Пол Андерсон - Фантастическая сага
— Поставь меня сейчас же, — давясь от смеха, проговорила Фрида. — А то как же я смогу тебя поцеловать?
— Придется с этим немного подождать. — Снова подкинув ее к потолку, Скафлок сделал рукой какой-то магический знак, и она, став совершенно невесомой, повисла в воздухе, болтая ногами, не зная, смеяться ли ей или испугаться. Скафлок подтянул ее поближе, поцеловал в губы. Потом сказал: — Нет, эдак шея может заболеть.
Он сделал и себя самого тоже невесомым и создал облако, но не влажное какое-нибудь, а как бы из белых перьев, на котором они смогли вдвоем разместиться. Посреди облака выросло вдруг дерево, все увешанное разнообразными плодами, с листвой, пронизанной радугами.
— Сумасшедший, когда-нибудь забудешь ты, как творить все эти фокусы, упадешь и расшибешься в пух.
Он привлек ее к себе, заглянул в ее серые глаза. Потом сосчитал, сколько веснушек у нее на носу, и столько же раз поцеловал ее.
— Надо бы мне сделать тебя пятнистой, как леопард, — сказал он.
— Неужели тебе нужен такой повод? — медленно проговорила она. — Я так скучала по тебе! Как прошла охота?
При воспоминании о недавней встрече с Тюром Скафлок нахмурился. Но вслух произнес только:
— Нормально. Как обычно.
— Ты сумрачен, любимый. Что-то не так? Сегодня всю ночь слышалось пение рогов, топот, стук копыт. С каждым днем в замок прибывает все больше воинов. Что происходит, Скафлок?
— Тебе ведь ведомо, что мы воюем с троллями. Мы позволим им напасть на наши земли, поскольку трудно победить их, если, не распылив сил, укроются они в своих горных твердынях.
Она вздрогнула в его объятиях:
— Тролли…
— Не надо бояться, — Скафлоку удалось, наконец, справиться с собственным унынием. — Мы встретим их на море и разобьем. А тем, что высадятся, представим свою землю — столько, сколько каждому из них понадобиться на могилу. Когда же войско их будет разгромлено, мы без труда подчиним себе Тролльхейм. Драка предстоит знатная, но Альфхейму надо очень постараться, чтобы не победить в ней.
— Я боюсь за тебя, Скафлок.
В ответ он сказал вису:
Ты говоришь: боишься за меня.
И те слова сродни в любви признанию,
Что пробуждают радость и желание
В безвременье предгрозового дня.
Но ты сказала то с сердечной мукой,
Заранее томясь уже разлукой.
Найду ли я слова для утешения?
Мне самому те тягостны лишения.
Не меньше твоего меня, поверь,
Страшит разлука, близкая теперь.
Говоря это, он принялся развязывать пояс Фриды. Она покраснела.
— Ты совсем без стыда, — проговорила она и стала неловко расстегивать его одежду.
— Без стыда? — удивился Скафлок. — Чего же тут стыдиться-то?
Огнедрот выехал на охоту следующим вечером, вскоре после захода солнца. На западе догорал закат. Сам Огнедрот и с дюжину отобранных им для этого дела воинов облачились в зеленые охотничьи туники и черные плащи с капюшонами. Острия их стрел и дротиков были из сплава серебра. Подле их пританцовывающих от нетерпения коней толпились эльфийские гончие, здоровенные свирепые псы, иные красной, иные черной масти, с горящими глазами и подобными кинжалам клыками. В жилах тех гончих текла кровь Гарма, Фенрира и псов Дикой Охоты.
Запел огнедротов рог, и охотники поскакали вперед. Лощину меж двух холмов наполнил конский топ и лай гончих. Быстрее ветра мчалась та охота меж обледенелых деревьев во все сгущающейся тьме.
Блеск серебряных наконечников и украшенных каменьями рукоятей эльфийского оружия мог бы показаться постороннему глазу лишь игрой теней в лунном свете, а все остальное было сокрыто от глаз простых смертных. Но шум скачущей охоты наполнил лес от края до края. Услышавшие его охотники, углежоги, разбойники устрашились и принялись осенять себя различными знаками-оберегами, в зависимости от веры: кто крестным знамением, а кто и знаком молота Тора.
Сидя у огня в наскоро построенной на месте сгоревшей хижины землянке, ведьма издали заслышала конский топ и лай гончих. (Переселиться куда-либо еще она не могла, ведь большую часть своей магической силы могла она черпать только в том месте и нигде больше.)
— Эльфы на охоту поскакали, — пробормотала она, протягивая руки к огню.
— Да, уж, — пропищала ее наперсница-крыса. Шум охоты приближался. — Похоже, охотятся они на нас с тобой.
— На нас? — удивилась ведьма. — С чего ты так решила?
— Они скачут прямо сюда, а ведь ты не друг Скафлоку с Имриком, — вереща от страха, крыса залезла хозяйке на грудь. — Скорее, матушка, зови на помощь, а то не жить нам.
У ведьмы не было времени, чтобы исполнить обряды или свершить жертвоприношения, но она выкрикнула давно выученный наизусть призыв, и позади очага тут же возникла темная, похожая на сгусток непроглядной тьмы фигура.
Старуха простерлась ниц. По лицу гостя бежали крохотные, холодные язычки голубого огня.
— Помоги, — заскулила ведьма, — спаси меня от эльфов.
Пришедший молча глядел на нее, без гнева и без жалости. Шум охоты был все ближе.
— Помоги! — взвыла она.
Гость заговорил голосом, который доносился, казалось, из какого-то невообразимо далекого далека, почти сливаясь с шумом ветра:
— Почему ты взываешь ко мне?
— Они хотят убить меня.
— Что с того? В свое время ты говорила, что жизнь тебе недорога.
— Мое мщение еще не свершилось, — рыдала она. — Я не могу умереть, не уверившись, что усилия мои не прошли даром и заплаченная мною цена окупилась. Господин, неужто не поможешь ты своей преданной служанке?
— Ты не служанка мне, но раба, — возразил он, и голос его звучал подобно шелесту сухих листьев. — Что мне до того, исполнится ли твой замысел? Я — властелин зла, которое суть тщета. Неужто ты думала, что в тот раз я явился на твой зов и заключил с тобою договор? Нет, тебя обманули, то был другой. Смертные никогда не продают мне своих душ. Они отдают их за так.
Князь Тьмы исчез.
Ведьма заверещала и бросилась бежать. Сбитые со следа запахом ее недавнего гостя, гончие бестолково метались по лесу. Обратясь крысой, старуха успела скрыться в норе под священным дубом друидов.
— Она тут, рядом! — крикнул Огнедрот. — Глядите, псы чуют ее.
Кинувшись к дубу, гончие стали рыть лапами землю. Ведьма выскочила из разрытой норы, обернулась вороной и взлетела в воздух. Запела тетива огнедротова лука, ворона упала на землю и превратилась в уродливую старую каргу. Псы тут же набросились на нее. Соскочившая с груди ведьмы крыса была немедленно раздавлена копытом одного из эльфийских коней.
