Елена Белова - Новая реальность
Глава 16
Кое-что проясняется
– Что-то не так? – Лёш, ожидавший ее на входе в парк, перестал улыбаться. – Лина.
Не так, Лёш.
Очень не так.
Понимаешь ли, клан принял на тебя заказ… и я приняла. И я не представляю, что теперь делать. И у меня, кажется, не поднимется на тебя рука. А такого клан не прощает. Не так, Лёш, все не так.
– Я могу помочь?
Пом… помочь?
Лина невольно усмехнулась, оценив абсурдность ситуации – жертва предлагает помощь своей потенциальной убийце. И это как-то помогло собраться.
– Нет. Не обращай внимания, это семейные проблемы. А кстати, как ты узнал? На мне вроде не написано.
– Э-э… – Лёш вдруг заметно смутился, и даже щеки заалели. – Э… видишь ли, ты кое-что обо мне не знаешь.
Да? Очень интересно. Можно поподробней?
Лина вопросительно вскинула брови, и юноша смутился еще больше.
– Видишь ли, тогда… ну, в пещере, помнишь, когда ты меня… спасла, я тогда сказал, что ведьмак… но не сказал, в чем моя магия. В общем, я эмпат. Могу слушать чужие чувства.
Ах вот что. Тогда понят… стоп!
– А передавать?
Лёш отвел глаза.
– Это не разрешается. Только в экстренных случаях.
А вчера? Вчера какая была экстренность? Ты же… это из-за тебя у меня вчера все тормоза полетели?! Ах ты ведьмак… эмпатический! Лина задохнулась от острой вспышки гнева. Никто не смеет вторгаться в ее чувства! У нее нет ни своих желаний, ни своих… да у нее и вещей-то своих почти нет! Но ее чувства… даже мать не могла влезть туда со своими обысками!
– Не сердись, – виновато проговорил Лёш, не пытаясь ее коснуться. – Я просто…
– Что?
– Я просто не сдержался. Обычно я держу свои способности под контролем. Только на концерте даю волю, делюсь со слушателями, понимаешь? И то понемногу, осторожно, незаметно. Сдерживаться – это трудно, но обычно получается. Нас тренируют. А увидел тебя – не сдержался. Ты… за эти годы в школе всю библиотеку перевернул, искал – ты же ничего про себя не рассказала. Так жалел, что даже волоска не взял на память, может, призвать бы получилось.
Призвать? Искал?
Это правда?
А Лёш вдруг взял ее руки в свои. Бережно-бережно, словно они были сотканы из тончайшей золотой паутинки и могли смяться даже просто от порыва ветра.
– Ты… Мне даже не снилось, что однажды ты просто придешь ко мне на концерт.
Наверное, Лёш и сейчас был выбит из своего «контроля». Наверно. Или дело в прикосновении? Может быть. Но феникс ощутила под неловкостью и смущением такую смесь чувств, что горло перехватило.
Нежность, доверие, радость.
Надежда, что все будет хорошо.
Твердое намерение оберегать и защищать.
Лёш. Ох, Лёш.
Лина закрыла глаза и сама шагнула вперед, убирая последнюю дистанцию. Прижалась лицом к груди и закрыла глаза. Пусть будет как будет. Я не стану думать, что случится потом. Важно то, что сейчас. Обними меня…
Вы когда-нибудь плыли по звездному небу? Так, чтоб звездный полог переливался над головой и стлался под ноги?
Так, чтоб мир казался ласковой бесконечностью, весь – только для тебя одной? Когда шелест волн кажется самой прекрасной на свете музыкой, а на дорожке из лунных бликов хочется танцевать?
Хочется, чтобы увидел тот, кто сотворил для тебя такое чудо.
Маленькая яхта скользила по гладкому заливу, над головой мягко светился белизной парус, а в глазах Лёша, почти черных в ночной темноте, едва уловимо мелькали золотые искры.
«Тебе нравится?»
«Да…»
«Я рад…»
И мягкое тепло, окутывающее сердце искристым облаком, подтверждает – он правда рад. Настолько, что опять не может удержаться. Ну и пусть.
«И я. Хорошо бы этот вечер не кончался».
– Вы опоздали. – Голос клиента был холоден и бесцветен, и угадывалась в нем сдержанная злость, а еще – трусость. Пакость мелочная. Лина едва удержалась от того, чтоб поморщиться. После такого вечера подземный мир казался особенно мерзким. А уж этот… клиент… Как мать могла с ним связаться? Даже под скрывающей мантией он воспринимался как нечто редкостно-противное. Как мерзкий таракан или гадостная тварюшка с нижних Уровней, лимоза… белесая безглазая тварь, ядовитая.
Так. Спокойней. Не время сравнения подбирать.
– Я занималась вашим поручением. Обеспечила доступ к заказу.
Клиент оживился:
– Правда? У тебя получилось?
– Да. Вы определились с выбором? – собственный голос кажется чужим. Зря она сюда пришла. При сомнениях и прочем феникс должен сразу направляться в клан, повиниться и отказаться от заказа. И ждать суда.
Клиент споро закивал:
– Да-да, определился! Мне сказали, такое можно. Ты притащишь его сюда. Уже когда магию отберешь. Парализованным. Так ведь можно?
«Мы просто убиваем, – хотела сказать феникс. – Мы не практикуем пытки».
Но почему-то кивнула.
– Так вот. Притащишь сюда, чтоб я видел.
– Что видел?
Голос звучал как бы со стороны, и почему-то руки сами сжимались в кулаки. И не хватало воздуха. Что… что с ней? Вернуться в клан? Но тогда заказ передадут другой. Просто передадут другой. И к Лёшу снова придет девушка в кожаном жилете. Другая девушка.
Что ж такое. Тяжко, душно, муторно. Ладони закололо.
– … по частям, – донесся до нее голос клиента.
– Что?
– Сначала руки и ноги… потом ушки и все такое. А напоследок глаза.
Ладони снова кольнуло.
– Что? – переспросила она, надеясь ослышаться.
– Вы обещали, что исполните любое мое пожелание! – взъерепенился клиент. – Так? Я желаю именно так – через расчленение! Надо подумать, кого пригласить на зрелище.
«Зрелище», – отдалось во взбаламученном сознании. Зрелище. Лёш? Нежная улыбка, светлая радость, тепло, которое согрело даже ее. Сюда, в грязную пещеру, в лапы этого?!
Зрелище?
Разъяренный Феникс плеснул огнем.
Зрелище?!
В глазах потемнело. И что-то хрупнуло под ее руками.
Оранжевый с алым. Черный. Оранжевый… алый… черный… Лина точно плыла по огненному озеру – яркому, светлому, клокочущему золотыми родниками.
Она купалась в огненных струях, таяла и возрождалась обновленной, бежала по ало-золотым огнистым облакам, набирала полные ладони Пламени, и оно льнуло и ластилось к рукам, как ласковый щенок.
…и старалась не оглядываться на черные столбы. Холодные и острые, они то тут, то там сталагмитами поднимались со дна и точно решетками отгораживали озеро. От них веяло льдом… смертью. Не хочу.
А со дна уже росли новые. Пока маленькие и острые сосульки, но они вырастут… вырастут. И тогда она окончательно потеряет Огонь.
Я не хочу!
Не хочу, не хочу, к дьяволу, убирайтесь!
Она толкнула ближайший «сталагмит», обжегший диким холодом, злой ненавистью, и перед глазами замелькали-пронеслись картинки-осколки… прошлое.
…в тот день она увидела дождь. Не просто увидела, а поняла, что маленькие светлые капли, которые только притворяются холодными, на самом деле отплясывают веселый звенящий танец. Танец лета. Она забыла про скучные дротики, они ведь мертвые и злые, они подождут. А ей куда важнее было другое – стать вот такой же капелькой, веселой, звенящей, легкой! Закружиться в солнечных струйках, затанцевать, заскользить по мокрой плитке тротуара. А потом пришла мама и очень рассердилась. Очень.
Лина прижала к щекам ладони, заново переживая те пощечины… а в сознание уже проталкивалась острыми колючками-льдинками новая картинка.
Семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать. Как же она ненавидит цифры! Не те, что почти поет мисс Родригес в школе танцев, а те, которые мучают нескончаемыми отжиманиями, километрами бега. От которых дрожь бьет и темнеет в глазах.
– Плохо! – По плечам словно плещет струйка кипятка, и руки невольно подламываются. – Плохо, Лина. Где твоя сосредоточенность? Все сначала.
Я ненавижу… цифры.
И еще, еще.
День, когда, светясь от счастья, она прилетела из школы танцев к бабушке, торопясь поделиться своей победой на конкурсе, и нарвалась на мать, которая ледяным голосом приказала готовиться к посвящению.
Когда принесла домой щенка.
Когда в первый раз убила… и пришла домой со сломанной рукой. Он был колдун, и не из последних, а страховки не было… и нарвалась на разбор ошибок вместо помощи.
Так и вырастали они – маленькие сосульки из ненависти. Ненависти, посеянной чужим холодом. Мама, зачем?
Я не хочу. Я больше не хочу. Не смейте больше меня трогать, это моя жизнь! Моя!
Огненный вихрь.
Не хочу!
Клубящееся пламя, неистовый жар. И столб черного льда тает и плавится… оплывает. И нет его, нет, нет.
Лина с усилием разомкнула ресницы. В теле еще бродил жар, губы были солоны, точно от крови. Серые стены пещеры плыли перед глазами. Что такое…
Феникс уже очнулся, окутал крыльями, щедро делясь теплом, подпитывая силами, и в глазах потихоньку прояснялось, но пол еще протаивал и вспухал какими-то уродливыми черными горбами.
