Инна Георгиева - Ева. Гибкий график катастроф
Но самое смешное, что таскалась она не одна!
Ждан Вербицкий, единственный парень в моем десятом «В», оказался давно и безответно влюблен в Плагунову. Раньше она его на дух не переносила, да и он старался лишний раз на глаза не попадаться, знал, что с Шуриком тягаться не получится. Но теперь!.. О, Ждан просто не мог не воспользоваться таким шансом! Нет, за Викой он по-прежнему тенью не ходил. Зачем? Еще разозлится, пошлет куда подальше. Он ходил за мной. И хотя от этого Плагунова тоже была не в восторге, потому как считала, что именно он своими влюбленными взглядами постоянно выдает ее присутствие, сделать ничего не могла. Ибо de jure хитрый Ждан к ней отношения не имел. А вот de facto он его не имел ко мне!
Черт, да я уже не знала, куда от них обоих деваться! Я даже в своей бывшей школе ни с кем особо тесно не дружила, а, между прочим, я там девять лет отучилась. Спросите «почему»? Да потому что я – ведьма! У меня есть маленькие секреты, о которых смертным знать не положено. А когда ты в компании, то обязательно на виду. Даже по телефону нельзя поговорить, потому что кто-то обязательно что-то услышит и вот тогда фиг отмоешься. Приходится держаться в сторонке, помалкивать в тряпочку и косить под интроверта… Да я за девять лет, знаете, как классно это делать научилась? И вот – на тебе! Обрела компанию. Тень Вику и тень тени Вики – Ждана. Повезло же, блин…
Нет, сначала я пыталась делать вид, что понимаю и даже принимаю игру, но всему же есть предел! И моему терпению тоже.
– Привет! – по пути на второй этаж заглянула под лестницу. «Блондинка Кэт» прошипела что-то неразборчивое – наверное, расстроилась, что ее обнаружили. Вот ведь «гений»! Через день там прячется, конспираторша бестолковая.
Тут же из-за поворота выскочил и Ждан.
– Доброе утро! – поздоровался, недвусмысленно косясь мне за спину.
Я вздохнула:
– И тебе того же. Плагунова на месте, в засаде.
Вербицкий встрепенулся:
– Нет мне дела под Викой до лестницы!
– Дядюшка Фрейд бы возрыдал, – мрачно проворчала я, и Ждан тут же поправился:
– То есть до Вики под лестницей!
Хмыкнув, я отступила на шаг, чтобы не загораживать обзор второму подпольщику, и он тут же вытаращился на заветные ступени. Секунд пять ничего не происходило. Потом на горизонте обрисовалась тонкая девичья ручка с устрашающим маникюром, сжала кулак и выразительно им потрясла. Ждан побледнел и снова обернулся ко мне:
– К контрольной готова?
– Угу, – кивнула я, толкая дверь кабинета.
Парень повеселел:
– Дашь списать?
Вот тут я подняла на него хмурый взгляд: однако мальчик наглеет на глазах. Причем с каждым днем все больше и больше. У меня скоро от фразы про «списать» будет начинаться приступ мигрени. Нет, я не жадная: нужно тебе – списывай на здоровье. Сядь как-нибудь так, чтобы тебе дали мой вариант, и катай не мешая. Но Ждан ведь так не умел! Ему нужно было умоститься рядом, получить задание, которое не имело с моим ничего общего, а потом нудеть о том, чтобы я его решила. Потому что «ты обещала помочь»!
– Списать? – повторила, раскладывая на столе ручки с тетрадками. – О’кей, не вопрос. А что мне за это будет?
– Ну… моя благодарность, например, – растерялся Ждан. Раньше я ему прейскурант не предъявляла.
Криво ухмыльнувшись, я изогнула бровь:
– И в чем же она выразится?
– В смысле? – удивился Вербицкий.
Мои губы сами собой расплылись в еще более широкой и донельзя ехидной улыбке.
– Жданчик, Жданчик, – панибратски хлопнула парня по плечу, искусно копируя жест, которым наверняка воспользовалась бы в такой ситуации Полина. – Что ты знаешь о материальных благах?
Короче, мы сторговались на коробке конфет. А поскольку я действительно помогла (ну осталось у меня время, почему бы не подлатать карму?), Ждан расщедрился еще и на маленькую бумажную розочку, которую тут же, при мне, и склепал из двойного листочка. Зря он, кстати, не дождался перемены. Игорь Степанович мог простить многое, но нанесение умышленного вреда тетрадке и шелеста при этом на весь кабинет во время контрольной работы вызвали у него бурю негодования. Почти такую же, как и сам цветок у Алекса, когда я после уроков, с конфетами под мышкой и розочкой, продетой за стебель в «собачку» на молнии сумки, притопала к его машине.
Соколов стоял, облокотившись спиной о капот, и со скрещенными на груди руками наблюдал за моим приближением. Попутно фиксировал также манипуляции Вики, которая перебежками следовала за мной на небольшом расстоянии и каждый раз, когда я пыталась обратить на нее внимание, делала вид, что у меня глюки. Конечно, это ведь не она за мной ходит, это я мешаю ей заниматься делами! И – нет: под столом в буфете, за мусорным баком, между фикусами и за шторой, которая прикрывала ее ровно до коленок, она не просто так сидела, а с какой-то особенной целью, которую мне, ничтожной, понять было не суждено!
– Я смотрю, Вика от тебя никак не отвяжется? – хмыкнул Алекс, когда я подошла к «мазде».
Тяжко вздохнула в ответ:
– Чувствую себя главарем преступной группировки, за которым постоянно ведется слежка. Объяснила бы уже хотя бы, зачем это делает! Может, я бы сжалилась, подбросила каких-то улик, доказательств своей виновности, в чем бы она меня ни подозревала… На самом деле надоела.
– Это она к тебе с ноября приклеилась?
– Ага! Больше трех месяцев уже. – Я подтянула сумку повыше и с трудом запихала в нее конфеты. Затем поставила на заднее сиденье «мазды» и подняла на Шурика вопросительный взгляд: – Поехали?
Ага, сейчас! У него между бровей морщинка пролегла размером с Большой Каньон.
– Откуда конфеты? – спросил подозрительно.
Я стрельнула глазами:
– Ревнуешь?
В ответ раздался такой звук, словно кто-то грыз кафель в ванной:
– Нет!
– Правда? – мурлыкнула, подступая ближе. – Совсем-совсем?
Звук повторился:
– Абсолютно!
Я сделала радостную мордочку:
– А мне еще и розу подарили!
Алекс сузил глаза и внимательно скользнул по мне глазами: снизу вверх. А потом вдруг резко схватил за плечи и притянул к себе. На один миг прижался к губам и улыбнулся:
– Вот теперь точно не ревную.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что, будь он тебе дорог, этот поклонник, ты бы о нем при мне не говорила. И подарки его прятала бы, – а потом подумал и добавил: – Только я бы его все равно нашел. И закопал.
– Потому что любишь меня? – тихонько рассмеялась я.
– Потому что не люблю делиться! – язвительно ответил он и шлепнул меня по заднице. – Все! Поехали.
За спиной раздался ехидный смешок: кажется, Вика многое слышала. Я посмотрела на Алекса в надежде, что он все-таки сделает что-то хорошее и покажет своей бывшей, насколько я ему дорога. Ну что наши семейные шуточки – не повод для возрождения ее надежд и уж тем более – не зеленый свет ее насмешкам. Только ему, кажется, было плевать. Довольно ухмыльнувшись, он повернулся ко мне спиной, обошел машину, сел на место водителя, громко хлопнув дверцей, а я все стояла и, стиснув зубы, слушала тихий шепоток Плагуновой. Будь я не ведьмой – и внимания бы не обратила: ну болтает кто-то по телефону, так и черт с ним. Но я, черт подери, была ведьмой! И мне не нравилось то, о чем она говорила!
«Помыкает как хочет», «Просто игрушка», «Скоро надоест» и самое обидное: «Что с нее взять, если она подарки получает только в виде оригами? Да еще и за помощь на контрольных?»
Ах так?! Ну все, гадюка! Ты пошутила, я посмеюсь. У меня, между прочим, с десяток женихов припасено. И как минимум двое из них сейчас точно находились в городе. Что я, не смогу доказать свою состоятельность как женщина? Да ты у меня еще от зависти рыдать будешь! Ну а Шурик… что ж. Если он у меня такой сообразительный и настолько уверенный в себе – пускай на себя и пеняет! Не хочет разъяснить всем доступно, что место подле него занято, – я сделаю это сама. Пускай теперь он попробует доказать, что достоин быть рядом со мной!
– Ты чего такая мрачная? – скосил глаза Алекс, когда мы уже выехали за ворота школы.
– Ничего! – буркнула с обиженным видом, отворачиваясь к окну.
Александр тяжко вздохнул:
– Ты ведь понимаешь, что, пока не объяснишь, я вряд ли смогу чем-то помочь?
Нет, нормально, да? Он даже не понял, где облажался! Серьезно, у меня пальцы просто сами собой сжались в кулаки:
– Если ты считаешь, что все нормально, мои объяснения ничего не дадут!
В ответ он страдальчески закатил глаза и, если бы не держал руль, наверняка воздел бы руки к небесам. И еще, главное, лицо такое печальное сделал, словно это я виновата, что он – дурак! Ведет себя как самец в прайде: облагородил вниманием львицу, пару раз признался в любви, и, типа, справился. Ах да, конечно! Демона еще подарил. Как я могла забыть? Не конфеты, обращу внимание, не цветы, не украшение какое-нибудь, а демона. Ну, конечно, это же я, глупая, не понимаю, как мне повезло!
Наверное, в тот момент я бы ему многое сказала и о его бывших девушках, и о снисходительном тоне, который он в последнее время все чаще использовал по отношению ко мне, и даже о шлепках по филейной части, выполненных в его «особом» собственническом стиле на глазах у любопытной публики, но удача оказалась на его стороне: мой уже готовый извергнуться поток возмущений перебил телефон. Причем перебил – это мягко сказано: «нокия» завибрировала так, что меня аж подбросило.
