Рене Ахдие - Ярость и рассвет
Девушка рассмеялась. Это был громкий и грубоватый смех.
– Мне кажется, я начинаю понимать, откуда тут такой ажиотаж. Хотя это вряд ли раннее утро. Уже полдень. – Она направилась к ставням и распахнула их, открыв взору полуденное солнце, стоящее высоко в ясном лазурном небе.
Шарзад съежилась от резкого потока света.
– Я принесла вам еды. Вы должны что-то съесть. Вы столь малы, – повторила девушка.
– Я не понимаю, почему мой размер имеет такое значение.
– Потому что такая худышка не выдержит продолжительной борьбы, а тем более не выиграет в ней. А мне бы хотелось, чтобы вы справились.
Мгновенно насторожившись, Шарзад подтянула колени к груди и стерла всякое выражение с лица.
– Справилась с чем?
– Клянусь Зевсом, вы очень странная штучка. Да, моя госпожа, я бы хотела видеть, как вы победите. Имею в виду: хотела бы видеть вас в живых. Я не испытываю восторга, наблюдая за тем, как юные девушки умирают по прихоти нашего загадочного правителя. А вы?
Шарзад секунду изучала ее, прежде чем спустить голые ноги на холодный мрамор и встать с кровати.
«Будь осторожна».
– Нет. Я тоже, – ответила она.
Девушка улыбнулась.
– А вы все-таки выше, чем я думала. И все же очень худая, хотя и не самая худшая из тех, кого я видела. По крайней мере есть несколько изгибов там, где они должны быть. Я уверена, вы потрясающе выглядите, если вас хорошо нарядить.
– Извини, но кто ты такая? – потребовала ответа Шарзад.
– Деспина. Ваша служанка… до тех пор, пока вы побеждаете.
– Мне не нужна служанка.
– Боюсь, это не вам решать. – Улыбка Деспины стала еще шире, и ярко-голубые глаза девушки вспыхнули при взгляде на Шарзад, что побудило ту принять столь дерзкий вызов.
Шарзад помолчала в раздумье.
– Значит, он послал тебя шпионить за мной?
Белые зубы Деспины вспыхнули улыбкой на ее лице.
– Да.
– И ты хороший шпион?
– Лучший.
– Хороший шпион скрывал бы свою личность.
– У лучших шпионов в этом нет необходимости.
Шарзад через силу улыбнулась.
– Ты высокомерна.
– Так же, как и вы, моя госпожа Шарзад. Но я не вижу в этом недостатка. Ибо как мы можем пытаться сделать невозможное без определенной степени высокомерия?
Шарзад спустилась с подиума, на котором была установлена кровать, приблизившись к Деспине.
Служанка была на полголовы ее выше, весь вид девушки излучал самонадеянность и убежденность в том, что она на своем месте. Всё, от ее искусно драпированного платья и до безупречно ухоженного вида, свидетельствовало о том, что Деспина была силой, с которой нельзя не считаться.
Но больше всего внимание Шарзад привлекли ее глаза.
Это были бдительные глаза охотника.
И они казались отражением ее собственных.
«Она предупредила меня, что является шпионом. Зачем так поступила?»
– Может, вы хотели бы что-то съесть? Или собираетесь устроить голодовку? Если так, то этим вы сделаете себе только хуже, поскольку, как мне кажется, голодовка погубит такого маленького бесенка, как вы, намного раньше, чем это осуществит наш халиф.
Шарзад иронично засмеялась.
– Это лучший из худших комплиментов, которые мне когда-либо делали.
– Пожалуйста. – Деспина развернулась в вихре белой ткани, и аромат жасмина наполнил воздух вокруг нее.
Шарзад последовала за ней к столику в углу. На подносе лежали лаваш, круг козьего сыра, окруженный сладким вареньем, супница и разрезанный пополам гранат; его семена сверкали, как темно-красные камни в теплом свете, разливающемся с террасы. Украшенный витиеватым узором серебряный чайничек, в котором заваривался чай с кардамоном, стоял на медленном огне.
Деспина сняла крышку с супницы и занялась чаем, положив блестящий кристалл сахара на дно небольшого стакана из матового стекла.
Сидя на подушках, Шарзад оторвала себе кусочек лаваша.
Держа чайник высоко над стаканом и наливая чай стройным потоком, служанка сквозь ресницы взглянула на девушку.
– Я действительно имела в виду то, что сказала: я в самом деле надеюсь на вашу победу, моя госпожа. – Ее тон был наполнен спокойной осмотрительностью.
– Пожалуйста, называй меня Шарзад.
– Шарзад, – улыбнулась ей Деспина.
Шарзад не смогла сдержать ответную улыбку.
«Будь очень осторожна».
* * *Часом позже Шарзад с помощью Деспины искупалась и оделась в другой сложный ансамбль из шелка и дамаска. Ее голову украшал тонкий венец из серебра, усыпанный жемчугом и крошечными голубыми сапфирами. На шее были иные драгоценные оковы, подходящие к венцу. Тонкие алмазные браслеты на ее запястье позвякивали при каждом движении.
– Мне разрешено выходить? – спросила она, после того как Деспина сделала последний мазок сурьмы, подводя ее веки.
Деспина кивнула.
– Вы можете ходить по большей части дворца, пока рядом с вами раджпут[7].
– Раджпут?
Деспина прищурила глаза иронично и в то же время жалостливо.
– Халиф, по-видимому, настолько вами очарован, что подарил вам человека из своей личной охраны.
Шарзад сжала руки в кулаки.
– Так, значит, для меня требуется шпион и палач наготове?
– Приблизительно так.
«“Ненависть” – это слишком слабое слово для такого человека».
– Так кто такой раджпут? – фыркнула Шарзад.
– Когда-то он был известен под именем Плеть Индостана. Он лучший фехтовальщик в Рее, возможно даже во всем Хорасане. Преданный своему тальвару. В Рее есть только один фехтовальщик, который близок к нему по мастерству, но и он никогда не побеждал раджпута.
«Что ж, эта информация может оказаться полезной в будущем».
– Кто является вторым лучшим фехтовальщиком в Рее?
Деспина нахмурила лоб.
– Я ожидала от вас большего.
– Чего, например?
– Думала, вы поставите перед собой цель быть информированной.
– Прости, что не ношу в кармане список десяти лучших фехтовальщиков Хорасана, – парировала Шарзад.
– Полагаю, подобную информацию было бы нелегко разузнать молодой девушке, отец которой – библиотекарь. Такие списки точно не развешивают на стенах для всеобщего обозрения.
– Мой отец – хранитель древних текстов и умнейший из всех знакомых мне людей. Он был визирем бывшего халифа. – Шарзад бросила на нее косой взгляд.
– Я слышала, после смерти жены он потерял рассудок и впоследствии был понижен в должности. И теперь он библиотекарь.
«Мне не следует терять самообладания. Она явно пытается раздразнить меня. Но зачем?»
Шарзад ответила ей сдержанным молчанием, призванным восстановить контроль. Она небрежно играла с тяжелым серебром на шее.
