Вадим Панов - Последний адмирал Заграты
Заграта осталась в прошлом.
* * *— Сегодня? — переспросил Квадрига.
— В ближайшее время, — уточнил Помпилио. — Мир не имеет значения, Галилей, но мы должны уйти в него до полудня.
Дорофеев кивнул, подтверждая слова адигена, и медленно провел пальцем по штурвалу.
— То есть мы торопимся. — Квадрига почесал в затылке. — Знакомое дело, ипать-копошить…
— Галилей? — Базза приподнял бровь.
— Извините, мессер. Извините, капитан. — Астролог обезоруживающе улыбнулся. — Не сдержался.
От него крепко несло жигой, однако ни Помпилио, ни Дорофеев не обращали на запах внимания. Квадрига мог жевать и мог выпивать, но выражаться в присутствии старших офицеров права не имел.
— «Амуш» выйдет из Альбурга примерно через три часа, — сообщил адиген.
— Я понял.
— Кстати, симпатичный шарфик. — Помпилио с улыбкой покосился на шелковую розовую полоску, украшающую шею Галилея. — На спор надел?
— Я знал, что вам понравится, мессер… — пробормотал Квадрига, раскрывая астрологический атлас Заграты. — Сейчас посмотрим, куда мы сможем уйти…
Они разговаривали на капитанском мостике, из окон которого открывался печальный вид на зарево. На пылающий Альбург. На город, который только что перестал быть столицей королевства.
— Вы верите в разгром королевской армии, мессер? — тихо спросил Дорофеев.
— Главное, что в победу Нестора поверят бунтовщики, — жестко ответил Помпилио. — И начнут действовать.
— Согласен, — подумав, кивнул Базза. — Ждать нельзя.
— Я уже опоздал сегодня. — Лицо адигена закаменело. — Больше подобное не повторится.
Он вышел на мостик, облаченный в бордовый месвар, который, несмотря на золотое шитье, не был ни парадным, ни повседневным. Классическое адигенское одеяние имело много лиц, и сегодня Помпилио отдал предпочтение боевому крою, более свободному, не стесняющему движений. Сегодня Помпилио готовился к войне.
От девятой мачты отошел «Верзийский гонец» — переполненный пассер, направляющийся на Чурсу.
— Можем составить ему компанию, — сообщил Галилей, как раз закончивший изучение атласа. — «Гонец» идет на запад, планирует прыгнуть на Чурсу, а поскольку мы быстрее, то тоже успеем в точку перехода к нужному времени.
— Запад… — Помпилио прищурился. — Другие варианты есть?
— Если пойдем на юго-восток, успеем прыгнуть на Свемлу. Следующие точки перехода станут доступны не раньше вечера. — Квадрига захлопнул атлас и приятно улыбнулся, предоставляя командирам право принять окончательное решение.
— Какая точка дальше?
— Юго-восточная, — тут же ответил Галилей. — Мы едва успеем.
— Но успеем?
— Я знаю, на что способна наша птичка. — Астролог нахохлился, став похожим на недовольного воробья. — Мы успеем.
— Значит, туда и пойдем, — решил Помпилио. — Галилей, прокладывай курс.
— Слушаюсь, мессер.
Адиген повернулся к капитану:
— Базза, вы знаете, что делать.
— Да, мессер, знаю. — Дорофеев внимательно посмотрел на Помпилио: — Удачи вам.
— Спасибо, Базза, но полагаться только на нее я не стану.
Всем без исключения известен и всеми без исключения признан огромный вклад, который внес Хоэкунс в развитие огнестрельного оружия. С самого своего появления бамбальеро требовали от мастеров непрерывного улучшения бамбад: скорострельность, надежность, дальнобойность, мощность… От алхимиков — новых сплавов и боеприпасов. Денег не жалели, поскольку идея «рыцаря, способного в одиночку решить исход сражения», туманила головы, несмотря на всю свою бесперспективность. А раз были деньги — был и результат. Появился патрон, а вслед за ним — нарезное оружие, различные виды порохов и жезарский сплав, новые технологии обработки металлов и новые алхимические соединения. Нет сомнений, что все эти открытия были бы совершены и без Хоэкунса, но мастеров и ученых подгоняло нетерпение бамбальеро.
При этом, как ни странно, «официальное» признание открытия, его одобрение самыми авторитетными, а значит — консервативными, учителями Хоэкунса всегда проходило тяжело. Споры вокруг нарезов шли три недели, столько же потратили на идею патрона. Револьверную схему приняли за пять дней, а вот с магазинной вышла заминка. Появилась она позже револьверной, а потому и рассматривали ее придирчивее, ибо срочная необходимость в многозарядных бамбадах уже отпала. В итоге на вопрос: может ли оружие, изначально сделанное для нужд массовой армии, стать совершенным? — лидеры Хоэкунса дали отрицательный ответ. Не нашли они среди представленных образцов тот, который бы единодушно признали бамбадой.
Но и запрещать бамбальеро использовать новое оружие не стали, в конце концов, обстоятельства бывают разные. А потому Помпилио не устоял перед искушением приобрести пару великолепных стволов, которые называл про себя «Близнецами». Это были четырнадцатизарядные пистолеты мастера Бо Харда, автоматика которых использовала принцип системы рычагов, запирающих затвор положением мертвой точки. Тонкий ценитель оружейной красоты пришел бы от облика «Близнеца» в ужас: массивный пистолет походил на букву Т, а его длинный ствол уравновешивался тяжелым механизмом, далеко заходящим за почти прямую рукоять. Однако высочайшее качество исполнения, безупречная работа, большой калибр и большой боезапас заставляли позабыть об уродливой внешности. Весили «Близнецы» много, мастер даже позаботился о прикладе и ремне, но привыкший к тяжелым бамбадам Помпилио находил пистолеты удобными. И считал, что именно оружие Бо Харда станет первым из магазинных, которое получит звание бамбады.
Заходя в арсенал, Помпилио уже знал, что возьмет «Близнецов», но поскольку дело предстояло серьезное, торопиться не стал. Поздоровался, аккуратно раскрыл дверцы шкафа, в котором прятались ручные бамбады, и замер, внимательно оглядывая пахнущих смазкой друзей.
«Улыбчивый Ре»? Любимый и самый дорогой, он чаще других бамбад сопровождал Помпилио, но сегодня не его ночь: много врагов и все они будут слишком близко, чтобы тратить драгоценные мгновения на перезарядку.
— Извини, друг, в другой раз.
Рядом с «Ре» располагался компактный и легкий «Протест». Словно подмигнул: «Помнишь обо мне?»
— Конечно, помню, — улыбнулся Помпилио. — Но ты, извини, слишком легок.
«А я слишком тяжел», — вздохнул «Бешеный стерч», отбрасывающий на пять шагов разогнавшегося жеребца.
— Для тебя тоже найдется дело, — пообещал бамбадао, поглаживая длинный ствол из жезарского сплава. — Но не сегодня. — И перевел взгляд на «Близнецов»: — Похоже, ребята, остались только вы.
