Виктор Точинов - Доказательство силы
Белов был уверен, что наивные рыболовы пока не понимают, что столкнулись с чем-то несуразным и оттого крайне подозрительным, но понял, что ошибся: клиент тоже почуял неладное, ушел с кормы и опустился на сиденье, делая вид, что раздосадован неожиданной помехой, а сам достал мобильник и набирает номер, причем держит телефон так, чтобы фальшборт скрывал аппарат от глаз пришельцев.
Капитан про себя одобрил действия Дибича и незаметно перевел рычажок, включая рацию, пусть в конторе тоже послушают разговор. После чего громко обратился к «камуфляжнику»:
— Документики покажите, пожалуйста.
— Да не вопрос! — бодро откликнулся инспектор, или, скорее, лжеинспектор.
Рация тоже откликнулась, но, к сожалению, лишь громким шипением помех. Такое иногда случалось, однако в другую погоду, когда на горизонте темнел наползающий грозовой фронт.
«Камуфляжник» же выудил из кармана удостоверение, или нечто на него похожее, помахал корочкой в воздухе. И улыбнулся. У него вообще улыбочка была словно приклеена к круглой физиономии.
Флагманское судно якобы Рыбнадзора тем временем медленно дрейфовало в сторону «Каролины-17». Почти не уступая катеру длиной, моторка имела осадку и вес меньшие, чем у катера, и, как следствие, легче шла по ветру. Первоначальная дистанция сократилась, и борта теперь разделяли ярда три, не более. Но с этого расстояния все равно нельзя было разглядеть, что написано в документе круглолицего. Да и какая разница? Ныне, имея сканер, цветной лазерный принтер и навыки работы в фотошопе, можно хоть удостоверение Президента Всея Руси распечатать. Заламинировать и демонстрировать друзьям на пьянках. Или не друзьям. Или не на пьянках.
— А у вас имеется предписание на рейд именно в этом районе? — спросил Белов, на ходу выдумав несуществующий документ.
Но, судя по всему, время, отведенное неизвестными на мирные переговоры, вышло.
— Предписание? Ну конечно же! Сейчас предъявим! — Круглолицый разулыбался еще шире и потянулся рукой куда-то за пазуху, под спасательный жилет. Но вместо обещанной бумаги вытащил длинноствольный револьвер «кольт-анаконда» и сразу же, не позволив рыболовам налюбоваться блестящей хромовой игрушкой, выстрелил.
Капитану показалось, что он успел нырнуть, укрыться за фальшбортом, схватиться за спрятанный там дробовик, легальный, разумеется, вот только зажимы никак не хотели отпустить оружие, но сейчас они сработают, и тогда посмотрим, что запоет камуфлированный придурок со своим газовиком или что он там достал…
На самом же деле пуля сорок четвертого калибра ударила капитана Белова чуть выше левой брови, отшвырнула тело на кокпит и мало что оставила от головы.
Тишина после выстрела не продлилась и секунды. В воздухе мелькнул брошенный трос, лапы якоря-«кошки» впились в борт «Каролины», и тут же взревел двигатель гидроцикла, до сих пор урчавший на самом малом ходу.
Миг — и катер оказался плотно зажат между тремя суденышками, а его пассажиры замерли под прицелом нескольких стволов: и пистолетных, и автоматных.
— Злостный браконьер, — сообщил поднявшийся на «Каролину» круглолицый, перешагивая через тело капитана. — Давно за ним охочусь.
Сообщил настолько безмятежным тоном, словно не человека только что убил, а выписал ему крупный штраф, поймав с поличным на троллинге лосося.
Затем круглолицый остановил взгляд на Дибиче, определив в нем главного, и продолжил сообщать дурные вести:
— Это корыто я конфискую. А вам, генеральный директор, и вашим людям придется пересесть во-он туда. — и кивнул на обшарпанную дюралевую лодку.
— Вы нас отпускаете? — пискнула Лариса.
— Я вас пересаживаю, — хмыкнул главный «камуфляжник». — А отпускаем вас после того, как будет выплачен штраф.
— Выкуп, — хмуро поправил круглолицего Дибич.
— Штраф, — весело поправил Дибича круглолицый. — Потому что не надо лососей вылавливать там, где закон запрещает.
Лариса нервно хохотнула. Векшин закусил губу. Дибич прищурился. И только Полковник остался спокоен, до равнодушия.
Глава 8
Осийчук изображает обезьяну, а Дергунов и Балодис отправляются под землю
— Нам сейчас с тобой лучше в зеркало не смотреться, Сереженька, — вздохнув, произнес доктор Балодис.
— Почему? Примета дурная? — купился Дергунов.
— В приметы я не верю, но точно знаю, что увидим мы в зеркале двух придурков.
— Не смешной стал у тебя юмор, Андрисович. Унылый.
— Жизнь такая.
— Ты вечно на жизнь жалуешься, когда коньяка нет.
— Не когда, а потому что.
— Но ничего, сегодняшний день будет увлекательным и познавательным, — пообещал полицейский. Он как раз поддел автомобильной монтировкой крышку люка и пытался отвалить ее в сторону. Однако получалось плохо, поскольку рычаг оказался слишком коротким. — Помоги лучше.
— Лучше чего?
— Помоги, а не рассуждай.
— Эх…
Балодис присоединился к полицейскому, и вдвоем они кое-как подняли прикипевшую крышку, стараясь при этом не измараться о ржавчину, обильно покрывавшую ее изнанку. Доктор комментировал их труды тирадами на непонятном языке — не то на латгальском, не то на татском. Капитан же ни тем, ни другим не владел, но вплетенные в речь русские идиомы позволяли ему угадать общий смысл высказываний напарника.
— Добрый центнер небось весит, ***** этакая, — предположил Балодис, когда воля, разум и монтировка одержали победу над бездушным ржавым металлом.
— Ровно пятьдесят пять кило, — уточнил Дергунов.
— Взвешивал?
— И взвешивал, и ГОСТ читал… Случилась на прежней службе история: воровали два организма люки. Одного при погрузке в кузов придавило, причем насмерть.
— Придурок… — вынес вердикт Балодис, пытаясь высветить лучом фонаря дно колодца. — А тупее придурка только два — мы с тобой. Тот хоть денег заработать надеялся, мы в дерьмо бесплатно нырнем. За романтикой.
— В дерьмо я бы не стал нырять. Здесь все-таки не канализация, коммуникационный туннель, дерьмо по нему не плавает.
— Все равно дерьмо, — раздраженно подвел итог Балодис.
Затем доктор сменил тему, но отнюдь не пессимистический настрой:
— Надо было нам плакат распечатать на принтере и на фанерку прилепить: не закрывать, мол, люди работают. А то поедут мимо патрульные, увидят: непорядок — и замуруют, демоны.
— Размуруемся как-нибудь. Полезли?
— Полезли, — вздохнул Балодис. — Но если ничего не найдем, ты одним пузырем не отделаешься.
Сергею спускаться в колодец хотелось ничуть не больше доктора. А не спуститься было нельзя. Неспокойно бы чувствовал себя капитан Дергунов, если бы не спустился, дискомфортно.
А он не любил дискомфорт.
* * *Дергунов был уверен, что дело о тройном убийстве на Серебристой улице заберут в Москву, и ничего хорошего в том не видел. Что так, что этак, клинским операм придется бегать с высунутыми языками, но одно дело — бегать по заданиям знакомого местного следака, способного войти в положение или прикрыть какой-нибудь косяк, зная, что за операми не пропадет, и совсем другое — быть на подхвате у прибывшей из столицы группы: тем вынь да положь все разом и еще вчера, а не вынул и не положил — такое дерьмо по трубам понесется, что строгач с неполным служебным за конфетку покажется. Плавали, знаем.
Но все получилось иначе, и Дергунов не понял, радоваться ему или нет.
Дело забрала ФСБ, при этом никакой помощи в расследовании «глубинные бурильщики» не потребовали. Сотрудники странного Тринадцатого департамента выгребли все документы до последней бумажки, забрали все вещдоки до последней пуговицы, и смотрели при этом на Дергунова так, словно всерьез размышляли, не обвинить ли его в каком-нибудь тяжком преступлении. В государственной измене, например, осуществленной в форме шпионажа. Но чего-то у них не срослось, и наследники Железного Феликса капитана отпустили.
Можно было вздохнуть с облегчением, но Дергунов его не чувствовал, поскольку никаких следственных действий на месте безопасники не провели, свидетелей не опросили, а, забрав материалы, исчезли, как в воду канули. Какое-то время капитан маялся, не зная, что предпринять и нужно ли что-то предпринимать, потом решил плюнуть на странное расследование здоровой полицейской слюной, но в дело вмешался случай.
Выглядел случай непрезентабельно, приняв на этот раз облик неимоверно вонючего, грязного, в стельку пьяного бомжа по фамилии Осийчук. Бомж сидел в «обезьяннике» и вел себя громко, не угомонился, даже получив по ребрам. Зрелище для дежурной части РУВД было заурядным, и Дергунов прошел бы мимо, однако голос обитатель «обезьянника» имел неприятный, но резкий и звучный, и Сергей поневоле услышал суть его претензий.
