Марика Ми - Выдумщики
Лаура показала ей белые неровные кусочки.
– Ну вот… – вздохнула Ада.
– Ничего не «ну вот». Рафинированный сахар так не делают, это раз. – Она засунула один в рот. – Вкус у них какой надо, это два, – довольно констатировала она. – А что цвет не вышел, это не так важно.
Но Аде показалось, что она просто пытается ее утешить.
– Вот уж чего я не собираюсь делать, так это печься о твоем душевном состоянии, – фыркнула Лаура. – И нет, я не читаю твои мысли. Просто уж слишком явно ты расстраиваешься.
– Вы говорили, что я такая, как вы. А на деле у меня ничего не выходит, – уныло сказала Ада. – Я не знаю, как это нужно правильно делать.
Лаура откинулась на спинку стула.
– Дорогая, здесь нет никаких «правильно». Но нет и «неправильно». Ты должна делать так, как тебе подходит. Это же не математика и не физика. Никаких готовых формул. – Она провела рукой над сахарницей, и кусочки внутри окрасились всеми цветами радуги. Протянула один Аде. – И у тебя так выйдет. Очень скоро. Я ни разу не видела, чтобы получилось с первого раза. Честно.
За спиной у Лауры вынырнула из полумрака кофейни официантка с огромным подносом.
– Большая чашка капучино для вас и какао для спутницы, – сказала она Лауре.
Та кивнула:
– Все верно. Спасибо, Вероника.
Девушка поставила чашки и бесшумно исчезла.
– Если вдруг захочешь где-то посидеть в тишине и покое или от кого-то спрятаться – это самое лучшее место.
Ада обвела взглядом зал. Столиков было немного, не больше десяти; светлые стены и шоколадного цвета мебель; витражи на окнах раскрашивали свет в разные цвета. Людей почти не было, и большинство сидело поодиночке, только в противоположном углу тихо перешептывалась парочка.
– Как так получилось, что я вас видела? – нарушила тишину Адель.
– «Тебя», – поправила Лаура. – Сама не знаю. Выдумщиков с каждым годом рождается все меньше. – Она поморщилась. – Да что там «рождается», рождается столько же, воспитывается меньше. Массовая культура и все такое. Каждый знает, как нужно жить, что любить, какую музыку слушать, что надевать… А еще они знают, что ничего «такого» нет. Уже с младенческого возраста. Ты учишься хорошо в школе, поступаешь в университет, заканчиваешь его с красным дипломом и получаешь много денег. Все, точка, цель достигнута. И, боже упаси, если ты захочешь стать художником или писателем. Этим же все равно не заработаешь!
– А почему же у меня не так?
– В твоем образовании что-то кардинально пошло не так. Почему-то тобой не особо занимались, или ты просто никого не слушала.
Адель отвела взгляд, делая вид, что изучает картинки на стенах. Марк всегда был любимчиком матери, это Ада поняла еще в младших классах. И отметила про себя, что ее это почему-то совсем не расстраивает. Она всегда знала, что брат – лучший. Хороший студент, добрый и обаятельный, всегда и всем поможет, просто идеальный, а к тому же гораздо больше похож на мать, чем Адель, которая была почти копией отца. Ничего удивительного, что мать любила Марка сильнее.
Тем тяжелее было матери, когда любимый сын исчез. Кажется, она на время даже забыла, что у нее осталась дочка.
– Тебе повезло, – прервала размышления Лаура. – Даже не представляешь, насколько. Скоро ты сможешь все, а большинство людей и не узнают, что это в принципе возможно. Не смей себя жалеть. Что было – то было, сейчас тебе повезло.
Наставница поднялась из-за стола, взяла пальто.
– Пойдем, хватит рассиживаться, лучше посмотрим, что у тебя дома творится. – Она кинула несколько купюр и пошла к выходу. Ада очнулась и понеслась за ней следом.
– Обычно на то, чтобы сломать «нормальную» психику, уходят недели, а то и месяцы, – сказала Лаура, открывая машину. – Так что воспитание у тебя, видно, было крутое.
Ада улыбнулась. Воспитания у нее не было вообще. О чем очень часто говорила мать.
– Мама много занималась Марком.
– Марком? – переспросила Лаура и нахмурилась, словно что-то вспоминая. – Необычное имя.
– Да и у вас тоже, – улыбнулась Ада. – Марк – мой брат. Он был примером и надеждой семьи, так что у мамы не оставалось времени на меня. Но вы… ты говоришь, что это хорошо?
– Это замечательно. – Лаура вывела машину на магистраль. – А что, он все еще с вами живет?
Ада помрачнела. Интересно, что она скажет, если узнает, что Марк в психушке? Вдруг таким нельзя придумывать ничего? Глупости, конечно, но… Если Лаура как-то обидит брата…
Она молчала.
– Ты можешь мне рассказать, – мягко сказала девушка и повернулась к Адель. Скорчила рожицу: – Не посмотрю на дорогу, пока не скажешь.
Ада усмехнулась.
– Да тут нечего говорить. Просто он довольно давно лежит… в больнице.
– Понятно, – кивнула Лаура, будто это все объясняло.
Больше она ничего не спрашивала, и Адель вздохнула свободнее. Ей всегда становилось не по себе от разговоров о Марке. Это было слишком… личное, ее собственное. К тому же она не хотела, чтобы кто-то морщил нос или, что еще хуже, начинал жалеть ее. Бедное дитя, как тяжело, когда твой брат ненормальный! Как ты это пережила? Мамины подруги постоянно начинали причитать и охать. Но в их сюсюканье никогда не слышалось искреннего беспокойства.
Они подъехали к дому. Ада прикинула: вроде мать должна была сегодня быть поздно. Есть надежда, что она не застанет Лауру в гостях у дочери. Адель представила, какое у матери будет лицо, и захихикала. Если маму не хватит удар сразу, орать будет долго.
Оказавшись в квартире, Лаура тут же пошла в комнату Ады. Уж за что Адель была спокойна, так это за приличный вид своей комнаты: здесь царил идеальный порядок, все вещи на своих местах, книжки расставлены по алфавиту, а каждая складочка на покрывале немедленно уничтожалась. Нельзя было сказать, что это заслуга Адель, скорее роль сыграло болезненное отношение матери к беспорядку, но все же Ада гордилась: хотя бы тут она не опозорится.
Лаура прошла мимо шкафа, заглянула за стол и нахмурилась.
– М-да…
– Что-то не так? – растерянно спросила Адель.
– Ну… Как бы тебе сказать. Не фонтан. Я, честно, от тебя такого не ожидала.
Ада непонимающе уставилась на гостью. Она где-то оставила пыль в углу? Забыла убрать вещи?
– Ничего, сейчас будет отлично, – сказала Лаура и одним сильным движением смахнула все со стола. Тетрадки посыпались на пол, послышался звук бьющегося стекла – наверное, жуткая статуэтка, подаренная на прошлое Восьмое марта, с неожиданной радостью подумала Ада, но тут же опомнилась:
– Что ты творишь?
– Создаю беспорядок.
Лаура открыла шкаф и начала выбрасывать вещи на пол.
– Но… Но так нельзя!
– Можно. Только так и можно! – Лаура прошла прямо по одежде к рисункам на стене.
– Нет! – Ада прыгнула, становясь перед ней. От мысли, что девушка сейчас уничтожит рисунки Марка, у нее потемнело в глазах. – Вот этого ты делать не будешь, – жестко сказала Адель. И тут же сама испугалась своего тона, злобного, яростного, так не подходящего ей. – То есть я…
– Можно и не делать, – легко согласилась Лаура, с довольной улыбкой оглядывая погром. – Здорово, да?
Ада нервно сглотнула, представив, что скажет мать. Книги были разбросаны, одежда валялась вперемежку, гелевая ручка потекла и залила половину тетрадок, а пол был весь усыпан кнопками.
– Но зачем ты так? – в отчаянии спросила она, стараясь не паниковать. – Хочешь, чтобы я убралась силой мысли?
– Ну нет, – отмахнулась Лаура. – Это ты сможешь еще не скоро. Просто… Твой порядок был ужасен. Он убивал возможность.
– Что? – Ада села на кровать, схватившись за голову. – Он убивает возможность, ага.
– Именно. Вот ты знала, где у тебя лежат новые ручки?
– Раньше – да.
– А степлер? А бегемот?
– Какой бегемот? – ошалело спросила Адель.
– Именно. – Лаура села рядом, провела рукой по ее волосам. – Этот беспорядок дает тебе вероятность. Вероятность, что где-то здесь завалялась книга, о которой ты даже не знала; конфеты, игрушки, да хотя бы бегемот. Потому как мало ли что могло затеряться в таком бедламе, да?
Ада покачала головой. И что, ради этого Лаура устроила Армагеддон?
– Ты слишком привыкла к порядку. Ты погрязла в «нормальной» жизни. И тебя надо вытащить. Если для этого нужно будет разгромить твою комнату – что ж, я готова. Все это, – Лаура пнула ногой книжку, – совершенно не важно. Если ты поверишь, ты сможешь создавать гораздо, несравнимо большее, чем это. Ты сможешь придумать целую квартиру, дом, город! У тебя талант, какой редко встречается, но ты слишком взрослая. Чем старше ты становишься, тем сложнее тебе верить в несбыточное. Понимаешь?
Ада покачала головой.
– Закрой глаза и представь свою комнату. Такую, какая она сейчас.
– Это не комната, это место бойни.
Но все-таки Адель послушно закрыла глаза. А что ей оставалось делать? Представила жуткий погром, и сердце сжалось от мысли, что его придется убирать, причем – немедленно.
