Виктор Тюрин - Хочешь Жить - Стреляй Первым
Я не стал отвечать, а вместо этого посмотрел на Тима. Тот понял мой взгляд правильно и представился: — Меня зовут Тимоти Морис, а тебя зовут Луиза Доббинс. Джек тебя еще называет маленькой леди. Правильно?
— Ой! Ты Тим! Да, а я Луиза! — говоря, одновременно она стала оглядывать его со всех сторон, дергая за рукава и теребя его за пуговицы, став прежней Луизой, непосредственной и непринужденной. — Джек мне рассказывал о тебе! Тим, а как ты нашел Джека? Ой! А ты уже совсем большой мальчик!
— Подожди, болтушка! У нас весь день впереди! Успеете еще наговориться. Теперь о деле. Луиза, в прошлый раз, ты мне говорила о списке принадлежностей для занятий по вязанию, вышивке или чему-то там еще. Мисс Картрайт должна была вам сказать, что нужно купить. Короче, что нам надо покупать?
При моих словах ее счастливая улыбка мгновенно увяла.
'Ну и что у нас опять случилось? — с легкой тоской подумал я, но тут же понял, что дело не в самой девочке, так как ее поведение резко отличалось от того, когда она чувствовала себя виноватой. Вместо того чтобы опустить глаза в пол, она сначала бросила взгляд по сторонам, словно шпион или заговорщик, который боится, что его подслушают, после чего, взяв меня за руку, приподнялась на цыпочки и прошептала: — Джек, наклонись, пожалуйста, ко мне, — когда я наклонился, продолжила. — Я вчера видела, как мисс Картрайт плакала. Так жалобно, так жалобно, что я сама заплакала. Правда, Джек. Ей, наверно, плохо. Раньше она смеялась, а теперь все время грустная ходит. Джек, ты не можешь ей помочь?
Я выпрямился. Молодая женщина мне нравилась, и я был не прочь ее снова увидеть, но не в компании двоих детей, к тому же в прошлый раз мы расстались не самым лучшим образом, поэтому рассчитывать на теплый прием мне не приходилось. Да и мало ли из-за чего могла плакать девушка? Может, у нее вчера болел зуб или миссис Кролинг ее отчитала? Да мне просто хотелось отдохнуть, развеяться, а не решать чужие проблемы! Я уже совсем решил огорчить Луизу отказом, но стоило мне заглянуть в молящие глаза ребенка, и я сдался. Черт! Где она живет? Огляделся. Фойе школы уже опустело. Уловив любопытный взгляд женщины — швейцара Анабель, тут же понял, у кого я узнаю адрес. На мой краткий вопрос на меня тут же излился словесный поток, смысл которого заключался в том, что будь лет на тридцать моложе, она была бы не прочь дать свой адресок такому красивому кавалеру, после чего в последний раз хихикнув, дала мне адрес. Как только мы сели в наемный экипаж, я в общих словах объяснил ничего не понимающему Тиму ситуацию, после чего за него взялась Луиза. Сначала тот односложно отвечал на ее бесконечные вопросы, но потом разговорился и теперь они весело смеялись вместе над тем, что им казалось смешным за улице. Предоставив детей самим себе, сам я наблюдал за уже привычными уличными картинками. Вон остановился грузовой фургон, кучер кивает сидевшему рядом с ним мальчишке. Тот лезет вглубь фургона и тут же выныривает с пакетом в руках. Соскакивает и бежит к черному входу дома. Эта сценка являлась доставкой продуктов на дом богатым клиентам, которые могли позволить держать кухарку. А вот две молодые леди в изящных пальто и модных шляпках, сморщив носики и изящно приподняв края своих длинных одеяний, обходили свежую кучу конского навоза. Их обежал, громко стуча по мостовой разбитыми башмаками, мальчишка — газетчик, громко выкрикивая последние новости.
'Все это уже стало для меня привычным и обыденным, — думал я, глядя на скользящую мимо меня жизнь города, — но не мое это. Не мое! — и тут же подправил себя. — Или, ска-жем так, пока не мое. Да и времени прошло не так уж много, чтобы врасти в эту эпоху. Стать своим'.
Да, я привык к газовому освещению, привык подзывать криком кучеров кэбов, привык читать газеты, уже не смеясь над рекламой, типа: 'На Стейт-стрит, 37 полно молодых крепких сисек. Лулу, малолетняя куртизанка, перешла в клуб 'Империал'. У францу?женки Керри, Стейт-стрит, 10, наконец-то появились новые чулки', но сам так и не врос окончательно в окружающую меня жизнь, наверно поэтому, до сих пор смотрю на уличные сценки, как на кадры из исторического фильма.
Место, куда привез нас кэбмен, оказалось рабочим районом, состоявшим в основном из жилых трехэтажных домов красного кирпича. Улицы, на удивление, были относительно чисты, а идущие люди были, если небогато, зато сравнительно чисто и опрятно одеты. Хотя сама улица была довольно широка, но сильного движения транспорта на ней не наблюдалось и тот, в своей основе, состоял в основном из грузовых фургонов, а когда кучер свернул на боковую улочку, то теперь только колеса нашего экипажа выстукивали по неровным камням булыжной мостовой. Дети, не видя ничего интересного, притихли, глядя каждый в свою сторону. Неожиданно экипаж остановился. Я выглянул: — Это здесь?
Кучер, нагнувшись в мою сторону, сказал, ткнув кнутом для убедительности в сторону трехэтажного дома: — Вот этот дом, мистер.
Ступив на землю, я увидел стоящий впереди перед нами еще один экипаж. Он стоял у подъезда дома, который нам был нужен.
'Не удивлюсь, если это приехал Моррисон, — не успел я так подумать, как из подъезда дома вышла мисс Картрайт в его сопровождении. — Может оно и к лучшему. Они в одну сторону, а мы в другую. Вот только надо подойти поздороваться, тем более что меня она уже заметила'.
Повернув голову, я негромко сказал детям: — Сидеть тихо, словно мыши под веником. Позову, тогда придете.
Луиза в ответ на мои слова тихо прыснула в кулак. Тим бросил на меня вопросительный взгляд, но, не дождавшись разъяснений, молча кивнул головой.
'Похоже, ты становишься мужчиной, парень'.
Пара остановилась, дожидаясь, пока я подойду.
Остановившись, я приподнял слегка шляпу и коротко кивнул молодой женщине, полностью проигнорировав при этом мужчину. Выражение ее лица, мне не понравилось.
'С таким лицом на кладбище ездят, а не на прогулку'.
Вид подавленный, лицо бледное, губы плотно сжаты. Я уже подумал, что это реакция на мое появление, но легкий кивок головы и скользнувшая легкая улыбка по ее губам, заставили меня изменить свое мнение и бросить взгляд на Моррисона. Похоже, все же он являлся причиной ее подавленного состояния. Тот тем временем пытался делать вид, что меня нет, но это ему плохо удавалось, оттого он еще больше нервничал. Заметив, мой далеко недружелюбный взгляд, брошенный на ее спутника, мисс Картрайт решила несколько разрядить обстановку, поздоровавшись первой: — Добрый день, мистер Дилэни. Что вы здесь делаете?
— Добрый день мисс Картрайт. Если я вам скажу мисс, что приехал к вам в гости, вы мне, наверно, не поверите.
