Екатерина Стадникова - Сердце тени. Книга 1
– Пока нет. – Женщина недобро сверкнула глазами. – Правда если продолжишь упираться, я напишу анонимку в Трибунал.
– Ты не посмеешь! – Одеяло сползло на грудь.
– Посмею, когда выбора не оставишь. – Корникс метнула на Коллоу колючий взгляд, и ее брови иронически изогнулись. – Одно из двух: либо кто-то так и не научился бриться за без малого семьсот лет, либо пахнет неприятностями. Итак?
Прогоняя остатки сна, Джулиус потер глаза, и… потерял дар речи. «Неужели опять?» – чтоб удостовериться, он даже попробовал пальцы кончиком языка.
– Соленые? – Женщина прищурилась. – Это слезы, Джулс. Твоя скрытность убивает. Я имею право знать, мы ведь…
Закончить несомненно проникновенную речь не позволило стенное зеркало, поверхность которого пошла рябью.
– Симадзу Синдо, – объявило оно дребезжащим голосом.
– Халат, немедленно! – простонал Коллоу. – Он там за дверью висит. И спрячься пока. Не хочу, чтоб о нас думали всякого.
– Хорошо, только обязательно продолжим разговор, как распрощаетесь.
– Симадзу Синдо! – настойчиво повторило зеркало.
– Слышу, слышу, тупой кусок стекла! – прикрикнул Джулиус, буквально выхватывая махровый халат из рук женщины.
– Настолько срочно? – улыбнулась она.
– Ты даже представить не можешь, а теперь исчезни и дай мне одеться! – Повторять дважды не пришлось: Корникс послушно скрылась в ванной комнате.
Запахнув полы и затянув пояс потуже, Сэр Коллоу громко хлопнул в ладоши.
– Простите, есри помешар. – Низкорослый желтолицый человечек учтиво поклонился. – Деро серьезное. На объект совершено покушение.
– Раз «покушение», значит, обошлось, – Джулиус нахмурился. – Почему не подождали с этим до утра?
– С объекта взяри обещание не рассказывать вам о сручившемся, Сэр. – Симадзу пожал плечами. – Думар, это доржно заинтересовать.
– Продолжайте наблюдение и по возможности не вмешивайтесь. Держите меня в курсе. – Когда отражение шпиона пропало, Коллоу придирчиво осмотрел собственное.
«Будь ты проклят, плешивый неудачник, вместе со своими бандитскими замашками», – подумал он, приподнимая воротник халата так, чтоб скрыть уродливый шов.
– Джулс, прекрати, крайне немужественный жест. – Тень позволила себе выйти без предупреждения и сейчас подпирала плечом дверной косяк ванной комнаты. – Так кокетки примеряются к меховому воротнику.
– Страшная штука – воображение, – хмыкнул в ответ тот.
– Ну хоть у кого-то из нас оно есть, – парировала женщина. – Позволь мне лучше взглянуть на твою «боевую рану».
– Сколько угодно, если язык прикусишь, – Коллоу бессильно опустил руки.
– А мне казалось, что бесконечное раболепство должно бы уже надоесть. – Корникс достала из кармана футляр с очками.
– Это разве повод издеваться надо мной всякий раз, как остаемся один на один? – справедливо заметил Джулиус.
– Ладно, – улыбнулась Тень. – Скажи лучше, кто тебя так? – Длинные пальцы в черных перчатках осторожно повернули его голову набок.
– Можешь считать, что это я себя сам, – грустно признался он.
Пристроив очки на носу, Корникс деловито прищурилась.
– Эй, не трогай! – спохватился Джулиус.
– А я еще и не трогала. – Тень недовольно поцокала языком. – Откуда у тебя растут руки? Если не разрешишь мне переделать, останется шрам.
– Это настолько необходимо? – Он инстинктивно отстранился.
– Нет, если хочешь зимой и летом ходить в шарфе, как Ариэль, – фыркнула женщина. – Подожди, сейчас принесу свою сумку. Советую пока одеться.
– Я еще не согласился! – только Корникс совсем не слушала.
А вот влезть в брюки стоило, хотя бы приличия ради. «Интересная вещь привычка», – подумал сэр Коллоу, застегивая рукава черной рубашки. Почему бы не взять штатское? Нет, руки сами потянулись к форме.
– Джулс, войти можно уже? – Тень едва слышно постучала.
– Да, – отозвался он.
– Давай-ка, пристройся куда-нибудь, где нам будет удобно. – Корникс достала из грубой кожаной торбы несколько склянок, вату и отвратительные инструменты, чем-то отдаленно напоминавшие ножницы.
Один вид острой загнутой иглы со скрученным длинным хвостом-ниткой в заполненной прозрачной жидкостью банке заставлял поежиться.
– Я тут пораскинул мозгами… – Отвращение немного мешало.
– Ты боишься? – Тень закончила расставлять все необходимое на столике рядом с кроватью.
– Нет, вовсе нет! – От насмешливого взгляда захотелось провалиться сквозь землю. – Просто одним шрамом больше, одним меньше, не все ли равно?
– Ты боишься. – На тонких губах расцвела ехидная улыбка. – Успокойся, Джулс. Я же уже штопала тебя, помнишь? Могу усыпить, как маленького. Больно не будет. Неприятно – да, но не больно…
– Прекрати! – Кто угодно обиделся бы. – Я всего лишь не люблю иглы.
– Не кипятись, – Корникс картинно закатила глаза. – Иди лучше сюда и подложи себе под шею что-нибудь. А я задерну шторы. Слишком много света.
Как можно было забыть? Совесть немедленно впилась в душу своими цепкими когтями.
– Прости, что не спросил сразу. Не подумай, что мне безразлично, как твоя болезнь, – напряженно таращась в стенку, бросил Джулиус.
– О, болезнь прекрасно! Прогрессирует. – Легкий щекочущий холодок пополз мурашками от раны к затылку. – Реконструкторы и врачи говорят, что лет через пятьдесят я стану, как Фолия. С ума не сойду, но вот на свет показываться точно не смогу.
– А сейчас? – Челюсть почти не слушалась.
– Искусственный свет меня пока не трогает, а вот яркий лунный оставляет ожоги, – охотно поделилась та. – Чувствуешь что-нибудь?
– Не-е-е. – Слюна струйкой скользнула на подушку.
– Ну, теперь недолго. – Корникс осторожно поправила свернутый валиком бежевый плащ.
Вязкую тишину нарушало только хищное пощелкивание металлических инструментов. «Поговори со мной», – хотел попросить Коллоу, но вместо этого получилось невнятное мычание.
– Что, неужели больно? Не должно, – покачала головой Тень. – Вот интересно, зачем тебе Синдо, если меня можно было попросить последить за девочкой и Марией?.. Не дергайся! Пораню. Я знаю, что ты ответишь. Скажу сразу, я не ревную. Ревность будет уместна лет через десять.
Разговор принимал занятный оборот, а значит, имело смысл помалкивать и слушать, тем более что Джулиус не мог произнести ни слова.
– И вообще, – продолжала Корникс, – почему Мария? С ее-то выкрутасами? Я еще поняла желание спасти старушку от приговора Трибунала по старой памяти, но доверять ей Танцора после всего… У тебя наверняка есть на это веские причины, потому что если нет, то ты спятил.
Неприятные щелчки стихли. Тень привстала и пристально посмотрела ему в лицо.
– Сейчас онемение пройдет, – сообщила она. – Я о многом собираюсь поговорить с тобой.
– Спрашивай, – сделав над собой титаническое усилие, вполне разборчиво выговорил Коллоу.
– А я все спросила уже. – Корникс с невозмутимым видом принялась складывать свои мерзкие принадлежности обратно в торбу. – Досчитай в уме до десяти и попробуй еще раз.
В какой момент он разучился доверять? Нет, простаком Джулиус не был никогда, но поделенный на «своих» и «чужих» мир оставлял место возможности открыть свои мысли и тревоги единственному близкому существу.
– Мария… – выдохнул он (нужно же с чего-то начать). – Я хорошо подумал и вовсе не спятил. Ее «выкрутасы» должны спасать девочке жизнь до самого официального вступления той в Орден. Синдо вызвался подстраховать Тэсори сам. Не в моих правилах просить.
– А ты не думаешь, что покушение ее рук дело? – Тень вдруг перестала возиться с сумкой.
– Хорошо, что даже ты не исключаешь подобного, – вымученно усмехнулся Коллоу. – Это говорит о том, что я все идеально рассчитал.
– Постой-постой! – Женщина нахмурилась. – Всякий раз как ты заявляешь, что «все идеально», дело заканчивается глобальной катастрофой, спастись от которой удается лишь чудом!
– Никаких чудес, только торжество интеллекта и логики. – Наконец-то онемение прошло окончательно.
– Ну да… – саркастически хмыкнула Корникс. – Та самая «железная мужская логика»: чудеса являю я, а награды получаешь ты.
– Еще одно доказательство того, что разум и расчет лучше чувств и интуиции, – Джулиус сел.
– Пока не забыла, – спохватилась Тень. – Шов не трогать и не мочить. Я сама скажу, когда все это станет можно.
Небо за окном неотвратимо светлело, фонари погасли, а проснувшиеся птицы наполнили утренний воздух веселым щебетом.
– Ты не ответил на самый первый вопрос, Джулс, – Корникс недовольно поморщилась. – Давно кричишь во сне?
– Надеялся, что забудешь, – признался он.
– На самом деле, это единственное, что меня действительно волнует, – доверительным тоном сообщила та.
– Это началось около трех лет назад. – Неприятные воспоминания с удовольствием запустили липкие щупальца так глубоко, как смогли дотянуться.
