Вера Чиркова - Свадьба отменяется. Осада
Но ты ведь не только это хотела сказать?
А кстати, кто у вас там главный, познакомь, я тоже хочу вступить в этот новый ковен…
Тренна!!! Ты что так смотришь?! Нет, только не это! Да ты понимаешь, за какое опасное дело ты взялась?
Неужели у вас уже мужчин решительных не осталось? Не смотри так… это не поможет…
Нет… я против.
Не спорь… нет, нет и нет.
Тренна… я всё равно не сдамся… Тренна…
* * *– Ну… ладно… если ты уж так хочешь командовать, командуй мной, а этим самым восстанием я займусь сам…
Ну, вот почему ты так смеёшься?
И в самом деле именно это и хотела предложить?
Как это у тебя опять так ловко получилось, что всё вышло по-твоему? Наверное, я и правда расслабился в провинции. А теперь расскажи, каким тут боком королева и Риселла с Милли… Не думай, будто я не заметил, какая на девчонках стоит защита.
– Королеве не даёт покоя неотомщённая измена Аграната, – сразу посерьёзнев, вздохнула магиня, – она задумала уничтожить род Теоридов и настойчиво идёт к своей цели уже двадцать восемь лет. И раздор в ковене окажется ей только на руку… вот почему во время официальных встреч мы стараемся не затрагивать больную тему. Даже виду не подаём, что наши ряды разделились… однако, судя по некоторым действиям королевы, кое-что до неё все-таки дошло. Наверняка проболтался кто-то из догадливых учеников, прижатых шпионами Хисланда. Вот мне и приходится сидеть там в знахарках… чтобы быть в курсе всех новостей.
И всё же интриги Аннигелл волновали бы меня меньше всего, если бы за её спиной не стоял Вестур. А за ними обоими – Хисланд. Но иногда… пытаясь проследить логическую цепочку событий, я ясно вижу, на Хисланде эта пирамида не завершается… есть кто-то ещё, кто исподволь поворачивает колёсики судьбы так, как выгодно ему. И нападение на нас в королевском дворце – лучшее тому доказательство. А мои ученицы… девочки пытаются мне помочь… по мере сил, вот всё, что я пока могу сказать.
* * *Подштанники, на всякий случай вывешенные дозорными, не понадобились.
Барки показались перед полуночью, как раз во время дежурства чуткого Ана. Едва заме– тив пересёкшие лунную дорожку тёмные тени, ученик отправил к магистру беззастенчи– во дрыхнущего рядом гвардейца и подбросил в тлеющий костерок заготовленного сухого хвороста.
На свет костра от барки подошла лодка, но опасливо замерла, не добравшись до берега ровно столько, чтобы можно было переговариваться, не опасаясь за свою жизнь.
– Не бойтесь, господин Монрат, это я, Ан! – негромко окрикнул сидящих в лодке маг. – прикажите пристать.
– А ты откуда взялся? – Старый камердинер уже поверил, что подошёл конец его странствию, и спрашивал просто ради порядка.
– Встретились с Гарнелосом случайно… в одну же сторону направлялись, – спокойно произнёс ученик, ясно давая понять храброму слуге, что тут оба отряда, но стараясь при этом не вспугнуть осторожных крестьян.
– Это хорошо. Раз вы все здесь, вместе поспокойнее плыть будет, – довольно отозвался слуга и, обернувшись к баркам, неумело кукукнул.
Впрочем, крестьянам и такого знака достаточно было, никто из них не собирался отказываться от возможности спокойно выспаться в тёплых домах и поесть горячего супа.
Суп они получили сразу, а вот отоспаться удалось лишь много позже.
Сначала пришлось хорошенько поработать. Староста деревни, сразу вникший в проблемы отряда, внёс с вечера много дельных предложений, и некоторые из них Гизелиус безоговорочно принял. Но в результате почти полуторачасовых переговоров и обсуждений было решено, что крестьяне никуда из домов не уйдут. Увезут женщин, детей и стариков в летние шалаши, построенные в дальних лугах, угонят туда коров и коз, чтобы у детей было молоко, и займут оборону.
Магистр признался воинственному старосте, что сразу же отправил королю послание, однако оба отлично понимали, на помощь в этой обстановке селянам рассчитывать особо не приходится. Слишком далека деревушка от столицы и слишком дорог по нынешним временам в королевстве каждый воин.
Потому и решился Гизелиус самовольно назначить себя командиром сводного отряда магов и гвардейцев и отдал Гарнелосу приказ оставить в деревне троих воинов. Официально – охранять лошадей, которых собирался отправить в те самые луга, где будут прятаться женщины. А по совести – помочь поселянам отбиваться, если имгантцы пошлют на берег карательный отряд.
С вечера в домах шла напряжённая работа, женщины собирали мешки с крупой, пекли впрок хлеба и жарили мясо. Не для себя старались, для уходящего отряда. Мужчины сходили в ближайший орешник и принесли гибких прутьев.
Паковать своё добро в узлы, ссыпать в мешки семенное зерно и закапывать самое ценное в потайные ямы они будут позже, когда гвардейцы уйдут.
К утренней зорьке барки были готовы, хотя внешне совершенно не преобразились. Но это только на первый взгляд.
Селяне сгрузили с двух самых больших судёнышек большую часть сена, оставив ровно столько, чтобы людям можно было удобно разместиться, потом убрали лежащие на бортах доски и прикрутили к перилам длинные прутья. Несколько часов умелой работы, и барки скрылись под искусно сплетёнными навесами, хитро замаскированными сеном. Сверху, чтобы тонкий слой сена не разлетался, по настоянию Гарнелоса набросали дерюг и растянули рыбацкие сети, на севере так часто делали при дальних перевозках.
Рассвет беглецы встретили на барках, медленно отплывавших от берега.
Им никто не махал вслед платочками, только староста размашисто осенил судёнышки охранным жестом и поудобнее перехватил ручку вил; нужно поскорее убрать в сенники оставшееся сено да отвести разгруженные посудины в камышовые затоны, забирать их владельцы решили позднее.
Да Олюня, замотанная в серый, длинноватый ей зипунок, с тоской смотрела, как исчезает в стелящемся над рекой тумане та, что растревожила рассказами и посулами её любознательное сердечко.
– Гиз…
Магистру с женой заботливые селяне выгородили досками и сеном отдельный закуток, и Тренна не стала спорить. Всё-таки она женщина, хоть и боевой маг.
– Что, родная?
– У нас там найдётся… в домике под сосной, маленькая комнатка?
Магистр проследил за её тоскливым взглядом, устремлённым на удаляющуюся неподвижную фигурку, и лукаво вздохнул:
– Ну… только если на втором этаже…
– А сколько там этажей? – заинтересованно обернулась магиня, и это выражение её лица понравилось Гизу значительно больше предыду-щего.
– Три… я же помню, что ты обожаешь любоваться облаками из окна своей спальни. Правда… есть ещё башня, она немного выше, всего на пару этажей. Но там я разместил библиотеку и лабораторию…
– Жулик… – мысленно представив себе этот маленький домик, восхищённо протянула Тренна, – и сколько нужно слуг, чтобы убирать эту хижину?
– Вчетвером справляются отлично… – признался магистр и несчастно уставился на жену. – ну не мог же я их выгнать, они там уже по тридцать лет живут! К тому же за домом и садом нельзя не следить… и конюшня ещё… всего три лошадки… ты же так любишь прогулки!
– Я люблю тебя, – серьёзно сообщила магиня, – хоть ты и жуткий хитрец. А сейчас буду спать… эти защитные заклинания выжали почти досуха.
А кого они не выжали, вздохнул Гизелиус, заботливо поправляя жене одеяло. Все маги, после того как селяне приняли решение, чуть передохнули и принялись за плетение охранок. И больших, вокруг деревни, и малых, на каждый дом. Ещё и амулетами поделились… в надежде, что себе за время плавания зачаруют новые.
Глава 10
– Грязные свиньи! Ублюдки! Дети шакала и крысы! – устало пробормотал Гиря и с чувством плюнул вниз.
Однако за борт, в тёмную струю уносящейся вдаль воды не попал, а попал на пузырящийся вспухшей от огня краской пол нижней палубы и снова рассвирепел.
– Знат! – рявкнул так яростно, что хлебавший немудрёную похлёбку помощник едва не выронил миску.
– Ну, чё орёшь?
– Почему до сих пор не закрасили?
– Краски не хватило, – не поднимая головы от миски, проворчал Знат, – спрашивал ты уже! Как придём в схрон, так и покрашу, лично.
– Я проверю! – свирепо пообещал Гиря и отправился в свою каюту.
– И чего бы я так орал… два дня подряд, – прожевав, осуждающе глянул ему вслед Знат, прозванный так за то, что любил к месту и не к месту похвастаться происхождением. Зато во всём остальном был почти нормальным мужиком. Впрочем, как и все они.
Раздражённо хлопнув дверью каюты, Гиря бухнулся в открученное и притащенное с какого-то судна дорогое кожаное кресло и решительно налил в вычурный позолоченный кубок сердитого пойла, известного под громким названием «Гномий ром». Гномы остались в этом мире лишь в сказках, как, впрочем, и многие другие расы, и как именно они изготовляли ром, точно теперь не знал никто. Наверное, потому-то в приморских городках и посёлках каждый хозяин таверны, кабака или харчевни уверял, будто именно он знает истинный рецепт.
