Джулиан Мэй - Золотой торквес
Дедра. Элизабет?
Мейвар. Пришлось несколько изменить план спасения Стейна и его жены. Судно сразу же привлечет внимание. А воздушный шар Элизабет сможет выдержать троих.
Элладотерий, что тянул коляску по склону, едва не издох от ужаса, увидев, как над вершиной горы под легким западным ветром колышется огромный шар.
– Крейн! – окликнула Элизабет. Она стояла рядом с корзиной. Ее красный комбинезон и алый шар казались почти черными в мертвящем свете луны.
– Помоги Стейну идти, Элизабет. Сьюки, давай руку.
– Сама дойду, – возразила Сьюки, вылезая из экипажа. – Просто я подумала, что безопаснее будет усыпить Стейна…
– Я держу его, – сказала Элизабет. – Шар готов. Слава Богу, Сьюки, что ты такая маленькая. Нас слишком много, поэтому пусть лучше твой викинг спит, пока мы летим.
– Элизабет… – произнес Крейн надломившимся голосом.
– Оп-ля, Стейн! Э-э, Сьюки, не трогай эту постромку! Она ведет к клапану подачи горячего воздуха, чтобы нам подняться.
Высокий гуманоид застыл возле коляски с полумертвым элладотерием.
– Элизабет!
– Да, Крейн? – Она подошла к нему, думая, что он хочет попрощаться.
– Бреда… поручила мне объяснить, что… ни она, ни кто-либо из нас этого не планировали. Поверь мне! Ее поместили в камеру рядом со Стейном и Сьюки… и я невольно увидел, как мало разума осталось в ней, несмотря на то, что тело не пострадало. Битва наверняка погасит эту искорку, независимо от того, уцелеет ли она физически. Памятуя о вашей дружбе, я посоветовался с Бредой. Она сказала, что выбор за тобой.
Он приподнял кожух. На полу коляски, свернувшись калачиком, лежала Фелиция, хрупкая и беззащитная, как ребенок.
– Ты могла бы немного подпитать шар и научить Сьюки управлять им. Для Великого Магистра – минутное дело. И риск совсем невелик…
«Бреда!»
«Слышу тебя, Элизабет.»
«Твои проделки?»
«Крейн сказал тебе правду! В моем предвидении ничего подобного не было. Это проделки Богини. Или Бога.»
«Нет! Нет! О, будь ты проклята!.. И все вы!..»
Невидимый шар взмыл ввысь над залитой огнями Мюрией. Набирая высоту в районе Большой лагуны, он наткнулся на встречный воздушный поток. Полууправляемый летательный аппарат вздрогнул и полностью изменил направление. Вместо Корсики-Сардинии его отнесло к Гибралтарскому перешейку.
3
Они ждали рассвета.
Тану, фирвулаги и люди в торквесах, облаченные в великолепные доспехи, собрались в долине, подернутой жемчужной дымкой: в память о туманах Дуата творцы обоих воинских братств натягивали на поле битвы перламутровую пелену. В неподвижном воздухе раздавался низкий трубный звук
– это зрители-фирвулаги вперемежку с тану и людьми исполняли древнюю увертюру к Битве.
Армия фирвулагов – обсидиановые доспехи, подбитые золотом и драгоценными камнями, – стояла огромной, в двадцать тысяч голов, толпой. Карлики, гиганты и дюжие парни среднего роста – все сбились в кучу. У некоторых были штандарты с загадочными эмблемами, прочие же вытащили из ножен оружие. Капитаны сгрудились близ обращенной к востоку мраморной платформы, воздвигнутой для великих из обеих рас. На противоположной ее стороне застыли в ожидании воины тану. Презрительно взирая на беспорядочное скопище своих собратьев, они выстроились стройными колоннами по Гильдиям. В первые ряды батальона экстрасенсов среди высоченных чемпионов затесался маленький выскочка. Его стеклянные с золотым подбоем доспехи были украшены аметистами и алмазами желтой воды, а плащ, в отличие от прочих, был черный с фиолетовой оторочкой. Он высоко вздымал знамя со странным символом.
На востоке сквозь густой туман забрезжил свет. Звякнула стеклянная цепь, требуя тишины.
Леди Идона отделилась от группы высоких особ и подняла к небу руки. Позади Покровительницы Гильдий стояли Тагдал и Йочи; монарх тану красовался в драгоценных бело-голубых доспехах, фирвулаг – в черных, с алмазной огранкой.
– Первый день начинается! – провозгласила Идона и отступила в сторону, кланяясь обоим королям.
Тагдал взмахнул рукой. Стратег Ноданн и юный Шарн-Мес, отставший на полшага, как подобает представителю проигравшей в прошлом году стороны, также подошли поприветствовать властителей. Ноданн держал на вытянутых руках стеклянное оружие, похожее на большие двуручные мечи обеих племен, лишь с тем отличием, что от сверкающей плетеной рукоятки вел тонкий провод к ящичку, укрепленному у пояса Стратега.
Сияющий, словно Аврора, Ноданн официально преподнес Меч Тагдалу. Король отклонил его с той же торжественностью.
– Будь нашим наместником. Разверзни небо для Великой Битвы.
Стратег повернулся к востоку, поглядел на затянутое дымкой солнце и поднял фотонное оружие. Изумрудное сияние прорезало низко нависшую серую толщу и открыло проход солнечным лучам, озарившим сперва их глашатая, затем обоих королей и стоящего за ними генерала фирвулагов и, наконец, всех высоких особ на платформе. Воины и зрители вместе затянули песню; небесный хор тану оттеняли более низкие и звучные голоса фирвулагов. Прорыв в облаках расширился, точь-в-точь как на протяжении долгих тысячелетий на туманной планете Дуат, где древние соперники привыкли употреблять как умственную силу, так и лазерные лучи, чтобы обеспечить солнечную погоду для ежегодных ритуальных войн.
Песнь отзвучала. Плиоценовое небо засверкало голубизной над Серебристо-Белой равниной. Борцы и зрители взорвались могучей здравицей, и первый день Битвы начался.
Фелиция проснулась в полной неподвижности. Физической. Умственной. Чувственной.
Она полулежала на дне какой-то тесной кабины, прижатая к телу растрепанной женщины в золотом торквесе, которую она никогда прежде не видела. Над нею, словно статуя Геракла, нависал глядящий куда-то в сторону знакомый гигант; в мозгу у него была звенящая пустота.
Нет, это был не он, не ее ненавистный «возлюбленный».
Из-под грязной зеленой туники торчали человеческие волосатые ноги. Талию обхватывал инкрустированный янтарем пояс. Могучие сгорбленные плечи, руки, уцепившиеся за край корзины, белокурые волосы – во всем этом было что-то знакомое.
Вверху над вибрирующим полотном сияло голубое небо.
Что это? Новое развлечение ее палача? Но ум его уже не был в ней. Он ушел, а она осталась. Причем ей вернули силу.
У оплетки был странный замысловатый рисунок, и от нее исходил такой жар, что воздух искрился на много метров вокруг. Оплетка облекала туго надутую форму и крепилась к надувному же контейнеру, вместившему в себя троих людей. От обширного кольца, окаймлявшего отверстие красной пасти, отходили серебряные провода, которые также вели к их почему-то открытой тюремной камере. Увидев над головой толстую полку, она подтянулась и прочла надписи на приборном щитке:
