парни, наученные искать спрятавшихся под прилавками застигнутых врасплох воров. Потом – сгоревшая гопота. Экспертиза следов горючей смеси не обнаружила, так что, готов поспорить, фээсбэшникам дело сбагрить не удастся. Применение огнемета не доказано, видите ли. И еще я кое-что уточнил. В больнице мне сказали, что пострадавшая в том странном ДТП была не под веществами. Спиртное – да, немного. Но глюки медики исключили, слишком мало выпила. И на следующий день она свои показания повторила безошибочно.
– Ты про того пешехода, который дымзавесы ставил?
– Да-да, Серый. Я и у гайцов справился – нет характерных следов шин, когда водитель пытается вписаться в поворот, но не справляется с управлением. Покойный гонщик прошел половину поворота, и после этого влетел в дерево по прямой, не пытаясь вывернуть. Словно мгновенно ослеп.
Морин кивнул:
– Действительно странно. Надо бы провести экспертизу насчет поджога автомобиля…
– Ефимов этим занимается.
– Ясно. Знаешь, я согласен, что у нас за короткий промежуток времени произошло много нестандартных преступлений, но это не повод вдаваться в фантастику. Всему есть объяснение, другой вопрос, что нам оно не всегда известно.
Кирилл отхлебнул из кружки с чаем, спрятал фотографии в папку и вздохнул:
– Мне крыть в принципе нечем. Но как ты объяснишь выход из строя камер? Знаешь, отчего они навернулись?
– Нет.
– Превышение напряжения, как сказали в сервисном центре. Фишка в том, что на камеры подается питание из одного источника. Сгореть должны были все и сразу.
– Хм… Странно. Слушай, тебе что, все эти дела приписали?!
– Нет. Часть у Синицына, часть у Шматко, кражу в продуктовом получил Ефимов. А дело с гопниками я забираю себе.
Сергей забросил ногу на ногу, поморщившись от боли в груди, и заметил:
– Такое впечатление, что тебе еще один висяк получить захотелось.
Кирилл покачал головой:
– Нет. Просто у меня есть сильная мотивация отыскать ублюдка или ублюдков, которые это сделали.
– Как по мне, не стоило бы искать. Тип сделал обществу услугу, избавив нас всех от пары махровых рецидивистов, и меня лично – от лишнего дела. Киря, оно тебе вообще надо?
– Ты не видишь леса за деревьями, – вздохнул тот, – ты пойми, что убийца многократно хуже. Гопники были хитрые, ушлые, грамотные. Сколько гоп-стопов сделали – хоть бы кого порезали. Пугали ножом – но и только. Они сознательно держались перед чертой, не переступая, ты понимаешь? Гопота, но здравомыслящая, не отморозки. А вот тот, кто их сжег заживо – черствый, безжалостный, лишенный сострадания подонок. Это чудовище, иначе того, кто сжигает людей заживо, не назовешь. Я должен его найти, чтобы такие среди нас не ходили. Мы давно привыкли, что людей стреляют средь бела дня, но огнеметы – это слишком даже для такого беспредела, как у нас в стране.
Сергей покачал головой:
– Мне кажется, что ты не должен браться за дело, которое воспринимаешь слишком близко к сердцу. Чтобы не бередить душевные травмы.
– Травмы?! – возмутился Кирилл. – Это, черт побери, слишком мягко сказано! Мой отец сгорел в нескольких метрах от меня – и ты это называешь травмой?! Послушай, как бы там ни было, но сгореть заживо – это настолько ужасная смерть, что ее никто не заслуживает! И тот, кто поступает так бесчеловечно, должен быть пойман и посажен за решетку до конца жизни.
