Терри Пратчетт - Ночная Стража
– Госпожа? – Ее тон стал холодным, а Тетушки Милосердия пронзительно захихикали. – Да вроде пока нет.
– Я хотел сказать… – запинаясь, произнес Ваймс.
Конечно, только старшие представительницы этой профессии относились к обращению «госпожа» как к заслуживающему уважение. Она еще не была старшей. Даже Гильдии как таковой еще не было.
– Я никогда раньше тебя не видела, – сказала Рози. – Дотси и Сади тоже тебя не знают, а у них поразительная память на лица. Но ты, Джон Киль, нас знаешь и ведешь себя так, словно весь город принадлежит тебе.
– Правда?
– Правда. Видно по тому, как ты стоишь. У тебя армейская выправка. Хорошо питаешься. Возможно, слишком хорошо. На твоем месте я бы сбросила несколько фунтов. Все тело покрыто шрамами. Я видела, когда ты лежал на столе у Лишая. Ноги загорели ниже колен, значит ты – стражник, только они ходят с голыми ногами. Но я знаю всех до одного стражников, и ты не из них. Возможно, ты военный. Дерешься ты, полагаясь на свое чутье и не гнушаясь грязными приемчиками. Значит, ты привык сражаться за свою жизнь в рукопашном бою, и это странно, потому что тогда выходит: ты рядовой солдат, а не офицер. Но по слухам, с тебя сняли богатые доспехи. Значит, все-таки офицер. Однако ты не носишь перстней. Значит, солдат, потому что кольца и перстни цепляются и застревают, из-за них можно лишиться пальца, если вести себя неосторожно. И ты женат.
– А это из чего следует?
– Женщины видят это с первого взгляда, – невозмутимо ответила Рози. – А теперь пошевеливайся. Мы уже нарушаем комендантский час. На нас Страже наплевать, а вот тобой могут заинтересоваться.
«Комендантский час, – подумал Ваймс. – Как давно это было. Витинари никогда не прибегал к таким мерам. Комендантский час мешает бизнесу».
– Наверно, я потерял память, когда на меня напали, – сказал он.
Такое объяснение показалось ему убедительным. Сейчас он нуждался только в одном – очутиться в каком-нибудь тихом месте, где можно спокойно все обдумать.
– Правда? Тогда я царица Гершебская, – фыркнула Рози. – Но запомни, дорогуша: я делаю это не ради тебя; наоборот, должна признаться, мне смертельно любопытно, сколько ты протянул бы в этом городе. Если б ночь не была такой холодной, если бы не шел дождь, я бросила бы тебя на улице. Я девушка работящая, и неприятности мне не нужны. Но ты похож на человека, у которого могут найтись пара-другая долларов, и уж поверь, счет не замедлит себя ждать.
– Я оставлю деньги на туалетном столике, – пробормотал Ваймс.
Мощная пощечина отбросила его к стене.
– Расценивай это как полное отсутствие у меня чувства юмора, – произнесла Рози, потряхивая онемевшей рукой.
– Извини, – сказал Ваймс. – Я вовсе не хотел… Послушай, спасибо тебе за все, просто пойми, ночка выдалась не из легких.
– Вижу.
– Все хуже, чем ты думаешь. Можешь мне поверить.
– У каждого хватает своих неприятностей. Можешь мне поверить, – парировала Рози.
Возвращаясь в Тени, Ваймс уже нисколечко не жалел о том, что их сопровождают Тетушки Милосердия. Это были старые Тени, и Газон жил всего в одном квартале от них. Стража боялась совать сюда нос. Честно говоря, новые Тени были ненамного лучше, но в конце концов до тамошних обитателей дошло, какие последствия могут быть, если кто-то вдруг нападет на стражника. А вот Тетушки – совсем другое дело. Никто никогда не нападал на Тетушек.
«Нормально поспать, – подумал Ваймс. – Всего одну ночь. И может, утром все вернется на круги своя».
– Ее там не было, да? – спросила через некоторое время Рози. – Ну, в смысле, твоей жены? Это ведь был дом лорда Овнеца. Какие у тебя с ним дела?
– Никогда с ним не встречался, – рассеянно ответил Ваймс.
– Тебе повезло, что нам сказали, куда ты пошел. Эти типы, скорее всего, состоят на службе у какого-нибудь местного воротилы. Они сами себе закон, и так по всему Анку. Появляется какой-то бродяга, на торговца или ремесленника не похож… Значит, его нужно прогнать, и кому какое дело, если его при этом ограбят до нитки?
«Да, – подумал Ваймс. – Все правильно. Привилегии, приравненные к местным законам. Лишь два типа людей могут насмехаться над законом: те, кто его нарушают, и те, кто его устанавливают. Ну конечно, сейчас положение дел немного изменилось…
…Но сейчас – это не сейчас. Будь прокляты эти волшебники…
Волшебники. Точно! Утром пойду к ним и все объясню! Как просто! Уж они-то поймут! Готов поспорить, они смогут вернуть меня обратно! У них там целый университет народу, способного справиться с этой задачей. Уф, прямо гора с плеч!»
Облегчение окутало его тело теплым розовым туманом. Осталось только пережить эту ночь…
Но зачем ждать? Университет ведь всегда открыт. Магия не закрывается. Ваймс вспомнил, как иногда, патрулируя улицы поздней ночью, видел в некоторых университетских окнах свет. Можно просто…
Стоп, стоп… Ему не давала покоя мысль, которая могла прийти в голову только стражнику. Тетушки никогда не бегали. Они славились тем, что никогда не бегают. Они настигают тебя медленно, но неотвратимо. Любой, кого они называли «скверным мальчишкой», спал крайне плохо, узнав, что Тетушки идут по его следу и медленно приближаются, останавливаясь только для того, чтобы выпить чайку со сливками и вареньем или посетить какую-нибудь интересную барахолку. Но Ваймс бежал, несся как ошалелый до самой Лепешечной улицы, в темноте, несмотря на множество повозок и людей, торопившихся добраться до дома, прежде чем начнется комендантский час. Никто не обращал на него ни малейшего внимания, да и кто стал бы запоминать его лицо? С чего бы? Он, Ваймс, никого здесь не знал. Вернее, не так. Его, Ваймса, тут не знали.
– Ну ладно, выкладывайте, – как бы небрежно произнес он. – Кто рассказал вам, куда именно я направился?
– Да так. Один из этих, монахов, – ответила Рози.
– Который из них?
– А кто его знает! Сухонький, лысенький, в рясе, с метлой. Эти монахи повсюду шляются, бубнят что-то и просят подаяние. Мы встретили его на Федрской улице.
– И спросили, куда я направился?
– Что? Нет. Он просто оглянулся и говорит: «Господин Киль побежал в сторону Лепешечной улицы». И давай себе дальше подметать улицу.
– Подметать?
– Наверное, это у них типа как ритуал. Чтобы на муравьев не наступать, потому как это грех. А может, они просто любят чистоту. Кому какое дело, чем заняты монахи?
– И тебе не показалось это странным?
– Что именно? Откуда ж я тебя знаю?! Вдруг ты мимо нищего пройти спокойно не можешь? – отрезала Рози. – Мне-то что с того? Дотси вон, тоже что-то бросила в его миску.
– Правда? И что же?
– А тебе-то зачем знать?
«И в самом деле, кому какое дело, чем заняты монахи? – подумала главная часть Ваймса. – Они монахи. Именно поэтому и кажутся странноватыми. Ну явилось одному из них откровение, с ними такое частенько бывает. И что с того? Разыщи волшебников, расскажи им, что произошло, пускай сами разбираются».
Но стражническая часть его разума возразила: «А откуда этому монаху знать, что меня зовут Киль? Чую, тут зарыта какая-то собака».
«Ага. Легавая», – заметила главенствующая часть.
«Да, – ответил ей стражник, – потому-то оно так и смердит».
– Послушайте, мне нужно уйти и проверить кое-что, – сказал он. – Я вернусь… Почти наверняка.
– Ладно, не могу же я посадить тебя на цепь, – хмыкнула Рози. И с мрачной улыбочкой добавила: – За такое я беру дополнительно. Но если ты не вернешься и все же решишь задержаться в этом городе, Тетушки…
– Уверяю, меньше всего мне сейчас хочется покидать Анк-Морпорк, – покачал головой Ваймс.
– Звучит достаточно убедительно, – заметила Рози. – Проваливай. Комендантский час уже начался, но мне почему-то кажется, тебя это мало беспокоит.
Как только он исчез в сумерках, к Рози бочком подступила Дотси.
– Нам проследить за ним, дорогуша?
– Не стоит.
– Тебе следовало разрешить Сади немного с ним поработать. После этого всякие нахалы ведут себя куда сдержаннее.
– Думаю, этого человека будет трудно сдержать. А неприятности нам не нужны. По крайней мере, сейчас. Мы уже слишком близко.
– Зря ты покинул свой дом в такое время, господин.
Ваймс перестал барабанить в закрытые университетские ворота и оглянулся.
За его спиной стояли трое стражников. Один из них держал факел. Другой – арбалет. Третий, похоже, считал, что подъем тяжелых предметов не входит в сегодняшнюю ночную программу.
Ваймс, стараясь не делать резких движений, повернулся.
– По-моему, он уже мечтает провести остаток ночи в приятной прохладе наших темниц, – заметил стражник с факелом.
«Ничего себе, – подумал Ваймс. – Ну прямо конкурс на лучшего шутника года. У тех, кто стоит на страже закона, никогда не было чувство юмора, однако они все равно пытаются шутить».
