Джулиан Мэй - Многоцветная Земля
– Кажется, это то, что нам нужно, – тихо проговорил Клод. – Сейчас мы сложим наши лодки и постараемся схватить попутку.
Ричард не без труда выбрался из-под полностью скрывшей его массы тростника и ветвей и с отвращением осмотрелся по сторонам:
– Клод! Что это ты вздумал высадить нас в каком-то вонючем болоте? Тут же сущий ад. И кругом, должно быть, кишат змеи! А отпечатки… Чья-то мамочка ищет здесь своего ненаглядного сыночка…
– Хватит, Ричард, – прервала Амери. – Лучше помоги мне вынести Фелицию на берег. Я попытаюсь привести ее в чувство, пока вы вдвоем с Клодом…
– Ложись! – скомандовал Клод.
Все пригнулись и замерли в лодках, глядя в ту сторону, откуда только что приплыли. За болотистыми островками, где в озере начинались настоящие глубины и беспрепятственно дул ветер, плыли две семиметровые лодки, ничуть не похожие на те, которые спустили на воду беглецы. Они держали курс на север.
– Ну что ж, теперь мы по крайней мере знаем, где должен находиться форт, – заметил Клод. – Он расположен к югу отсюда, и, судя по всему, не очень далеко. У тех, кто там плывет, могут быть подзорные трубы, поэтому нам лучше притаиться, пока они не обогнут мыс.
Путешественники замерли. Пот тонкими струйками стекал по телу, вызывая нестерпимый зуд. Москиты, отпугиваемые репеллентом, не садились больше на защищенные участки кожи, а предпочитали жалить в ноздри и глазное яблоко. В животе у Клода урчало, напоминая, что он не ел уже двенадцать часов. В волосах над левым ухом Ричард обнаружил у себя глубокую резаную рану – след укуса местной разновидности мясной мухи. Амери попыталась было молиться, но память отказывалась выдать с детства знакомые тексты, кроме благодарения за трапезу и молитвы на сон грядущий.
Фелиция застонала.
– Зажми ей рот, Ричард, – умоляюще попросил Клод. – Пусть помолчит еще чуть-чуть.
Где-то закрякали утки. Поодаль какое-то животное с фырканьем и храпом прокладывало себе путь напролом через бамбуковые заросли, и гигантские стволы ломались, как хрупкие ветки. Еще дальше едва слышно пропел серебряный горн. Несколько мгновений спустя ему отозвался другой горн. Он звучал погромче и доносился с севера.
Старый палеонтолог с облегчением вздохнул.
– Они скрылись из виду. Давайте скатывать наши лодки и двигаться дальше.
Мощные насосы, работая в реверсивном режиме, быстро отсосали воздух и воду из герметических емкостей. В скатанном виде одна лодка из декамольной пленки занимала объем примерно с шарик для пинг-понга. Пока Амери приводила Фелицию в чувство с помощью стимулятора, Клод достал из своего вещевого мешка бисквиты и конфеты из неприкосновенного запаса и разделил между спутниками.
Фелиция лежала, безучастная ко всему, с нарушенной ориентацией, но чувствовала себя уже настолько хорошо, что могла идти самостоятельно. Клод попытался уговорить ее снять кожаную кирасу, наручники и поножи, доставлявшие массу неудобств в насыщенной испарениями атмосфере болота, но Фелиция решительно отказалась освободиться от доспехов, согласившись расстаться только со шлемом, и то после того, как Клод обратил ее внимание на то, что плюмаж может выдать их преследователям. Покидая место* стоянки, путешественники совершили прощальный ритуал, вымазав друг друга грязью для маскировки. Клод возглавил небольшую процессию, Ричард шел вторым. Замыкали шествие Амери и Фелиция. Лук и стрелы маленькая спортсменка взяла себе.
Отряд тихо продвигался по тропе, которая была достаточно широкой. Двигаться по ней было удобно, и это обстоятельство очень обрадовало Ричарда и женщин, но сильно встревожило более умудренного опытом странствия в диких местах Клода. На протяжении почти двух километров тропа пролегала через заросли бамбука, ольхи, ивы, субтропических вечнозеленых деревьев. Некоторые деревья были усыпаны бурыми и ярко-красными плодами, но Клод предостерег своих спутников, чтобы те не вздумали пробовать плоды на вкус. К общему удивлению, фауна была представлена только птицами и гигантскими пиявками. Вскоре почва стала посуше, и путешественники вошли в густой лес, в котором со всех сторон раздавались громкие голоса птиц и каких-то животных. Деревья были увиты диким виноградом, а колючий кустарник стоял непроходимой стеной вдоль тропы.
Наконец угрюмые сумерки сменились ярким солнечным светом: лес заметно поредел. Клод предостерегающе поднял руку. Все остановились.
– Тс! Ни звука! – прошептал он едва слышно. – Вот то, что я давно ожидал встретить.
За тонкой завесой молодых деревьев путешественники увидели открытую поляну, на которой в нескольких местах рос кустарник. На поляне паслось стадо из шести взрослых носорогов и трех детенышей. Взрослые особи достигали примерно четырех метров в длину и весили тонны две-три. У них было по два рога, крохотные свинцовые глазки и настороженно торчащие уши, которыми животные время от времени отгоняли надоедавших мух, тучами жужжавших над ними.
– Дицероринус Шлирмахера, – прошептал Клод. – Это по их тропе мы шли.
Фелиция сделала шаг вперед, приготовив на всякий случай лук со стрелой.
– Хорошо, что ветер дует в нашу сторону. Попробую воздействовать на них. Может быть, мне удастся прогнать их с дороги.
– Надеюсь, они не захотят сейчас же отправиться на водопой? – тихо проворчал Ричард.
Предоставив Фелиции возможность экспериментировать со своими метапсихическими способностями на носорогах, остальные по тропе дошли до узкой расщелины, залитой солнцем, и расположились на отдых. Ричард воткнул в землю прямую палочку величиной с его руку и отметил положение конца тени камешком.
– Солнечные часы? – поинтересовалась Амери.
– Если мы пробудем здесь достаточно долго, – пояснил пират, – то по этим часам можно определить стороны света. Когда солнце движется по небу, конец тени движется по земле. Через какое-то время я отмечу новое положение тени другим камешком. Соединив оба камешка прямой, я получу направление восток – запад. Если мы хотим попасть на высокогорье кратчайшим путем, нам следует принять левее, чем мы идем по тропе.
Прошел почти час, прежде чем Фелиция вернулась, чтобы сообщить: путь через поляну свободен. Небольшой отряд возобновил движение, приняв, как советовал Ричард, влево от звериной тропы. Идти теперь приходилось не по торному пути, проложенному носорогами, а напролом сквозь перепутанные ветви колючего кустарника. Продвигаться, соблюдая тишину, стало невозможно. К тому же, шум в первобытном лесу стоял, как в зоопарке в часы кормления животных. Поэтому путешественники, отбросив осторожность, прокладывали путь топориками из витредура и большим плотницким топором Клода. После двух часов изматывающей работы они подошли к довольно широкому ручью и двинулись вверх по его течению в ту сторону, где лес был менее густым.
