Скотт Линч - Республика воров
Локк, едва не вскрикнув от неожиданности, с притворной сосредоточенностью принялся разглядывать ногти и скучающе вздохнул, надеясь, что это его хоть немного успокоит.
– Причину я вам подыщу, – рассеянно сказал он. – Между прочим, это… обогатит ваш кругозор.
– Да-да, – сказал Ловарис. – На десять тысяч дукатов золотом. Я подставлю сундук, а вы его наполните. У меня на глазах. Сундук будет храниться в сокровищнице счетного дома, владельцы которого не имеют политических предпочтений, под неусыпным и зорким присмотром равного числа ваших и моих людей. И как только я во всеуслышание объявлю о перемене своих взглядов, ваши люди удалятся, оставив золото в моем распоряжении.
– Изящный замысел, не правда ли? – осведомился Локк, которому больше всего хотелось биться головой о стену: Ловарису каким-то образом стало известно то, о чем Локк всего день-два назад беседовал с горсткой доверенных людей. Что ж, бывало и хуже. Спокойствие, только спокойствие. – Ловарис, вы же сами прекрасно знаете, что вас не интересует ни политика, ни идеология. И я это знаю. И всему городу об этом известно, так что ваш поступок никого не удивит. А на десять тысяч дукатов можно купить все, что угодно.
– Я похож на человека, которому нужны деньги? – спросил Ловарис.
– Вы похожи на человека… гм, определенного возраста. Кто знает, сколько еще лет здоровья и жизни вам отвели боги? А насколько увлекательнее их можно прожить с десятью тысячами дукатов?
– Трудность заключается в другом, – вздохнул Ловарис. – Взяточничество – преступление, наказуемое отсечением руки. Если к нему присоединят обвинение в государственной измене, то можно лишиться и жизни. На мелкие взятки внимания не обращают, но десять тысяч дукатов – внушительная сумма, ее сразу заметят. И партия Черного Ириса такого поступка мне никогда не простит. Я стану первым человеком в Картене, которого осудят за взяточничество. На счет в банкирском доме деньги я положить не смогу, их придется хранить в моей сокровищнице, а это создает определенные неудобства. И, по вполне очевидным причинам, кредитного письма я принять тоже не смогу.
– Раз уж вы не сомневаетесь в том, что десять тысяч дукатов я заплатить способен, почему бы вам самому не придумать, как лучше всего скрыть передачу денег?
– Нет уж, мне это ни к чему. – Ловарис встал и потянулся. – Но самое главное, что все это сработает лишь в том случае, если партия Черного Ириса одержит победу на выборах с перевесом в одно место. Если победа достанется партии Глубинных Корней, то вам мои услуги покупать незачем, а если мы выиграем с перевесом в два места или более, то мой переход на вашу сторону и вовсе ничего не изменит. Честно говоря, все это несущественно, поскольку проиграете вы с гораздо бóльшим отрывом, чем один голос. Вы правы, идеологические соображения меня не интересуют, но выступать на стороне проигравшей партии я не собираюсь.
– Мало ли что до выборов может произойти.
– Вы уже к невнятным общим фразам прибегнуть решили, Лазари? Вам бы в торговых рядах витийствовать, а не избирательной кампанией руководить. О степени нашей осведомленности я сообщил вам для того, чтобы вы осознали, в каком невыгодном положении находитесь.
– И значит, теперь самое время предложить вам двадцать тысяч дукатов! – воскликнул Локк.
– По-вашему, это меня должно обрадовать? Я же вам только что объяснил, что и десять тысяч – слишком заметная сумма, а вы мне предлагаете скрыть вдвое больше. Для меня деньги представляют соблазн лишь в том случае, если они попадут ко мне в карман незаметно и если при этом я не утрачу своего положения в картенской политике. Скажу вам без притворства, господин Лазари, купить меня можно, только ваша цена меня совершенно не устраивает. А теперь, прежде чем вас проводят к выходу, наденьте, пожалуйста, ваш нелепый, насквозь промокший парик – на всякий случай, но больше для порядка.
7Неряшливо одетый тщедушный человек в рубахе, заляпанной краской, вышел из дверей черного хода особняка Проницательности Ловариса и торопливо отправился на запад, в прохладный зеленый лабиринт Мара-Картени, примечая по дороге оставленные для него условные знаки – ниточки и лоскуты, привязанные к ветвям кустов. По извилистой тропке он прошел под кирпичными арками, увитыми пожелтевшим плющом, и свернул к одной из древних статуй, где его дожидался Жан Таннен.
Жан, укутанный в непромокаемый плащ с капюшоном, сидел на скамье у памятника какому-то давно забытому мыслителю и военачальнику исчезнувшей империи – суровой женщине со светочем знаний в одной руке и с зазубренным копьем в другой. Жан накинул на плечи Локка принесенный с собой плащ.
– Спасибо, – пробормотал Локк, стягивая с головы парик и снимая очки с носа. – Плохи наши дела. Ловариса предупредили о моем приходе.
– Тьфу ты… Что ж, придется Сабетиных грымз с крыш согнать, – вздохнул Жан.
– От бабулек вреда нет, они там больше для виду. А вот среди нас предатель завелся. Ловарис знал все подробности моего замысла, даже то, о чем я совсем недавно под большим секретом доверенным людям рассказывал. Интересно, а в галерее второго этажа можно спрятаться и подслушать, о чем в зале приемов говорят?
– Нет, я все закутки вокруг проверил и стены простучал. Ни сверху, ни снизу, ни с боков никто не подберется. Да и шум из обеденного зала голоса заглушает. Так что подслушать нас можно только с помощью магии.
– Что ж, придется крысу выманивать. А поскольку мой первый подход к самодовольному мудаку закончился ничем, придется тебе Ловарису визит нанести. Может, второй подход подействует.
– Значит, сделаем второй подход. – Жан встал со скамьи. – А денег нам хватит?
– Придется все до последнего медяка собрать и пару тысяч, отложенных на непредвиденные расходы, тоже прихватить. Ну и с вадранских беженцев деньжат стрясти, – вздохнул Локк. – Все равно сейчас других трат не предвидится.
– Договорились. Если он согласится, я к златокузнецам обращусь и к торговцам драгоценностями, из тех, что язык за зубами держать умеют.
– Как по мне, так бриллианты и изумруды, но у тебя глаз наметанный, ты и сам разберешься.
– И корабль нужен, – напомнил Жан.
– Знаю… – Локк постучал пальцем по виску. – Но сначала давай займемся тем, что надо сделать во-первых, во-вторых, в-третьих и в-четвертых, а потом озаботимся тем, что потребуется в-пятых и в-шестых.
– Да хранят тебя боги, – вздохнул Жан. – Смотри, по дороге к Жостену не споткнись невзначай. А с крысой как поступим?
– Раз кто-то из наших доверенных людей Сабете все наши тайные замыслы сообщает, вот я сейчас с этими доверенными людьми кое-какими тайными замыслами и поделюсь.
8За окнами лил холодный дождь. Локк, приобняв Первого сына Эпиталия за плечи, отвел старика в угол зала приемов и зашептал:
– Вы все укромные места в Исла-Федре знаете… Мне надо припрятать бочки горючего масла – целую подводу. Куда их можно пристроить – ненадолго, до выборов? В подвал какой-нибудь или в здание пустующее…
– Горючее масло? А зачем оно вам, господин Лазари?
– Хочу нашим друзьям-черноирисовцам подарок сделать – поджечь в квартале Бурсади особняк, где они свои архивы хранят. Не беспокойтесь, обойдется без жертв и никто не пострадает, кроме их самолюбия.
– Великолепно придумано! – Эпиталий восхищенно стукнул тростью об пол. – В моем поместье есть пустующий лодочный сарай, я им не пользуюсь.
– То, что нужно! Кстати, Эпиталий, никому об этом не говорите – ни единой душе. Это секрет, ясно?
– Яснее чистого бокала, господин Лазари.
При упоминании бокала собеседников обуяла жажда, и они выпили по рюмочке корично-лимонного ликера за смятение в рядах черноирисовцев. Тут в зал приемов вошел Жан, стряхивая дождевые капли с непромокаемого плаща. Локк попрощался с Эпиталием и завел разговор с Жаном.
– Все в порядке, – зашептал Жан. – По-моему, Ловариса обрадовало еще и то, что нам сегодня придется под дождем мокнуть.
– Еще бы! Он же тщеславный мудак! И когда начнем?
– За час до полуночи.
– Времени маловато. Надо бы поосторожнее.
– Я как раз успею поужинать и кофе выпить.
– А я пока все необходимое из наших апартаментов принесу, – сказал Локк. – А ты у камина отогрейся и силы подкрепи. О, а вот и Декса с Никоросом – они-то мне и нужны.
Жан отправился на кухню, а Локк, пригласив Дексу и Никороса подняться в галерею второго этажа, вначале уединился с Никоросом.
– Господин Лазари, вот тут последние донесения… – начал Никорос, роясь в папке бумаг. – Вчера ночью контору Кавриля ограбили, в Понта-Корбессе, стащили кое-какие бумаги и списки избирателей. Во всех храмах провели благодарственные службы, принесли дары каждому из Двенадцати: Морганте – плеть и серебряный циркуль, Азе Гийе – шелковый саван, Преве – сердце голубки…
