Владимир Корн - Путь на острова
«Даже и не буду, — подумал я, — слишком уж фундаментально вы выглядите, а дочери непременно пойдут в вас, иначе не бывает».
Дочери, кстати, когда я расшаркивался перед ними, поглядывали на меня весьма благосклонно, но воля их матери для меня — закон!
И я поспешил к навигатору «Иоахима Габстела» Лидвейгу, чтобы узнать о судьбе человека, носившего имя корабля. Как оказалось, Лидвейг был уже изрядно навеселе, что даже удивительно — вечер едва начался.
«Наверное, таким он уже прибыл сюда».
Мелькнувшая мысль не показалась нелепой, он и на борту корабля несколько раз попадался мне подшофе. И еще, однажды мне довелось увидеть Лидвейга выходящего из капитанской каюты с изрядно бледным лицом: вероятно, он получил от капитана немалый разнос.
— Господин Габстел? Он уже по дороге в Дигран. Кстати, Иоахим просил предать вам привет, если нам случится встретиться, — отвечал он на вопрос, старательно кого-то высматривая поверх моего плеча.
«Все с ним ясно — вино зажгло огонь в его крови», — улыбнулся я, отходя.
Оглядев гостей, к своему удивлению я обнаружил среди них и леди Эйленору, как раз смотревшую в мою сторону. В ответ на ее приветственный кивок поклонился ответно.
Отрицать наше знакомство смысла не имеет. Не далее как сегодня, мы сидели за одним столиком на центральной улице Эгастера, разговаривали, мило улыбались друг другу, а на прощанье она меня поцеловала. Да и чего уж там: внимание такой очаровательной дамы, как Эйленора, не останется не замеченным среди гостей дома господина бургомистра, а это льстит.
Внезапно многоголосый гомон стих, наступила тишина, когда зазвучала музыка в исполнении одинокой скрипки. Даже не оборачиваясь, можно было понять — это Герберг, его игру не спутаешь ни с чьей.
Раньше, пока не покинул родной Гволсуоль, я понятия не имел, что существует такой инструмент, как скрипка, но услышав впервые, влюбился в ее звучание. И потому затаив дыхание, стоял и слушал ее игру. Вокруг Герберга столпились гости дома Шеймаса, усиленно изображая, в каком они полном восторге, а когда музыка стихла, наградой музыканту стал шквал аплодисментов, долго не утихающий.
«Наверное, я все же не прав, считая, что они притворяются, — размышлял я, направляясь к капитану Дезальезу, разговаривающему с незнакомым мне человеком. — Разве может такая музыка оставить хоть кого-нибудь равнодушным? Возможно, все они милые люди, если познакомиться с ними поближе».
— Приветствую вас, Сорингер, — первым начал Дезальез. — Очень хорошо, что вы решили принять приглашение. Скажу вам сразу по секрету, за столом я произнесу тост в вашу честь.
Мне пришлось изобразить на лице: как посчитаете нужным. И, кстати, спасибо: очевидно придется произнести ответный, и теперь у меня есть время его обдумать.
— Капитан Сорингер, — послышалось у меня за спиной. Голос был мне незнаком, и, когда я обернулся, то увидел перед собой Герберга, скрипача.
Я настолько не ожидал его увидеть перед собой, что меня хватило лишь на то, чтобы кивнуть в ответ.
— Капитан Сорингер, я хочу вас поблагодарить за то, что вы спасли мне жизнь, — услышал я от него в следующий миг. — Извините, что не смог сделать этого раньше.
Говорил он негромко, но в зале стояла тишина, и его слова услышали, наверное, все. Не знаю почему, но я смутился, смутился так, как сам от себя не ожидал. Наверное, потому, что все гости дома Шеймаса, во главе с ним самим, стояли и смотрели на нас, прислушиваясь, что говорит этот юноша, которого Создатель одарил потрясающим талантом.
— Не стоит благодарностей, право… — пролепетал я, злясь на себя. Затем добавил, только для того, чтобы что-то сказать. — Вы замечательно играете, Герберг.
— Правда?! — почему-то обрадовался он так, как будто подобный комплимент услышал впервые. — Мне тогда очень повезло, что руки остались целыми. Я ведь ничего не помню, только боль и сразу лица сестер из храма. Они-то мне все и рассказали, о вас и о той девушке, ее ведь зовут Николь? Кстати, где она?
— Николь осталась в Дигране, — коротко ответил я. Слишком долго рассказывать все подробности, да и нужны ли они ему?
— Знаете, я даже мелодию сочинил, в благодарность вам обоим, и сегодня обязательно ее сыграю, — мы шли по залу, Герберг заметно прихрамывал, но с таким талантом его нужно носить на руках.
Распорядитель вечера громко пригласил дорогих гостей проследовать за накрытый стол, и они потянулись в соседнюю залу.
— Люкануэль, (можно, я теперь буду называть вас именно так?) давайте, сядем за столом рядом. Представляете, ко всему этому, — обвел он зал рукой, — я еще не привык. Все так внезапно переменилось: крохотный Антир, и вдруг столица — Дигран, когда его сиятельство герцог, услышав о моей игре, захотел услышать музыку лично. От всего этого до сих пор еще не по себе. Мне ведь проще на площади, для обычных людей. Вот бы научиться так: вы как будто у себя дома. Хотя понимаю, после всего того, что с вами бывало…
В ответ я только крякнул: знал бы он, что на самом деле творится у меня внутри. Мой родной Гволсуоль немногим больше Антира, и опыта званых вечеров у меня нет, все больше корчмы да таверны. Единственное, дом Кнофта в Опситалете, но там все выглядит намного скромнее. И еще, очень надеюсь на то, что под загаром не бросается в глаза, как горит у меня лицо: Герберг говорил негромко, но и люди вокруг молчали, и потому слышали каждое его слово.
— Хорошо, Герберг, для меня честь быть с вами рядом, — ответил я, про себя подумав: «И заодно я расскажу об одной замечательной девушке, спасшей тебе жизнь по-настоящему. Если, конечно, нам позволят сесть вместе», — посмотрел я на окружающих нас людей, среди которых попадалось немало таких, что смотрели на меня, как будто я силой забрал у них то, что принадлежит им всем.
— Тогда, в Антире… — продолжал рассказывать Герберг, когда его прервал на этот раз хорошо мне знакомый голос, и его я совсем не хотел бы услышать:
— Господин Сорингер, можно вас на минуточку, — и это был Аугир.
Я его едва признал, настолько он изменился, не знаю, искусством ли гримеров, или каким-то особым артефактом Древних. Не удержавшись, я посмотрел на Эйленору, веселую, улыбающуюся, идущую под руку с тем же мужчиной, с которым я видел ее в Опситалете. Нет, она его не замечала, да и вряд ли бы признала, даже если бы очень постаралась.
— Извините, Герберг, надеюсь, это ненадолго, — сказал я, и подошел к человеку из Коллегии.
— Сорингер, вы очень нас подвели в доме Гаруэла Кнофта, — без обиняков начал Аугир. — Ведь вы тогда знали, что эта дама — именно леди Эйленора. Надеюсь, теперь вы не станете этого отрицать?
