Гай Гэвриел Кей - Поднебесная
– Я огорчен до глубины души, и эта печаль останется со мной до конца дней, если что-то из написанного вашим слугой не доставляет удовольствия вам или Сыну Неба, – серьезно ответил Сыма Цянь.
– Ну, – произнес первый министр с ухмылкой, – могу вам сказать, что многие из них не доставили удовольствия мне.
Опять кто-то рассмеялся. Возможно, тот же человек. Цянь посмотрел на Вэня и снова поклонился.
– Жизнь учит нас мириться с некоторыми огорчениями, – тихо произнес он.
На этот раз рассмеялась Цзянь. И захлопала в ладоши.
– Братец, братец, – воскликнула она, – никогда не играй в слова с поэтом! Разве ты этого не знаешь?
Вэнь Чжоу покраснел. Тай боролся с желанием улыбнуться.
– Я склонен считать, что именно опальному поэту, не имеющему официального ранга, следует быть осторожным, – холодно ответил первый министр.
Тай инстинктивно взглянул на брата. Он в детстве часто смотрел на Лю, пытался понять, о чем тот думает. Лицо Лю оставалось бесстрастным, но взгляд его внимательных глаз переместился с женщины на поэта, потом быстро – на человека, который неожиданно прервал последовавшее молчание.
– Есть много способов измерять ранг, учил нас Учитель Чо, – тихо произнес принц Шиньцзу. – Кстати, по вопросу об осторожности: у меня есть вопрос к первому министру. Хотя я боюсь помешать удовольствиям нашей дорогой Цзянь.
– Вам, единственному из всех, нет необходимости этого бояться, – приветливо ответила Вэнь Цзянь.
Тай не знал, как это понимать. И как понимать поведение принца, который прислонился к стене у окна и держал в руке чашку так небрежно, что вино за малым не выплескивалось из нее. Голос Шиньцзу звучал более резко, чем ожидал Тай. В сущности, он никогда не слышал, как говорит наследник. До него только доходили слухи.
– Разумеется, я к вашим услугам, уважаемый господин, – Вэнь Чжоу поклонился.
Ему пришлось это сделать. Тай подумал, что это не доставляет министру удовольствия. Сам он уже устал, сидя в своем укрытии и пытаясь уследить за линиями связи и напряжения в зале, прочесть хотя бы лежащий на поверхности смысл, не говоря уже о глубинном.
– Благодарю, – ответил принц.
Он выпил вина. Жестом подозвал слугу, подождал, пока тот наполнит чашку. Все в зале ждали. Когда слуга отошел, Шиньцзу снова непринужденно прислонился к стене. Посмотрел на Вэнь Чжоу.
– Что вы делали с Ань Ли? – спросил он.
Тай за экраном обнаружил, что дышит осторожно.
– Мой господин, вы предлагаете обсуждать государственную политику? Здесь? – Чжоу выразительно посмотрел сначала на поэта, а потом на двух-трех других человек в зале.
– Да, – хладнокровно согласился Шиньцзу. – Среди прочих вещей, я бы хотел знать, какова государственная позиция в этом вопросе.
Снова наступило молчание. Имеет ли наследник императора право требовать этого от первого министра? Тай понятия не имел.
– Сестра, – начал Чжоу, поворачиваясь к женщине в зале. – Несомненно, приятное собрание в весенний вечер не…
– По правде говоря, – перебила его Цзянь, довольно мягко, – признаюсь, мне бы тоже хотелось это знать. Насчет Ань Ли. В конце концов, – она одарила всех присутствующих изысканной улыбкой, – он – мой приемный сын! Мать всегда волнуется, знаете ли. Постоянно.
На этот раз тишина была почти болезненной. Чжоу оглянулся через плечо на Лю. Брат Тая сделал маленький шажок вперед (очень маленький). Поклонился Цзянь, потом принцу.
– Мой господин принц, благородная госпожа. Насколько нам известно, губернатор Ань покинул столицу. – Это было правдой, и Тай знал об этом, но это не давало ответа ни на один из вопросов.
– Покинул, – быстро произнес Шиньцзу. – Три дня назад, вечером.
– А его старший сын уехал еще раньше, – прибавила Цзянь. Теперь она не улыбалась. – Ань Рон отправился на северо-восток. С маленьким отрядом, на хороших конях.
– Тем не менее Рошань поехал на запад, – сказал Лю. Тай понял, что его брат уводит их от того вопроса, который хочет задать принц, каким бы он ни был.
Безуспешно.
– Нам это известно, – сказал Шиньцзу. – Он встретился с вашим братом на дороге в Чэньяо.
Тай перестал дышать.
– С моим братом? – переспросил Лю.
Он казался потрясенным, и это не было притворством. Лю умел искусно скрывать свои чувства, но не симулировать их.
– С Шэнь Таем! – одновременно с ним воскликнул первый министр. – Зачем он это сделал?
– Я бы предположил, что речь шла о сардийских конях, – небрежно заметил Шиньцзу. – Но обсудить хотел не это.
– Но это следует обсудить! – резко заявил первый министр. – Рошань явно…
– Он явно интересуется их местонахождением. Поскольку, среди прочих должностей, занимает должность Начальника императорских конюшен. Он обязан интересоваться этим, не так ли? – Принц оторвал спину от стены. – Нет, мой вопрос к вам, первый министр, и к вашему советнику, конечно, поскольку он, по-видимому, хорошо информирован, иной. Прошу вас, скажите мне, почему вы участвовали в действиях, имеющих целью выдворить Рошаня из города, или еще хуже?
Тай с трудом сглотнул и заставил себя снова дышать, по-прежнему осторожно.
– Сын Неба пригласил его сюда, братец, мы все это знаем. – Цзянь покачала головой. – Я даже сама за него просила. Он, знаешь ли, развлекает меня всякий раз, когда бывает при дворе.
Только в тот момент Тай понял, что они с принцем работают вместе и все это отнюдь не спонтанно.
– Выдворить его из города? – переспросил Вэнь Чжоу. – Каким образом я мог это сделать?
Принц отпил вина.
– Распуская слухи в Да-Мине и среди мандаринов насчет его намерений. И делая это тогда, когда он находился в Синане, вдали от своих солдат, и чувствовал себя незащищенным.
Теперь в зале не осталось никакого ощущения праздности.
Тай увидел, как два или три человека начали пятиться, словно пытались выйти из сражения. Широко расставленные глаза Сыма Цяня перебегали с одного говорящего на другого, жадно впитывая все происходящее, как свет.
– Господин мой принц, – мягко произнес брат Тая, – иногда слухи могут оказаться правдой.
Шиньцзу посмотрел на него.
– Могут. Но решать проблемы, имея дело с таким могущественным человеком, как Ань Ли, можно разными способами. И в их число не входит дать ему почувствовать, что его прижали спиной к каменной стене или что ему грозит гибель от рук первого министра.
– Гибель? Только не от моих рук, – возразил Вэнь Чжоу, вернув себе самообладание. – Я всего лишь слуга империи. Только наш славный император, да живет он вечно, решает все!
– В таком случае, – произнес принц голосом нежным, как шелк, – не разумнее ли было поставить славного императора, а может быть и других, в известность о ваших намерениях? Это настолько рискованная игра, министр Вэнь, что и описать невозможно.
