Андрей Круз - Хмель и Клондайк
– На каких условиях? – повторил я свой вопрос.
– А во сколько вы оцениваете свою жизнь? – подался ко мне молодой человек.
– Жизнь – бесценна.
– Вот видите!
– Мою искреннюю признательность в деньгах так же не оценить.
– Еще как оценить, – отрезал Синицын. – Мы прикроем вас, Вячеслав Владимирович, и будем прикрывать дальше, но взамен от вас потребуется ответное содействие.
– В плане?
– Четверть легальных доходов и половина нелегальных, – озвучил наконец свои условия дознаватель. – Во избежание разночтений все оформим документально, и уже к вечеру дело будет закрыто.
Я покачал головой.
– Это несерьезно.
– Несерьезно ваше стремление отправиться на виселицу, – парировал Синицын. – Либо мы договоримся здесь и сейчас, либо через полчаса у вас все перевернут вверх дном. И поверьте – документальных доказательств виновности в ходе обыска отыщется предостаточно.
Лично у меня в этом сомнений не было ни малейших, но соглашаться на людоедские условия дознавателя я не собирался. Передача четверти доходов от пивоварни в обмен на прекращение уголовного преследования и будущее покровительство еще могла считаться неплохим выходом из сложившейся ситуации, но давать доступ посторонним к торговле лекарствами было равносильно отложенному смертному приговору. Рано или поздно от меня избавятся.
Я это прекрасно понимал и потому спокойно сказал:
– Я рискну.
Синицын сразу перестал улыбаться и постучал пальцами о стойку.
– Двадцать процентов от легальных доходов и треть от нелегальных, – выдвинул он встречное предложение.
– Нисколько, – отрезал я. – Меня оклеветали, и я это докажу в суде.
– Прекратите нести ерунду! – нахмурился Синицын. – Либо вы будете сотрудничать, либо отправитесь прямиком на виселицу!
Но я лишь покачал головой. Мои связи позволяли не только замять это дело и вернуть изъятые дружинниками препараты, но еще и получить гарантии собственной безопасности, чего никак не мог обеспечить выскочка Синицын, даже возникни вдруг у него такое странное желание. Придется просить о покровительстве у партнеров по бизнесу, и хоть это неминуемо обернется потерей части доходов от пивоварни, иного выхода я не видел.
– Вы понимаете, что уже через час окажетесь в камере? – продолжил нагонять на меня жуть собеседник. – Вы понимаете, что будет дальше? Вас повесят!
– Очень сомневаюсь, – вновь улыбнулся я в ответ.
– Вы неадекватны!
– Вовсе нет.
Синицын покраснел как рак, резким движением застегнул молнию папки и многозначительно произнес:
– Я давал вам шанс!
– Давали, Юрий Романович, – подтвердил я.
Дознаватель ожег меня ненавидящим взглядом, схватил шапку и зашагал на выход. Уже у двери он резко развернулся и ткнул в меня указательным пальцем с массивной золотой печаткой:
– Вы пожалеете!
И неожиданно этот жест отозвался в памяти смазанным воспоминанием, неприятным и даже болезненным. Темный подвал, свет фонаря, резкое движение рукой одного из грабителей…
Третьим налетчиком был Синицын! Я вдруг понял это со всей отчетливостью.
Я его узнал, и сразу стали понятны странности с передачей на экспертизу якобы изъятых при задержании у Мартыненко таблеток: на анализ дознаватель отправил лишь семь пилюль из коробка, а остальные лекарства придержал для последующей продажи! Не было никакого случайного задержания, грабители просто решили выкрутить мне руки!
Враз перехватило дыхание, перед глазами замелькали серые точки, растеклась по рукам неприятная ломота.
– Один вопрос, Юрий Романович! – спокойно произнес я, переведя дух. – Если мы договоримся, вы сможете вернуть изъятые препараты? Все препараты?
Мне не понаслышке было известно, сколь непросто попасть в хранилище вещественных доказательств и тем более изъять оттуда уже оприходованные улики, но дознаватель ответил без малейшей заминки:
– Разумеется!
И я поверил ему, сразу и безоговорочно. И потому вытащил из-под стойки лежавшую рядом с «Шершнем» винтовку.
– Вы с ума сошли? – вскинулся Синицын, нисколько не обеспокоенный наставленным на него оружием. И неспроста – зашитые в служебную бляху заклинания обеспечивали его защитой от всех сертифицированных для продажи в Форте амулетов и магических жезлов.
– Кто навел вас на меня? – спросил я, продолжая удерживать дружинника на прицеле.
И, наверное, проскочила в голосе некая интонация, какой-то намек на скорую развязку, поскольку рука дознавателя вдруг метнулась к поясу. И в тот же миг несильно хлопнула пневматическая винтовка. Сказались детские занятия в спортивном клубе «Динамо» – свинцовый шарик калибра .375 угодил точно в лоб.
Синицын дернулся и навзничь завалился на спину; я выдернул из пачки пакет для мусора, обогнул стойку и быстрым шагом пересек бар. Надел пакет на простреленную голову покойника, затянул его, дабы не отмывать потом от крови пол, и задвинул засов входной двери.
Страхом навалилось осознание происшедшего, но давать волю эмоциям я не стал. Замер у окна и осторожно выглянул на улицу; там – никого.
Вот и отлично. Я пошарил по карманам дознавателя, выудил пакетик с пилюлями, на гладких боках которых выделялись глубокие надрезы, и вернулся за стойку. Разложил таблетки по цветам, потом налил в стакан кипяченой воды и машинально взглянул на левое запястье.
Пустое – наручные часы уволок один из грабителей. Никак не могу привыкнуть.
Тогда я закинул в рот красную пилюлю, запил ее глотком воды, досчитал от ста одного до ста пятнадцати и взял следующую таблетку. Закончил прием лекарств – и без сил опустился на табурет, но вскоре ощутил, как отступает ломота в суставах и пропадает одышка.
И одновременно накатывало понимание, что сам себя загнал в угол и выбраться из этой волчьей ямы будет совсем непросто.
Может, не стоило убивать дознавателя? – промелькнула даже шальная мысль, но я лишь пожал плечами, отвел болтовой затвор пневматической винтовки и вложил в патронник новый свинцовый шар.
Огнестрельное оружие в Форте находилось под запретом, сертифицированные жезлы использовать против находящихся при исполнении дружинников не представлялось возможным, они бы просто не сработали, но законодательство никак не регламентировало оборот пневматических винтовок. Я этим обстоятельством не преминул воспользоваться и попросил знакомого мастера сделать ложе точь-в-точь как у своего «Шершня», а баллон сжатого воздуха выкрасил в стандартную расцветку банок с шарами для жезлов «свинцовых ос». Отличить их можно было, лишь подержав в руках.
Паранойя? Вовсе нет, обычная предусмотрительность. И сегодня она себя оправдала.
Можно было, конечно, хранить под стойкой арбалет, но уверен – Синицын в этом случае сразу бы выскочил за дверь. А так счел, что ему ничто не угрожает, за это и поплатился. Впрочем, поплатился он совсем за другое…
Я несколько раз глубоко вздохнул и поднялся с табурета, но прежде чем вышел из-за стойки, зазвонил телефонный аппарат. Резкое дребезжание ударило по нервам, бешено заколотилось сердце, всколыхнулись унявшиеся было страхи, но я не поддался панике, снял трубку и спокойно произнес:
– Алло?
– Слава! – послышался голос Ирины. – Я перед сменой решила тебе позвонить, а то ты совсем пропал. У тебя все в порядке?
Я посмотрел на покойника с мешком на голове и произнес, зажимая двумя пальцами нос:
– Ирин, сейчас не очень удобно разговаривать.
– У тебя все в порядке?
– Все в порядке, – уверил я подругу. – Я же говорил – слег с простудой, сейчас сдам бар Ивану и пойду к себе отлеживаться.
– Принести лекарства?
– Если насморк лечить, он пройдет через неделю, если не лечить, то через семь дней.
– Ладно, я побежала, – заторопилась тогда девушка. – Позвоню вечером, хорошо?
– Непременно звони. Я немного оклемаюсь, и увидимся, чтобы тебя не заражать.
– Целую!
Раздались короткие гудки, я бросил трубку на рычажки, взял куртку и ключи от «буханки», ухватил покойника за ноги и потянул его к двери черного хода. Затем выгнал из каретного сарая УАЗ, погрузил в него мертвого дознавателя и, накрыв тело брезентом, с облегчением захлопнул задние дверцы.
Вернулся в бар и нервно вздрогнул, заслышав стук в дверь.
Вашу ж мать, кого еще принесло?!
– Дядя Слава! – послышался вдруг голос Ивана Грачева. – Открывай!
Я сунул пневматическую винтовку под прилавок, убрал каракулевую шапку и папку дознавателя в непрозрачный пакет и запустил в бар помощника.
– А чего на засов заперся? – удивился тот.
– Только с пробежки вернулся, даже умыться не успел, – спокойно ответил я.
– А! – протянул парень. – Дело хорошее. Физкульт-привет!
