Вадим Панов - Последний адмирал Заграты
На несколько секунд в эфире повисла тишина.
Эмоциональная речь Нестора не оставила Помпилио равнодушным, более того, он предполагал услышать нечто подобное, а потому был не особенно удивлен. Он просто не знал, что сказать, поскольку пока еще – пока! – они находились по разную сторону баррикад.
– Кстати, кузен, спасибо, что обезглавил Трудовую партию, – продолжил, после паузы, Нестор. – Мне докладывают, что в Альбурге царит замешательство.
– Насколько я понимаю, долго оно не продлится, – хмыкнул Помпилио.
– Я направил в столицу бронепоезд и девять пехотных полков. За ними следует эшелон с оставшимися в строю бронетягами и моими наемниками.
– Ты доверился Махони?
– Ни у него, ни у его людей нет никакого желания воевать со мной.
– Я их понимаю.
– Спасибо. – Нестор помолчал. – Но есть пятнышко, которое портит до блеска отполированную кирасу. – Еще одна пауза. – Понимаешь, о чем я?
Маленькое ржавое пятнышко, ценою в жизнь.
– Тебе жаль, что трудовики не решили проблему наследников, – негромко произнес Помпилио.
– Я понимал, что толку от этих горлопанов мало, но всё равно надеялся.
– Я не отдам детей.
– Пообещал Генриху присмотреть за ними?
– Да.
– Как видишь, я не в обиде, – вздохнул Гуда. – Но ты ведь понимаешь, что я жду тебя в точке перехода?
– Понимаю.
– Мы будем драться, Помпилио. Мы с тобой.
– Мы адигены, Нестор, – улыбнулся лингиец. – Нам приходилось драться и ради меньшего.
– Согласен. – Гуда вновь помолчал. – Если выживешь, пообедаем как-нибудь?
– Почему нет? – пожал плечами Помпилио и отключил связь.
«Судя по всему, налет на площадь Святого Альстера Дорофеев серьезной операцией не считал. Ты сказал, что всё ограничилось объявлением боевой тревоги и прогулкой в машинное отделение. Но тебе всегда везет.
А вот мне пришлось пережить все прелести подготовки к сражению. И, клянусь Гермесом, никто не делал скидку на то, что я новичок.
Закончив с патронташами, я отправился в каюту, чтобы пару часиков вздремнуть – недосып не лучший фон для плодотворной работы, – но в коридоре столкнулся с Валентином и получил от него перечень срочных дел. «Вы впервые идете в бой, синьор Мерса, так что я составил для вас шпаргалку. К следующему разу потрудитесь выучить ее наизусть».
Видел бы ты его ухмылку, Олли! Не человек, а сгусток презрительного высокомерия!
Он составил для меня шпаргалку!
Скотина!
В итоге вместо отдыха я проверял огнетушители, ремонтные комплекты, кислородные баллоны, баллоны с гелием… Тридцать семь пунктов, Олли! Хороша шпаргалка, да? На три листа!
Пожалуйста, при случае сделай Валентину какую-нибудь гадость…»
Из дневника Андреаса О. Мерсы alh. d.«Энди! Когда ты злишься, ты такой прикольный!»
Из дневника Оливера А. Мерсы alh. d.– Да, Помпилио, адигенам частенько приходилось сражаться по дурацким причинам, – вздохнул Нестор, отключая связь. – Жаль, что мы сцепились из-за детей – их кровь ты мне никогда не простишь.
Он посидел в кресле, бездумно разглядывая мерно гудящую радиостанцию, повертел в руке микрофон – словно впервые его увидел, – прикоснулся к паре ламп, хмыкнул и громко произнес:
– Входи!
Дверь немедленно отворилась, и в рубку бочком проник вихрастый очкарик, одетый в мешковатую униформу техника. Официально он числился вторым радистом «Длани справедливости», но занимался не только связью. Точнее – совсем не связью.
– Как твои успехи?
– Прибор нуждается в совершенствовании, адир, но он работает! – с воодушевлением ответил очкарик. – Всё получилось именно так, как я предсказывал: я послал радиосигнал, он отразился от цеппеля, вернулся, и я…
– Где «Амуш»? – прервал энтузиаста Гуда.
– Кто?
Нестор вздохнул, но уточнил:
– Цеппель, за которым я поручил тебе следить. Где он?
Он с пониманием относился к талантливым изобретателям.
– А-а… «Амуш»… – Очкарик запустил пятерню в черные вихры. – Десять минут назад он был в сотне лиг от нас, адир. Я даю слово, что…
– Азимут?
– Он идет с севера.
Гуда покачал головой и с улыбкой пообещал:
– Если «Пытливый амуш» действительно придет с севера, у тебя будет столько денег на продолжение исследований, сколько тебе понадобится.
– Почему ты нас не бросила?
Как ни странно, но этот простой и, в общем-то, естественный вопрос до сих пор не был задан. Во дворце Лилиан оказалась минут за пять до появления бунтовщиков. Успела лишь приободрить принцев, сказать, что будет с ними до конца, и отправилась в тронный зал. Последующие события к разговорам также не располагали: перестрелка, бегство, раскачивающаяся в небе корзина… Оказавшись на «Амуше», Генрих-младший погрузился в размышления: вновь и вновь вспоминал только что пережитое приключение, вспоминал последние часы перед ним и последние дни. Вспоминал бунт. Думал об отце. И только теперь, когда Густав и Георг уснули на диване кают-компании – покидать Лилиан они категорически отказались, – Генрих задал вопрос:
– Почему ты нас не бросила?
– Я спрашиваю себя об этом с того самого момента, как телохранители отказались сопровождать меня во дворец, – усмехнулась девушка.
Она шептала: «Почему?», но продолжала идти по обезумевшим столичным улицам, пряталась от одичавших загратийцев в подворотнях, закрывала руками рот, чтобы не вскрикнуть от страха, проклинала всё на свете, вновь спрашивала: «Почему?» и продолжала идти. Она не искала ответ, потому что пока его не было – была злость. А злость на себя не позволяла ей сдаться. Потому что любой четкий и логичный ответ отправил бы ее в противоположном направлении – в сферопорт.
Потому что гордость и здравый смысл несовместимы.
«Почему?»
Нужно ответить, ибо принц имеет право знать.
– Во всем виновата пчела, – грустно улыбнулась Лилиан.
– Пчела? – удивился Генрих.
Он ожидал любого ответа, кроме этого – непонятного.
– Пчела есть на гербе каждого адигенского рода, – объяснила девушка. – И это ответ на твой вопрос: я не могла уйти, хотя собиралась, потому что я – адигена.
«Проклятый конверт…»
Сейчас, когда все ужасы остались позади, а три бокала вина успокоили взвинченные нервы, Лилиан вспоминала о пережитом с улыбкой. И была абсолютно согласна с определением Помпилио: «Дура. Я вела себя, как дура».
Зато она гордилась собой.
– Остальные адигены поспешили уехать, – хмуро заметил Генрих. Его категорически не устроил ответ Лилиан, уж лучше бы она призналась в тайной связи с его отцом! – А некоторые присоединились к Нестору.
