Гай Орловский - Любовные чары
—Нет!
— А защищая женщину? Она прошипела:
— Я те дам женщину!.. Я особь.
— А как особь особи? — спросил я. — Будем считать, что в твоем лице я поддерживаю власть и голосую за президента и наше счастливое детство.
— Заткнись, — сказала она.
— Понял, — ответил я. — Значит, можно. Я так и подумал. Нападать нельзя, но защищать родную власть я просто обязан, как авторитарный демократ с человеческим лицом.
— Заткнись!
— Это я от нервов, — объяснил я. — Когда говорю, я как бы при деле, и не так страшно. В общем, ты жди спецназ…
Она прошипела:
— А ты куда, гад, намылился?
— Наверх, — ответил я, — пока не унесли самое ценное. Зачем-то они все еще здесь, хотя понимают насчет спецназа. Если не остановить, то неважно, что унесут нечто ценное и способное погубить человечество, хрен с ним, но у тебя не будет оправдания, чего вдруг вломились!
Она прошипела:
— Тогда я впереди!
— Хорошо, — согласился я, — иди впереди, но только за мной.
— Ну ты и сволочь…
Я выскочил, сразу же прижался к стене, прячась за выступом стены, эти архитектурные излишества бывают и полезны, а когда бегущий выскочил и увидел половинку моего лица, то хоть автомат и смотрит в мою сторону, но на спусковую скобу я успел нажать первым.
Пуля в лоб запрокинула ему голову, мертвый палец все же дернулся на спусковом крючке, очередь прозвучала короткая и неприцельная.
Я огляделся быстро, ощущение такое, что нас постепенно берут в клещи, хотя путь для отступления еще остался, правда, быстро сужающийся.
Мариэтта выскочила следом, сразу взвизгнула:
— Где взял второй пистолет?
Я указал пальцем в сторону оставленной комнаты.
— У того, которого ты подстрелила.
— Почему не автомат?
— Пистолеты точнее, — сообщил я для нее новость. Он стегнула по мне огненным взглядом, я как бы сразу признался, что умею стрелять точно, а еще ко мне потянется ниточка насчет стрельбы по-македонски. И хотя доказательств все равно не будет, однако подозрение окрепнет.
— Дождемся здесь?
Я буркнул:
— Им стоит бросить сюда гранату, а укрыться негде.
Она не успела открыть рот, я перебежал помещение, выстрелил дважды сразу из двух стволов. Мариэтта, перекошенная и озверелая, как защищающая котят кошка, осматривалась с оскаленными зубами, готовая стрелять во все, что шелохнется, но я стрелял и через дверь, как только там мелькнет синий силуэт, и стрелял даже, когда по ту стороны стены пройдет нечто голубое.
Выскочив за мной, она охнула, увидел распростертых в крови троих с автоматами в руках, а я вскочил в комнату напротив, это больше похоже на лабораторию, судя по аппаратуре, с той стороны коридор, там показались сразу четверо, один сделал характерное движение руками, словно в одной держит гранату, а другой выдергивает чеку.
Его соратник подбежал к двери и уже почти коснулся кончиками пальцев рукояти, как я поспешно всадил в него четыре пули из двух пистолетов. Тот, что с гранатой, уже успел отбросить чеку и приготовился швырнуть гранату в раскрытую для него дверь, сейчас на миг застыл в растерянности, но еще до того, как сам попытался прыгнуть к двери, я всадил и в него четыре пули.
Он рухнул, и, судя по раскрытой ладони, невидимая для меня граната выкатилась.
— Ложись! — крикнул я на той случай, если Мариэтта выскочит из-за укрытия и ринется ко мне.
Она вроде бы упала или пригнулась, а с той стороны сухо рванула граната. Дверь тряхнуло, но устояла, только низ посекло осколками.
— Пока нас не окружили, — сказал я твердо и красиво, — пробуй выглянуть взад, что там с Синенко. Мы все их силы оттянули на себя, но к ним, как видишь, прибыло подкрепление. Может быть, наш бравый сержант горит в подбитой машине?
— А ты?
— Я выберусь. Позже.
Она возразила:
— Нет! Это наш долг защищать гражданских. Я на службе.
— Я вывернусь, — пообещал я.
— Как?
— Пока военная тайна… Она вскрикнула:
— Что? Военная? Так ты не гражданский?
— Гражданский, — заверил я. — Но я самец. Вроде бы еще, ага.
— И что?
— Самцы, — изрек я патетически, — всегда на службе. Даже если в жопу пьяные на диване, потому что мы — самцы!
— Не увиливай, — прошипела она, — и признавайся! Если гражданский, то останусь и буду тебя защищать, а если из отряда особого назначения…
— Да, — сказал я, — из отряда. Давай, беги! Еще секунда — и будет поздно!
Я подтолкнул ее в задницу, как только она, пригибаясь, отбежала, я неслышно на цыпочках скользнул к двери в коридор, продолжая наблюдать за двумя голубыми силуэтами по ту сторону стены.
Они стоят с автоматами в руках ко мне спинами, я ощутил по их стойкам годы выучки и молниеносную реакцию, с этими разговаривать не получится, откроют стрельбу сразу. А у меня нет шансов, в тире тоже стрелял хуже всех дружбанов, хотя то время было так дико далеко…
Я сжал рукояти покрепче, что-то у армейских пистолетов зверская отдача, как бы не забылся, тогда вообще вывернет из ладоней, приготовился к стрельбе в упор и сделал еще шаг.
Оба резко повернулись в мою сторону. Я торопливо нажал на спусковые скобы. Выстрелы грянули оглушающе громко, стиснул челюсти и нажал снова, и потом еще раз, чуть сдвинув в сторону второго.
Его отбросило на стену, а когда сполз по ней на пол и остался сидеть, на расписной отделке медленно опускается широкая красная полоса, не оставляя следа.
— Ты… — проговорил он, — не зачитав прав…
Я покосился на первого, ему пуля разнесла череп, ответил оскорбленно:
— Я что, похож на полицая?
— А кто… ты…
— Конкурент, — объяснил я. — А что, в полиции в самом деле права зачитывают? Я думал, это кино.
Он криво ухмыльнулся.
— Зови неотложку быстрее… Я истекаю кровью…
— На планете вас девять миллиардов, — сообщил я, — так что не волнуйся за человечество. Убыль не совсем уж катастрофическая…
Я говорил, а сам прислушивался, когда я вот в таком мандраже, то четко почти вижу, что в соседних комнатах, что этажом выше, а что внизу. То ли мои ноздри ловят проникающие откуда молекулы запахов и срочно рисуют картинки, то ли уши ловят любые шорохи и потрескивание половиц, тут же перекодируют в понятные мне, такому тупому, сигналы, но я уже знаю, где сейчас Мариэтта, где Синенко и как мне действовать.
Он пробормотал:
— Мы же оба профессионалы…
Я сказал громко:
— Связь. Нужен медик, у нас раненый. Правда, он с другой стороны.
Голос дежурного прозвучал достаточно громко:
— Высылаю. Что значит, стороны?
