Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма
– В кустах, – добавил инспектор.
– Нет, – сказала Далия. – На дорожке. А потом она закинула лед туда, в чащу.
– Кто – она?
– Мелисса, – Далия нервно дернула плечами.
– Ну а вы? – спросил ее инспектор.
– Что – я? – сказала Далия, сердясь. – Я увидела заколдованного мужа и побежала к нему.
– И Мелисса Весловская заколдовала вас?
– Да.
– И когда все это произошло?
– Я не ношу часов, – высокомерно бросила Далия.
Ну да, ну да. Ведьмы часов не наблюдают.
– Около семи, – отозвался Дмитрий Васильевич, – нет, ближе к половине восьмого. А сейчас сколько времени?
Инспектор взглянул на часы:
– Десять минут десятого, – и спросил: – Мелисса была с вашим сыном Михаилом?
– Да, – кивнул Дмитрий Васильевич и сказал огорченно: – Они собирались улететь на ступе…
И куда можно на ступе полететь? Где же их теперь искать?
Дмитрий Васильевич рассказывал:
– Я прогуливался в роще и услышал шум на берегу. Пошел сюда, хотел их остановить, ведь это же безумие – убегать от инспекции, но едва подошел ближе, как меня стукнули заклятьем.
– Мелисса вас стукнула? – уточнил инспектор.
– Разумеется, кто же еще! – резко сказала Далия.
– Я не заметил точно, кто, – сказал Дмитрий Васильевич. – Но подозреваю, что Мелисса, увы.
Маргарита и Орхидея слушали, затаив дыхание, как и я.
Инспектор спросил:
– И вы, Далия Георгиевна, не смогли ей противостоять?
– Нет, она атаковала слишком неожиданно. – Далия закуталась плотнее в одеяло и сказала нетерпеливо: – Может, позволите нам вернуться в дом и переодеться?
– Разумеется, – сказал инспектор. – Извините, я как-то не подумал.
Он их так просто отпустит?
– Я провожу вас, – сказал Бондин.
Все трое направились к главному дому, я хотела увязаться за ними, но меня придержала за руку Маргарита Петровна, сказала тихо:
– Вика, вернись потом ко мне. Хочу кое о чем тебя спросить.
– Хорошо, – кивнула я и бегом пустилась догонять удаляющуюся по дорожке троицу.
Когда я поравнялась с ними, Бондин спрашивал:
– Беглецы упоминали о том, куда они направляются?
– Не припомню, – с сожалением ответил Дмитрий Васильевич.
– Может, какой-то намек был?
Дмитрий Васильевич отрицательно помотал головой. Потом сказал:
– Самое главное, что вы должны знать – Миша был там не по доброй воле, – и он поглядел на меня сочувственно.
– Да? И как вы это поняли? – спросил Бондин.
– Он вел себя ненормально, – сказал Дмитрий Васильевич. – Безотрывно смотрел на Мелиссу, поминутно признавался в любви, ну, вы понимаете…
– Еще как, – буркнул Бондин. И сказал уже громко: – Любовное зелье.
– Да, – кивнул Дмитрий Васильевич.
Значит, Миша и правда околдован! Значит, он не разлюбил меня и не бросил! И не влюблялся он заново в эту Крысу-Белобрысу!
– А вы, Далия Георгиевна, видели, что он околдован? – спросил Бондин. – Видели розовое облако над ним?
– Я не успела включить око, – ответила Далия. – Вероятно, он был околдован. Хотя, – она покосилась на меня, – почему бы ему не вспомнить старую, настоящую любовь? – Она сделала упор на слово «настоящую».
Да нет. Это она назло мне говорит. Миша не мог так поступить. Это я – его настоящая любовь! Я!
– Разумеется, Миша был околдован! – вскричал Дмитрий Васильевич. – Он же не дурак – сбегать от инспекции! И от невесты.
– Ты забыл, что такое страсть, – холодно возразила мужу Далия.
– Зато я знаю, что такое долг, – сухо отозвался он.
А рыжий вдруг спросил:
– Дмитрий Васильевич, а вы всегда так рано встаете?
– Да, обычно да, – немного растерянно ответил он.
– И идете прогуляться?
– Да, сначала пью кофе, потом гуляю.
– Понятно… А вы, Далия Георгиевна, тоже жаворонок?
– Когда как, – пожала плечами Далия.
Мы как раз подошли к стеклянной двери, ведущей в дом. Дмитрий Васильевич приостановился, и Далия поторопила его:
– Ну заходи уже, я совсем озябла.
– Кстати, а куда вы, Далия Георгиевна, шли в такую рань? – спросил Бондин.
– Встречать рассвет, – ответила Далия. – Позволю себе заметить, что ваши вопросы глупые и дурацкие и не имеют отношения к делу. Лучше бы вы занялись поисками беглецов.
– Займусь, – кивнул рыжий.
– А теперь пустите меня наконец в дом.
– Разумеется, – инспектор посторонился, Далия вошла через распахнутую дверь, которую услужливо придерживал ее муж.
Стеклянная дверь закрылась, супруги ушли в глубь дома, инспектор посмотрел на меня:
– Вы заходите?
– А вы? – Вдруг он пойдет их дальше расспрашивать, так я увяжусь за ним, если получится.
– Думаю, они больше ничего не скажут.
– Пожалуй, – согласилась я и развернулась, чтобы вернуться к Маргарите. Потом вдруг осознала, что до сих пор держу сломанное зеркальце в руках – а оно ведь, похоже, дорогое, – и сказала инспектору:
– Подождите секунду, я сейчас, – и забежала в дом.
Я промчалась через маленький холл в коридор. Далия с мужем уже были у арки, ведущей в гостиную. Я окликнула:
– Далия Георгиевна!
Она обернулась, взглянула на меня удивленно. Мишин отец быстро свернул в арку и исчез из виду. Похоже, не желал присутствовать при очередных разборках.
– Извините, это не ваше? – Я протянула Далии сломанное зеркальце. – Только я нечаянно на него наступила…
– Чего еще от тебя ожидать! – воскликнула она и буквально вырвала вещицу у меня из рук.
Могла бы и спасибо сказать.
Я вернулась к инспектору, который ждал меня снаружи. Мы направились обратно к Маргарите, потому что инспектор оставил там свой плащ и саквояж, а я обещала ей вернуться поговорить.
– Интересно, – рассуждал вслух Бондин, – почему Далия Георгиевна не смогла помешать Мелиссе? Ведь ваша свекровь более сильная колдунья.
– Будущая свекровь, – пробормотала я. – Наверное, она не хотела мешать. Была только рада, что Миша бросает меня и улетает с настоящей ведьмой.
– Вы тоже настоящая ведьма.
– Да, но еще вчера я была простушкой.
– Они вас так называли? – тихо спросил он.
Кажется, не надо было рассказывать о конфликте в семье. Хотя какая разница – он и сам поди все уже давным-давно понял.
– Ну, мы не сразу поладили, – уклончиво сказала я.
Бондин вдруг спросил:
– А вы не замерзли?
– Немного. – Он из тактичности сменил тему, увидел, что мне неприятно говорить о том, что я не вписалась в Мишину семью? Или просто ищет обходные пути, чтобы все разузнать?
– Так наколдуйте какую-нибудь теплую одежду.
И правда. Я сосредоточилась, представляя на себе… н-ну, допустим, джинсовую куртку.
Результата – ноль.
– Ну и? – спросил инспектор.
– Не говорите под руку.
Ладно, просто теплую шаль.
Опять ничего.
– Не получается? – осведомился надоеда.
Черт. Наверное, чтобы сотворить одежду, нужно какое-то особенное колдовство.
Последняя попытка – пусть хотя бы простое одеяло. Коричневое в белую клетку. М-да.
Инспектор хмыкнул.
– Слушайте, с чего вы взяли, что мне вообще холодно! Утро ужасно теплое! – огрызнулась я и пошла себе быстрым шагом по дорожке к озеру.
Он догнал меня через несколько секунд и протянул мне свой полосатый пиджак:
– Вы сами сказали. Вот, накиньте.
Я смягчилась:
– Вы замерзнете.
– Утро же теплое, – улыбнулся он, и мне пришлось надеть пиджак. А этот инспектор может быть довольно милым.
– Похоже, ваш жених и Весловская улетели на ступе, – сказал он.
– Да.
– В неизвестном направлении.
– Да, – грустно согласилась я.
– А значит…
– Мы их не найдем?
– Почему? Найдем. Нам нужна еще одна ступа. Но найти ее в наше время будет, пожалуй, проблематично. Даже ведьмы старшего поколения пользуются ими очень редко. А молодые даже управлять не умеют. Мелисса меня удивила, признаюсь.
Я вспомнила, как мать Орхидеи вчера говорила о молодежи то же самое.
– Кое-кто прилетел в гости на ступе, – сказала я.
– Правда? В таком случае нам очень везет.
– Наверное, – сказала я. Зачем ему вторая ступа?
– А где эта ступа? – вдруг спросил он.
– Не знаю… Какая разница?
– Вряд ли ее заперли где-то, как была заперта ступа Маргариты Петровны. Разве Мелиссе не проще было взять ступу гостей?
Я вспомнила, что говорила старушка в лиловом – мать Орхидеи:
– А эта ступа под замком. Какое-то слово секретное нужно.
– Ах, вот как… Видимо, это слово держится в большем секрете, чем ключ к сараю… И кто же из гостей прилетел на ступе? – спросил он.
– Орхидея со своей мамой.
– О, – сказал инспектор немного смущенно. Похоже, ему было неудобно, что он вел себя за завтраком как дурак. Потом он вдруг воскликнул: – А вот и она!
Навстречу нам по дорожке шла Орхидея.
Бондин сразу заговорил с ней о ступе. Орхидея понимающе покивала и сказала:
– Надо у мамы разрешения спросить. Она ее хозяйка.
– Ясно, – сказал Бондин. – А где вы оставили ступу?
