Сергей Пономаренко - Седьмая свеча
Есть еще загадочная Маня. С ее слов, она родственница тещи, но Оля настроена по отношению к ней явно враждебно. Видимо, для этого есть причины – при случае надо расспросить об этом Олю, когда она выйдет из больницы. Сейчас ее не стоит волновать. Чем же это я не угодил или, наоборот, слишком угодил Мане? Удивительно, в предыдущие приезды я с этой Маней не сталкивался, а во время похорон она как будто взяла надо мной шефство, да еще затащила в постель. По-видимому, она все заранее рассчитала, учла, что Оле из-за подготовки к похоронам будет не до меня. Сама она мне рассказывала, что мужчин ведьмы используют для подпитки жизненной энергии, и, похоже, ее выбор пал на меня. Степан считает, что произошедшая авария не была случайной. Маня выбрала меня орудием своей мести Оле, неизвестно из-за чего, поэтому за два дня “обработала” меня.
Запрограммировать человека на какой-то поступок теоретически и практически возможно. Во времена Советского Союза в тайных лабораториях разрабатывали психотропное оружие и методики внушения, а когда Союз стал разваливаться, произошел ряд загадочных смертей ключевых фигур, связанных с “золотом партии”, вероятно, имевших доступ к тайным заграничным счетам, и цепочка оборвалась. Эти люди добровольно лишали себя жизни без видимых на то причин, словно в какой-то момент получали команду, которой не могли ослушаться. Методики нейролингвистического программирования ориентированы на то, чтобы помочь человеку стать успешным – в карьере, семье, социуме. Для этого в подсознание закладываются “якоря” – ключевые слова, являющиеся спусковым механизмом каких-то действий. Точно так же можно заложить кодовые слова – “заякорить” – на деструктивные действия, вплоть до самоуничтожения. Группа злоумышленников, специалистов по НЛП, обработала постороннего, ничего не подозревающего человека, установив “якоря”, вынудившие того пойти на ограбление обменного пункта, правда, попытка оказалась безуспешной – они не смогли учесть всех моментов при моделировании ситуации. Или взять тех же шахидов-смертников. Несомненно, их подвергают деструктивной психологической обработке, в результате чего они идут на самоубийство. Понятное дело, такая обработка занимает не один день, а порой и не один месяц.
Был ли я подвергнут в последние дни подобной обработке? – задал себе вопрос Глеб, вспоминая события тех дней и имея достаточный опыт психолога, чтобы распознать за обычными действиями скрытые методы НЛП. И вынужден был дать себе отрицательный ответ. Имя Ольги в разговорах вообще почти не упоминалось, а ведь она должна была выступать главным объектом. – Целенаправленного программирования со стороны Мани на какие-то действия не было. Авария произошла потому, что я был взвинчен, нервничал, и вина полностью лежит на мне. Глупо ее обвинять в том, что я не выспался и нервничал. Однако же Маня могла быть причастна к той фантасмагории, которая со мной происходила. Я мог с едой принять дозу каких-то наркотических средств. В самогонке их не было – она пила вместе со мной, наливала из одного графина. А под действием наркотиков мне могло привидеться что угодно, да и вел я себя неадекватно».
Подобное, не мистическое объяснение произошедших событий немного успокоило Глеба, но его терзала одна навязчивая мысль: почему он до сих пор слышит голос тещи, причем не только дома?
Глаза у Глеба стали слипаться, мысли путались. «Может, Маня в меня влюбилась? Бред, хотя допустить это можно. Недаром старик Фрейд считал либидо причиной всех причин». Наконец он погрузился в глубокий тяжелый сон.
В темноте тускло засветились два уголька, которые стали увеличиваться по мере приближения и вскоре превратились в два горящих глаза на знакомом ему худощавом продолговатом лице с ярко накрашенными губами, которое стало увеличиваться в размерах.
– Соскучился по мне, зятек? – участливо поинтересовалась теща.
Сердце у Глеба словно оборвалось, он почувствовал, что задыхается, и сразу же проснулся. Дышать было трудно, так как он уткнулся лицом в подушку. Зато уже светало, и в спальне он был один. Комната из-за серых красок за окном имела неуютный вид. Свет, горевший почти всю ночь, был выключен. В квартире было тихо.
– Степан! – громко позвал друга Глеб, потом окликнул его еще несколько раз, но тот не отозвался.
Глеб усилием воли заставил себя подняться и, только расстался с теплым одеялом, как покрылся от холода гусиной кожей. Он поспешил закутаться в одеяло, чувствуя, что накануне явно перебрал. Голова раскалывалась, ощущение было такое, что в ней за ночь мозги заменили песком, перекатывающимся в ней при каждом движении и пытающимся высыпаться через слезящиеся глаза. Закутанный в одеяло, он прошлепал в кухню. Степан, полностью одетый, доедал яичницу с ветчиной.
– Не хотел тебя будить – ты этой ночью из-за «голосов» больше бодрствовал, чем спал, – насмешливо произнес он, попивая апельсиновый сок из высокого стакана.
У Глеба при виде этой золотистой, ароматно пахнущей, кисленькой жидкости даже закружилась голова от желания пить. Поняв это по выражению помятого лица друга, Степан встал, достал из шкафчика еще один стакан и наполнил его на три четверти соком. Глеб судорожно припал губами к стакану, чувствуя, как с каждым глотком уходит головная боль, а взамен возникает легкое опьянение.
– Еще? – Степан, не ожидая ответа, наполнил стакан снова. – Я звонил в больницу – самочувствие у Оли хорошее, ночь прошла спокойно, – сообщил Степан, пока Глеб, зажмурив глаза, наслаждался соком. – Медсестра посоветовала сегодня воздержаться от посещений. Олю напичкали успокоительными, и она будет целый день спать. Завтра в двенадцать часов, после обхода, можно будет ее навестить. Я на работе поручу кому-то из моих охламонов купить для нее фруктов на рынке и вечером завезу в больницу передачу, так что ты сегодня полностью свободен. Какие у тебя планы?
– Я сам могу передачу отвезти, – запротестовал Глеб, правда, нерешительно: он терпеть не мог ходить по базарам и магазинам. Покупки всегда делала Ольга, даже если приобретались вещи для него. – Планирую зайти на работу – есть ряд неотложных дел…
– Вот-вот. Отвлечешься от всех неприятностей. Тебе надо обязательно сходить к следователю-дознавателю по поводу ДТП. Позвонишь мне, расскажешь, что они собираются тебе «шить». Огонь надо тушить сразу после возгорания, не ожидая, когда он наберет силу.
– Ты так думаешь? Я ведь никого не задел, только свою машину помял. – Глеб привык жить в своем тесном круге, который составляли Ольга, работа, дом, Степан и еще двое-трое старых друзей, отдых в Турции или Египте – в других странах он бывал только по работе. Все, что выходило за границы этого круга, вызывало у него беспокойство и нежелание этим заниматься.
– Все намного серьезнее. Во-первых, с автобусом ты все же столкнулся, поэтому не мешает встретиться с его водителем и разойтись полюбовно. Во-вторых, считай, это ДТП с тяжкими последствиями – Оля в больнице, так что ты уже без прав, возможно, года на два, а может, тебе даже светит срок. – Заметив, что Глеб собирается что-то возразить, добавил: – То, что это твоя жена, ничего не меняет. Может светить «химия» или условное – что тебе больше нравится? Ты еще съездил кому-то по морде, теперь моли Бога, чтобы этот мужик не подал заявление в милицию. Тебя не теребят по этому поводу?
Глеб молча пожал плечами. На душе у него от слов Степана стало тоскливо. Это чувство было знакомо ему с далекого детства, когда отец пытался приучить его к рыбалке. Он не находил удовольствия в том, чтобы часами завороженно глядеть на поплавок или забрасывать спиннинг с инерционной катушкой и вечно запутывающейся леской. Рыбу он любил только морскую и уже приготовленную. И предпочитал сам определять, на что тратить свое время.
– Это хороший знак. Третье – самое главное. – Степан испытующе посмотрел на Глеба.
– Что еще не так? – недовольно буркнул тот.
Перспектива мотаться по ГАИ и судам вызвала у него резкий упадок сил. Как же ему не хотелось этим заниматься! И это было гораздо хуже настойчивости отца в детстве, когда можно было делать вид, что ловишь рыбу. Лишиться прав или получить судимость ему совсем не улыбалось, и он понимал, что, несмотря на все свое нежелание, придется этим заняться серьезно.
– В-третьих, у тебя есть друг, который, в свою очередь, имеет очень много друзей и поэтому постарается утрясти все эти вопросы с минимальным для тебя ущербом. – Степан победоносно посмотрел на Глеба, словно ожидая аплодисментов.
– Спасибо, – прочувствованно сказал Глеб, и у него от сердца отлегло. Степан – не балаболка, всегда держит слово, хотя иногда он так себя ведет, что его можно посчитать несерьезным человеком. Раз он пообещал, то, скорее всего, уже успел переговорить с нужными людьми.
– Кроме спасибо с тебя виски, и одной бутылкой ты не отделаешься. Возможно, тебе придется поить меня до конца жизни, – заявил Степан. – А это очень долго – у меня в роду все долгожители.
