Катализатор (СИ) - Горъ Василий
Я тоже свалил. На Очарование. Оставив Голикову, Ростовцеву и Рубио развлекать Ибрагима, а Кнопку, Линду и сестер Лебедевых — встречать и грузить ценными указаниями сотрудников клининговой компании.
Грегор обнаружился в коридоре медблока, бодрствующим и хмурым, как грозовая туча, так что попасть в палату к его супруге удалось далеко не сразу. Впрочем, десятиминутный разговор, во время которого я убедительно доказал, что квалификация Бердниковой позволяет успешно лечить гораздо более серьезные заболевания, пошел на пользу, и тренер, чуть-чуть воспрянув духом, согласился немного отдохнуть. А я, дождавшись его ухода, дорвался до целительниц и… получил своего рода ультиматум:
— Денис, в Клане аж пять ни разу не молодых, а значит, потенциально проблемных личностей — Алферов, Батыров, Еремеева и супружеская чета Грейси. Да, можно закрывать глаза на то, что они уже в возрасте, и ждать, пока в темечко не клюнет жареный петух, но ничем хорошим это не закончится. Поэтому мы предлагаем провести что-то вроде диспансеризации и назначить каждому из них курс лечения, включающий в себя оздоровительный массаж, иглоукалывание и фитотерапию, то есть, процедуры, на последствия которых можно списать почти все что угодно. Само собой, «процесс оздоровления» мы растянем эдак до конца весны, зато избавим эту пятерку от всех хронических заболеваний и, тем самым, увеличим шансы дожить до их очереди на мутацию. Само собой, если ты сочтешь необходимым им ее провести.
— Судя по всему, вы уже продумали и алгоритм «вроде как лечения», так? — спросил я, когда они замолчали.
— Процентов на семьдесят… — ответила Богиня Войны. — Но для начала хватит и этого. А в течение ближайших нескольких дней я проштудирую кое-какую литературу и создам методику, к которой хрен кто подкопается.
Само собой, включать режим самодура я и не подумал — поблагодарил дам за отличную идею, дал карт-бланш на любые действия в этом направлении и поинтересовался, что потребуется от меня, кроме рекомендаций пройти эту самую диспансеризацию.
— Лично мне нужен ответ на один не очень приятный вопрос! — как-то уж очень резко ответила Рыжова. — Ты тянешь с очередной инициацией аж с середины октября, что, мягко выражаясь, неразумно. Может, вспомнишь о том, что Большая Задница уже не за горами, определишься, на кого потратить эту возможность, и перестанешь спускать время в унитаз? И еще: второй супер-пилот, конечно, нужен, но и он, по сути, будет обычным дуроломом. А Еремеева — умница, каких поискать, и в теории может получить Дар покруче Танькиного!
Претензия была более чем своевременной, поэтому я твердо пообещал, что приму решение в ближайшие часы, а инициацию, как обычно, проведу ночью…
С «ближайшими часами», увы, не сложилось — в семь десять пришлось возвращаться на Изумление, чтобы попрощаться с Бенджамином Морвилем, вспомнившем о необходимости быть в Вашингтоне в районе полудня, ближе к семи отвозить Темирханова в аэропорт
и отправлять в Москву, а в начале десятого заваливаться в спортзал и на протяжении двух часов сгонять эффект «гелиевого шарика». Впрочем, Еремеева, с которой я собирался пообщаться перед тем, как что-то решать, продрала глаза только ближе к полудню. Так что я, получив уведомление о нужном изменении ее сердечного ритма, выждал еще полчаса и отправил на умные часы просьбу заглянуть в мой кабинет.
Светлана Николаевна нарисовалась на пороге от силы минут через пять-семь, преувеличенно весело поздоровалась, плюхнулась в любимое кресло и превратилась в слух. В ее эмофоне и в этот раз обнаружилась затаенная горечь, и я, невесть в который раз мысленно посочувствовав ее утрате, заставил себя задвинуть куда подальше воспоминания о Викторе Викторовиче, заглянул в ее лабиринт «Может быть…» и пришел к выводу, что связь этой женщины с Кланом крепчает день ото дня. Тем не менее, шарахнул по ней «Харизмой» еще раз и, наконец, решился начать непростой разговор:
— Не знаю, заметила ты или нет, но в моей команде есть внутренняя иерархия, основанная на разных уровнях информированности, вовлеченности в планы на будущее и тэдэ. Ты вживалась в самый первый больше месяца, а мы все это время присматривались и делали выводы…
— Ты хочешь повысить мне уровень допуска аж до второго? — язвительно поинтересовалась она, поняла, что срывает плохое настроение на том, кто этого однозначно не заслуживает, и густо покраснела: — Прости, я вчера чуть перебрала с алкоголем, а он не лучшим образом сказался на настроении. Плюс во сне, в который получилось провалиться только под утро, пришлось заново пережить один из самых счастливых дней медового месяца, поэтому сейчас я, скажем так, не в адеквате.
Я предложил перенести этот разговор на другое время, но она отказалась — заявила, что уже взяла себя в руки, и извинилась еще раз. Ее эмофон и правда стал заметно спокойнее, так что я коротко кивнул и спросил, не передумала ли она связывать с нами всю свою жизнь.
В принципе, выделять интонацией самое важное слово последней фразы не было особой необходимости, но я хотел, чтобы Светлана Николаевна как можно быстрее переключилась в рабочий режим, и счел, что этот способ ей поможет. Судя по тому, что нужный вопрос был задан в то же мгновение, не зря:
— Ты хочешь сказать, что следующий уровень вовлеченности напрямую зависит от того, готова ли я жить одними вами или нет?
Я подтвердил и, тем самым, спровоцировал женщину на запредельную откровенность:
— Денис, я от вас не уйду ни за что на свете. Даже в том случае, если когда-нибудь, оклемавшись от смерти мужа, вдруг захочу отношений с другим мужчиной: вы настолько цельные, что я предпочту стать любовницей Горина, Алферова или Батырова поискам «счастья» на стороне. В общем, можешь на меня рассчитывать. Всегда и во всем.
Два последних предложения в комплекте с чрезвычайно насыщенными всплесками эмоций ощущались, как клятва, и это помогло мне отбросить все сомнения:
— Что ж, я тебя услышал. Поэтому готов предложить очень интересный вариант будущего. Но начну с пары… хм… фокусов. Итак, прямо перед тобой, на журнальном столике, лежит кучка камушков. В ней ровно двадцать штук. Возьми их, подбрось в воздух на метр-полтора и проанализируй то, что увидишь…
Она полыхнула любопытством, выполнила эту просьбу и потеряла дар речи, увидев, с какой скоростью я, работая двумя руками, выхватил из воздуха все двадцать камней. Вместо того, чтобы потребовать поделиться сделанными выводами, я развернулся к Еремеевой спиной и предложил «поиграть» с эмоциями, то есть, погрустить, расстроиться, обрадоваться и так далее.
Она, конечно же, попробовала. А после того, как поняла, что я угадываю даже совершенно безумные сочетания взаимоисключающих чувств, склонила голову к плечу и задумчиво хмыкнула:
— Ты ведь у нас такой не один, верно?
Я снова развернулся к ней лицом и утвердительно кивнул:
— Верно: к этому моменту прибавку к скорости реакции и выносливости в комплекте с эмпатией, усиленной регенерацией и… умениями, основанными на персональных склонностях, получило одиннадцать человек, включая меня.
— А чуть подробнее можно?
— Нужно… — уточнил я, настроился на не самую приятную реакцию, и, тяжело вздохнув, рассказал о цивилизации из центра галактики, «неправильных кометах»,
симбионте, «переходном экзамене», пройденном населением Земли, полученных бонусах, бардаке, которым гарантированно закончится их «распаковка», и возможности получить чуть более крутые не через пять-семь лет, а уже сейчас. Само собой, выдал не полную версию, а ту, которой делился с каждым будущим Одаренным. Тем не менее, о повышенной регенерации, появляющейся после мутации, и Дарах, выпавших Лере и Жене, сообщил. А после того, как закончил повествование, задавил чувство вины и постарался ослабить боль, появившуюся в эмоциях Светланы Николаевны. В смысле, показал ей сообщение Афины, полученное в госпитале:
