Две луны (СИ) - Румянцев Евгений

— Наша доля по пять медяков на рыло. — заметил Зяма и с презрительным прищуром посмотрел на Муню — И совсем не бесплатно мы получается, общественным добром пользуемся, заработали на это в полном объеме. И сколько у кого мяса в зубах, не твое дело, собака. А вот некоторые сегодня сачковали, вместо того, чтоб помогать бульники здоровенные из грота выносить. И леопарда совсем не ты замочил, ты в это время от мышей, вылетающих из пещеры, в комбез свой писал и орал, как оглашенный, рассказывали нам эту байку. Так что брехун ты похлеще Кублеевой будешь.

— Это я брехун? Это я сачковал? — взвился Муня, предпочитая не заикаться больше об истории с леопардом. — А вот это ты видел, торжествующе разжав кулак и выставляя всем сидящим у костра на обозрение прозрачный камень фиолетового цвета, внутри которого при свете пробегали яркие искорки, похожие на молнии.

— Так! — заинтересовался Петр. — Это сюда, а то положи обратно! Где ты его нашел?

— В гроте, когда хотел камень оттащить. Он в стене из трещины торчал, вот и пришлось ножичком долго выковыривать. Смотрите, какой красивый! — с восхищением произнес Муня. — Я на Земле таких не видел.

— Аметист что ли?

— Бери выше, настоящий сапфир, вроде они фиолетовые. И стоят уйму денег.

Сидящие люди у костра с возгласами восхищения перед невиданным камешком передавали его из рук в руки с таким трепетом, как будто от их прикосновений камень мог развалиться и превратиться в пыль.

— Вот и деньга на наковальню. — весело сказал один из бойцов.

— Какая в сраку, наковальня! — возопил Муня. — Вот следующий, может и на наковальню пойдет, а этот я никому не отдам, разве что Пете на корону, когда ее выкуют, ну или на перстень. Станет тогда настоящим королем наемников! Мэр в поселке от этого собственными слюнями захлебнется.

Муня, я твой язык скоро замариную и в банке с формалином буду новеньким показывать, чтоб знали, что бывает с идиотами, несущими всякую пургу! — сердито пообещал Петр, но про себя подумал, что мысль Муни вполне даже креативненькая. Для простого обывателя, не отягощенного весом серого вещества в голове, самый раз.

Японец появился только к полудню, когда Петр уже начал волноваться по поводу его здоровья и общей целостности организма. Изаму сел около костра, взял предложенную ему миску с завтраком и стал жадно насыщаться. Сколько бы его не теребили по поводу результатов разведки, он не обращая внимания, жадно грыз тело зайца, не вовремя вчера выскочившего полюбопытствовать, что теперь творится в его родном лесу. Оказалось, творится страшное, вкусных невинных зверьков убивают, варят и бессовестно хомячат, как он смог убедиться на своем личном примере. Поев наконец, Изаму вытер жирные пальцы об большой лопух, почесал нос и стал рассказывать.

— Там в лагере их осталось шесть шайтанов. Рано утром приплыла смена из трех тварей на большом плоту и ушла в эту сторону. Остался хромой, еще один побитый на скале и два патруля по две твари в каждом. Они потом ушли на обход. Можно убить всех. Нападать можно только ночью. Побитый на скале глазастый очень или у него бинокль.

— Все? — разочарованно спросил Петр.

Японец кивнул.

— У вас все на востоке такие говорливые? — спросил Муня. — Вон из нашего индуса тоже слова лишнего не вытянешь, даже за золотой.

— Нехорошо лишнего говорить. У нас этого не любят, такие на баб похожи, врать любят. Надо ночью через реку переправиться, я приметил хорошее место. Потом поляну обойти и напасть с другой стороны. Часовой так сидеть и будет. Он болеет чем-то, вниз не спустится, будет наблюдать и предупреждать своих.

— Чего сразу врать? — обиделся Муня, почуяв, куда клонит Изаму. — Просто надо подробней рассказывать, а не ухать, как филин. Петь, чего решаем?

— Будем люлей вешать, конечно. Все плавать умеют? — получив утвердительные кивки, он продолжил. — Здесь остаются трое, Муня, ты за старшего. Ищешь свои самоцветы, а Зяма и… — он пробежался глазами по народу, обступившему японца и решительно ткнул пальцем в мужика, только пришедшего в отряд. — Ну и ты. Вы роете яму дальше и ищете в ней камешки. Остальным готовится к рейду, всем три часа на сборы. Много с собой не брать, нам реку пересекать еще. Изаму, тебе три часа на отдых хватит? Вот и замечательно. Теперь что я забыл сказать?

— Надо факелы сделать. — негромко сказал кореец.

— Факелы? — удивленно переспросил Петр. — Хунг, зачем, нам же тайком надо.

— Я видел в их жилищах сено и шкуры, на солнце просушивающися. Можно факелы внутрь бросить и поджечь их. Так лучше будет.

— Но где мы смолу возьмем?

— Я знаю, где. — сказал Муня. — Тут неподалеку дерево большое разломало, на нем смолы, как грязи. И жуть какая липкая, я случайно спиной прислонился и вот… — он всем показал спину, половина которой была залеплена всяким лесным дерьмом.

— Ты это, отмылся бы что ли, красавец наш ненаглядный. А то к тебе даже говно прилипло, которое ты у той сосны отложил. — широко улыбаясь, подсказал Выживальщик.

— Где говно? — испуганно оглядывая себя, спросил Муня. — Я вроде не наступал, только прислонился к ней.

Стоящие вокруг бойцы заржали, как кони, услыхав их разговор.

— Идите все лесом к далекому морю — обиженно сказал Муня, поняв, что его разыграли. — А тебя, сучонок, если опять парализует — обратился он к Игорю, — так вот знай, лично добью, чтоб не тратить драгоценное время на лечение. И чтоб тебе в кипящем чане после этого вечность икалось, шутник гребаный! Чтоб известная всем баба косой мешала в том чане, иногда ею на тебя, гад, натыкалась и приговаривала: варись, варись, Игорек, варись скорей, дурной мозжечок и раз, и по кусочку отсекала то, что вместо твоего полового органа бессильно болтается в штанах! Вот!

Выживальщик злобно посмотрел на Муню и, ощерившись, ушел.

Когда уже начало темнеть, подошли к драконьему озеру. Ветер с долины нагонял на него туман, что сильно радовало людей. Переправа через реку начинала казаться более безопасным занятием, теперь главное было не промахнуться мимо брода и правильно выйти к заданной японцем точке. На том берегу царила тишина, туман стал еще плотнее и с удовольствием пожирал все звуки.

— Ну, с богом! Двинули! — негромко сказал Петр и, поморщившись от предстоящего купания, вошел в воду. Через десяток шагов он уже был готов проклинать свое желание убить драконов и мечтал стать просто большой зеленой жабой с холодной кровью. Единственное, что спасало от холода — это адреналин который щедро вплескивался в кровь в преддверии будущего набега. Слава всевышнему, что самое глубокое место было около их берега, но все равно медленно идти, нащупывая на дне ровные места, было дьявольски тяжело. Южный берег Белого моря, блин. — подумал Петр, проклиная туман, скрывавший финиш его мучений. Он медленно поднялся на очередной валун и радостно вздохнул, берег оказался всего в двух шагах. Увидев, что туман становится над головой реже, он перебрался на обломок скалы покрупнее того валуна раза в два и, вытянув голову, огляделся. Вроде их пока никто не замечал. Туман скрывал все, а ночная темень в сочетании с ним не давала возможности разглядеть даже то, что находилось на расстоянии десяти шагов. Петр дождался, пока последний боец выйдет на берег, спрыгнул вниз и рукой показал, в какую сторону примерно идти. Безумно долго они наощупь крались, как им казалось вдоль края поляны, пока не уткнулись, к своему удивлению, прямо в строения ящериц. Петр, с трудом дотумкав, где они находятся, сделал страшные глаза и поднял руку, хотя в темноте это было совершенно напрасно. Потом он указал на себя и еще пятерых и знаками пояснил, что надо окружить вход в эту хрень. Остальным надо было отыскать второе убежище зеленых тварюк. Рассредоточившись около входа, они стали ждать вторую группу. Вдруг изнутри послышался громкий рык и еще несколько странных звуков. Народ уже бросился было смываться, испугавшись их, но Хунг приложил палец к губам и показал, что кашляет.

— Это они так кашляют? — ужаснулся про себя Петр. — Да больше похоже на шум волны, ударившейся о скалы. С каким же звуком они тогда воздух портят? Вот, блин, послала Вселенная противничков, не в сказке рассказать, ни вслух произнести. — Он вздохнул и снял налобник, поднеся к нему факел. Руки подрагивали от волнения, щелчки пьезоэлемента в ночной тиши прозвучали как выстрелы. Тряпка на факеле нехотя начала разгораться, потрескивая пропитанной смолой. Второй боец вроде тоже справился с факелом, с другой стороны входа появилось слабое пятно света. Бойцы приготовились кидать дротики, а лучники отошли подальше, нацелившись на вход. Перед нападением Петр всех предупредил, что геройствовать не надо. Получится в первые минуты завалить драконов, хорошо. Не получится, значит не судьба. Но как только они выскочат из жилищ, всем, не думая, драпать в сторону реки и переправляться на свой берег. Или попытаться вскочить на плот и отвести его от берега. В воду гадины не сунутся, а смертельные для людей пращи захватить с собой вряд ли догадаются в первые минуты. И напомнил, что наконечники намазаны последними остатками яда, который им так удачно подогнали поклонники. Метрах в двадцати он с радостью обнаружил еще пятно света, означающее, что там тоже зажгли факелы и, размахнувшись, швырнул свой в черный проем входа. Пламя на мгновенье осветило трех спящих рептилий и в них полетели дротики бойцов. Второй факел полетел внутрь. Петр с великим огорчением заметил, что его огненный дружок, хоть и попал на подстилку со шкурами, но внутри все разгоралось достаточно вяло. Метнув еще три дротика, он схватил копье, лежащее на земле и вовремя, яростно шипя, голова разбуженного врага уже появилась на входе. В нее сразу воткнулись две стрелы и дракон пронзительно заверещал. Внутри поднялась суматоха, уже пришедшие в себя враги, несмотря на тесноту помещения, ловко оттащили раненого от входа и теперь явно раздумывали как быстрее выскочить из ловушки. Не переставая тренькали тетивы стрел, не давая им это сделать. Второй ящер попытался выскочить из жилища, но запнулся и во весь рост растянулся на камнях. Встал он уже с тремя дырками в тушке и более мирными намерениями типа, как смыться, чтоб еще не словить гостинцев. Из жилища наконец повалил дым и изнутри раздалось обиженное шипение. Тут рядом пробежал кто-то из бойцов и крикнул, что у них двое вырвались, и они отступают. Почти сразу из темноты появился ненавистный силуэт с длинной шеей, махнул лапой и этот боец, захрипев, кульком свалился, зажимая руками распоротое горло. Петр изо всей силы швырнул копье в ящера и приказал отходить. Туман, между тем понемногу стал рассеиваться и видимость происходящего на поляне улучшилась.