Марина Викторова - Ренди. Жизнь вне времени
– А фамилия?
– Редактор сказал, что «Джерри Веревкин» звучит несолидно. Мне понравилось сочетание «Джерри Гарсиа», редактору тоже.
– Но говорят, что вы ценитель испанской культуры и…
–… и то, что я сочувствую националистам в Мексике, – прервал писатель. – Мы ищем глубокий смысл там, где его нет, а простое объяснение «мне так нравится» принимаем за искусную маскировку страшной тайны. Так мне сказал один неглупый человек.
– Наверное, причина в том, что людей приучают игнорировать свои желания, не доверять интуиции, – предположила София.
– Да, вы правы.
– Георгий Константинович, почему вы живете в Москве? С вашими деньгами можно купить замок во Франции или поместье в Калифорнии.
– Я люблю путешествовать. Мне понравилось и во Франции, и в Калифорнии, но мой дом – Москва. Здесь я вырос. Эта квартира достаточно велика для меня одного, а хлопот с ней меньше, чем с загородным домом и уж тем более с замком. Для справки, все то, что вы видите, является результатом грамотного инвестирования, а не только творческой деятельности. Одними гонорарами столько не заработаешь.
– Практично! Каково это – быть наверху? Не устали от славы?
– Устать от славы? Нет. Я слишком долго был неизвестным. Сказать по-честному, без слезливых речей? Быть наверху потрясающе. Я могу позволить себе быть щедрым, бескорыстным. И в тоже время, если захочу, могу вообще ни с кем не общаться. Могу рассуждать открыто, не боясь, что меня выгонят с работы. Сегодня я учусь водить самолет, завтра буду заниматься скалолазанием в Альпах, послезавтра отправлюсь в круиз на яхте. Весело!
– Я завидую вам, – с ноткой грусти в голосе произнесла София. Она-то обдумывала каждое свое слово, чтобы коллеги не отвернулись или близкие не бросили. А уж о самолетах и яхтах при ее зарплате и речи быть не могло.
– Возможно, это ваше будущее, если хорошо постараетесь с моей биографией, – заметил писатель.
– Тогда начнем. – В голосе девушки слышался энтузиазм. – Вам понравилась моя идея биографии. Так в чем же секрет? Что за случайность помогла вам обрести свой дар?
– Шестьдесят три года назад я загадал желание, – таинственно произнес Джерри. – Впрочем, обо всем по порядку…
Глава 2
Встреча
В 2009-м году, в возрасте двадцати двух лет, я отпраздновал окончание института с красным дипломом и очень этим гордился. Почему пошел именно на факультет журналистики? Да без понятия. В один прекрасный день меня, как молотком по голове, стукнуло – хочу быть журналистом, мечтаю рассказывать о наболевших проблемах, разоблачать всех и вся. В то время все хотели быть журналистами, экономистами, юристами, банкирами.
Когда пришла пора искать постоянную работу, меня некому было устроить. Все родственники работали в совершенно других сферах, а человека с улицы мало кто возьмет. Я попал в замкнутый круг: не берут, потому что нет опыта, и нет опыта, потому что не берут. Первая работа была вовсе не в журналистике, а в телемаркетинге: нужно было звонить и предлагать посещение семинаров по инвестициям. Проработал я там ровно две недели. За это время меня послали больше раз, чем за всю предыдущую жизнь. Потом я устроился в одну из транснациональных корпораций по подрядному договору на семь месяцев копирайтером. За это время мой мозг выкушали до последней извилины. Ради любой мелочи приходилось получать одобрение пяти разных людей, которые никак не могли между собой договориться, но виноватым в срыве очередного дедлайна почти всегда оказывался я. И тем не менее положенные семь месяцев я отработал. Когда по истечении этого срока мне предложили перейти в штат, я отказался, боясь за свои расшатанные нервы.
После краткого отдыха я снова стал рассылать резюме и ходить на собеседования. Как ни странно, меня почти сразу взяли в «Общественную газету». Получал я мало, зарплата едва дотягивала до среднего по Москве уровня, хотя особым талантом я тоже не блистал. Меня устраивало, что там было относительно спокойно и с коллективом установились более-менее хорошие отношения.
Мне было двадцать семь с хвостиком, когда моя жизнь совершила крутой вираж. Действительно близких друзей у меня так и не появилось, жил я один, карьерных перспектив тоже не предвиделось. В конце мая я отправился на выставку современной живописи, надеясь, что придет вдохновение и я смогу написать приличную статью. Народу там собралось не очень много, а картины отдавали большой претензией. На одних были начерчены геометрические узоры, на других – цветы, как их обычно рисуют дети, на третьих красовались люди, которых, казалось, переехали танком. Я неспешно бродил по залу, отпуская про себя колкие замечания, как вдруг мое внимание привлекла одна работа. Она висела в дальнем углу зала, почти незаметная. Я подошел. На картине был изображен человек на фоне вспаханного поля. Позади него стоял плуг, а вдалеке виднелись вершины гор. Небо заволокло тучами, как перед грозой, но лицо главного героя выражало непоколебимую уверенность и спокойствие. Одет он был совсем не как пахарь: темная рубашка, кожаная жилетка и такие же штаны. Мужчина стоял спиной к приближающейся стихии и совсем не волновался об опасности. Глядя на картину, я не мог понять, каким образом она оказалась на выставке современного искусства, когда такой стиль больше свойствен художникам эпохи Возрождения.
– Его зовут Кристиан, – послышался тихий голос.
Я обернулся и увидел человека примерно сорока лет. Он был из тех людей, которых невозможно забыть: среднего роста, стройный, с черными, как смола, волосами, доходящими ему до плеч; кожа у незнакомца была смуглой, как после поездки на юг, черты лица безупречно правильные, нос немного заострен, волосы подстрижены неровно (сзади длиннее, спереди короче). Но больше всего поражали искрящиеся, как два изумруда, зеленые глаза. Мужчина смотрел на меня прямо и, казалось, видел насквозь, а черные классические брюки и темно-фиолетовая рубашка придавали ему демонический вид.
– Я Ренди, – представился незнакомец.
Интонация звучала так, будто я должен был его знать. С тем же успехом он мог сказать: «Привет, я президент России». Я молчал, не зная, как реагировать, и чувствовал себя очень неловко. На губах Ренди появилась легкая улыбка, зеленые глаза блестели, как у фокусника, который собирается поразить зрителей новым трюком и заранее знает, что все раскроют рты от удивления и восторга.
– А… меня зовут… – промямлил я.
– Джерри, – поправил мой новый знакомый. – Хочешь знать историю Кристиана? Вижу, что хочешь. Ты же сам меня позвал.
Я не мог поверить в то, что слышал. В голове вертелось десяток вопросов и предположений: «Кто он? Откуда меня знает? Может, по газете».
– История, окончание которой ты видишь, началась очень давно, в другую эпоху и в другой стране. Это было время чудес, когда правили короли, а рыцари странствовали по свету, движимые мечтами о подвигах и вечной славе, – не дождавшись моего ответа Ренди начал рассказывать о человеке на картине.
Голос оказывал на меня гипнотическое воздействие. В моей голове стали проноситься образы, похожие на те, что приходят в сновидениях. Как зачарованный, я слушал, не в силах пошевелиться или вставить слово.
– От своего дедушки, – продолжил Ренди, – Кристиан унаследовал титул рыцаря и небольшое имение, больше походившее на деревню. Управление хозяйством мало привлекало его романтичную, мечтательную натуру. Авантюрный характер в сочетании с нехваткой денег толкнули Кристиана на поиск приключений. В отсутствие реальной войны он стал участвовать в рыцарских турнирах, эдаких боях понарошку, где можно снискать славу и внимание прекрасных дам.
Постепенно Кристиан добился известности и даже удостоился чести выступать перед королем. В тот день, став героем-победителем, он от счастья несколько раз поцеловал землю, принесшую ему победу. На следующий год молодой рыцарь отстоял свой титул, но былой радости не почувствовал. Ее место занял страх неудач, но Кристиан был слишком молод, чтобы отказаться от выступлений и в то же время слишком горд, чтобы пережить поражение. Даже восторженная толпа поклонников перестала его вдохновлять; Кристиан понял, что больше всего людей радуют поверженные кумиры. Он боялся позора, смеха, а еще больше равнодушия: проигравшие никому не нужны.
Шел третий год, и Кристиану нужно было вновь отстаивать свой титул. Тренировки уже давно стали в тягость, победы давали лишь временное ощущение покоя. В голове Кристиана все время вертелась одна и та же мысль: «А что будет завтра? Что, если следующий противник окажется сильнее?» Подавленный, уставший, он все же дошел до финала королевского турнира, где должен был встретиться с одним герцогом. Это был сильный, баснословно богатый и таинственный человек. Он участвовал в турнире первый раз и, тем не менее, выступал блестяще. О жизни герцога и происхождении его состояния никто ничего не знал. Поговаривали, что герцог на самом деле колдун. Перед встречей с ним Кристиан плохо спал, сильно волновался и в результате встал весь разбитый. Ему казалось, что доспехи жмут, меч скользкий, копье неправильно сбалансировано, а любимый конь будто сговорился со снаряжением, желая, чтобы потеря титула для его хозяина выглядела как можно постыднее.
