Юрий Никитин - Человек с топором
Или же автоматика реагирует на него, как… скажем, на собаку начальника, которой тоже надо где-то побегать, погулять, пописать. Но куда-то вход запрещен даже собаке самого губернатора.
Мрак безуспешно пытался создать из камней жареного кабанчика. Где-то с сороковой попытки удалось сделать полное подобие, даже коричневая корочка блестела и отслаивалась от шкуры, но, когда он жадно хватал свой шедевр, под этой шкурой оказывался все тот же камень. Да и сама корочка оказывалась просто слюдой.
Олег вылез, посмотрел, молча сотворил и кабанчика, и жареных гусей, и длинное блюдо с печеными перепелками.
– А ты говоришь, – сказал Мрак обвиняюще, – что это я – едун! Я даже сделать ничего не могу, такой я возвышенный и одухотворительный. А вот ты как будто всю жизнь проторчал, роняя слюни, на кухне…
Олег сел в кресло, оно возникло прямо из воздуха, Мрак остался на камне, тысячи лет присаживался вот так, даже когда водил крестоносцев в походы или когда османов – в обратную сторону, на захват проклятой Европы. Оба ели молча, потом Мрак спросил с набитым ртом:
– Ну?
– Чего тебе? – ответил Олег раздраженно.
– Сам знаешь, не темни. Меня не интересуют их рафаэли или тицианы. А вот отчего они исчезли? Они куда-то улетели или же… погибли?
Олег кивнул, а потом, видя, с каким нетерпением Мрак ждет ответа, буркнул:
– Сегодня попытаюсь узнать.
Он был мрачным, Мрак насторожился, даже опустил ляжку кабанчика, хорошо прожаренную, сочную, как же он, гад, такую делает, а прикидывается интеллигентом…
– Это опасно?
Олег жевал медленно, вяло, он и на Земле так же ел, так что с этим все в порядке, ответил так же медленно и невесело:
– Беда в том, что они далеко ушли от наскальных рисунков. И от клинописи. И от стелл. И даже от трактатов на бумаге. К сожалению, они давным-давно отказались вообще от букв. Просто перешли на прямую визуализацию. Но как бы она ни была широка, это подразумевает в основе нечто общее для их цивилизации… да не просто цивилизации, это бы я понял сразу, а общую… даже биологию! Тем более психику, культуру… да-да, без нее никуда, увы.
Мрак оборвал:
– Ты мне денты не заговаривай. Надеюсь, ты не собираешься сделать глупость?
– Собираюсь, – ответил Олег честно. – Другого пути нет. Видишь ли, они давно отказались даже от экранов. Это у нас еще сохраняется эта глупость: создают по высшим технологиям пленку для LCD, а потом на ней показывают буквы, составленные еще Кириллом и Мефодием для живущих в лесах славян. А эти работали с компами напрямую. Подключались сами и смотрели, что желали, записывали свое, скачивали нужную информацию…
– Бр-р-р, – сказал Мрак.
– Не быркай, – ответил Олег. – Сам наверняка жалеешь, что не можешь.
– Да нет, – сказал Мрак, – ты что, собираешься тоже…
– Я ж говорю, у них экранов не было. С другой стороны, Мрак, нам это легче, чем другим людям. Мы уже перекидывались зверьми, так что понимаешь, как это побывать в другой шкуре, побыть зверем, когда другие чувства захлестывают с головой… Да и уже знаем, что Земля круглая. Так что если у тебя есть возражения… Я имею в виду, серьезные возражения.
Мрак хмурился, Олег видел, что он старается возразить, ищет эти самые серьезные, но, к сожалению, хоть их вагон и маленькая тележка, они недостаточно серьезные.
– Тогда я сейчас спущусь еще разок, – сказал Олег просто. – А ты… просто побудь здесь вблизи. Я не жду ничего опасного, но… просто побудь.
Мрак кивнул. По его лицу было видно, что, если даже мир расколется, он все равно не сойдет с этого места, будет ждать.
Олег встал, бросил короткий взгляд в пространство между собой и Мраком. Возник широкий стол, белая скатерть, салфетки накрахмаленными шалашиками, а в средине… ну, конечно же, этот мудрец считает, что только из-за жареного кабанчика, глаза б его не видели, он будет ждать, не сойдет с места!
– Иди-иди, – сказал он. – Раз такой жареный кабанчик… то можешь не торопиться с возвращением.
Олег, уже погружаясь в землю, бросил быстрый взгляд искоса. Мрак понял, что Олег того, тоже все понял.
Глава 26
От кабанчика остались кости, но и те Мрак, после недолгого раздумья, с удовольствием освоил, а потом спохватился: можно бы покувьить по косточке, проще понять структуру и состав мяса.
В полусотне шагов затрещала, вздыбилась шалашиком, ломаясь, каменная плита. Олег вылез, как крот, щурясь от яркого света. Мрак что-то торопливо проделывал с гранитными блоками, на десяток шагов во все стороны был окружен довольно умелыми муляжами жареных свиней. Похоже, Мрак торопился, потому не уничтожал результаты неудачных экспериментов, снова и снова, закусив губу, экспериментировал, из-под рук его летели искры, как будто трудился заправский колдун.
Он оглянулся на шаги, заорал, не дав Олегу раскрыть рта:
– Ты чо так долго?.. Да это я так, балуюсь. Ну, куда делись жители этого мира?
Олег взмахом руки сотворил кресло, а когда сел и откинулся на спинку, в руке уже был большой хрустальный бокал с красным вином.
– Погибли, – ответил он коротко.
– Ни фига себе… – протянул Мрак озадаченно. – Такие горки устроили, а вдруг… И что их могло погубить? Сверхатомная война?
– Мрак…
– Да нет, я серьезно. Что может погубить таких здоровых, если не война?
Все муляжи исчезли, между ними стол, еще роскошнее, чем в прошлый раз, только вместо жареного кабанчика – три огромных блюда с жареными лебедями, фаршированными перепелками. Крайний лебедь зашевелился, лапка с хрустом оторвалась и перелетела через стол к Олегу. Он задержал ее в ладони, отсутствующий взгляд ушел мимо Мрака.
– Досталось тебе, – сказал Мрак с неловкостью. – А я тут жрал в три горла…
Олег наконец вяло объел мясо с лапки, кость растворилась в воздухе, он так же вяло запил глотком вина. Мрак уволок одного гуся на свой край стола, но на блюде тут же возник его двойник. Мрак хрюкнул от огорчения. Все же он хватал, осушал, снова хватал, он не интеллигент, чтобы как курочка по зернышку, все равно весь двор будет в дерьме…
– Боюсь, – проговорил Олег, он создал еще кувшин с вином и сунул Мраку в руки, – боюсь… их погубило как раз то, что любим приписывать только своему виду.
– Ну?
– Бесстрашие, Мрак.
– С кем-то воевали? Я ж говорю, атомная война!
– С собой воевали, Мрак. И… победили. Они рискнули на то, на что по своей трусости не решился я. Я излазил все, что осталось, а этого немало, сам видел. Я понял, что они… они отказались от животного начала! Они…
Мрак сказал тоже тихо:
– Они что же… просто не захотели жить?
– Им стало без разницы, живы они или мертвы. Они избавились от страха перед смертью, Мрак! Они избавились от животности в себе, от скотскости, от всего низменного, что напластовалось у нас от рептилий, обезьян, даже от простейших. Они стали чистым разумом, они стали неуязвимы…
