Роберт Говард - Брат бури
— Хорошо, — сказал я. — Но нам давно пора ехать.
— Будьте осторожны, мальчики, — попросила нас Сью. — Приглядывайте там, в горах, друг за другом. И ты, Брекенридж! И особенно ты, Джек!
— Не волнуйся, — успокоил я девушку. — Я пригляжу за Джеком, а Трехпалому Волку Клементсу причиню не больше вреда, чем будет необходимо.
Мы добрались до Чертова каньона примерно через час, а потом мили три ехали по его дну, пока не увидели ответвляющееся направо ущелье, о котором рассказывал Маккей. Вдруг Джек Монтгомери резко натянул поводья, указывая вниз, на маленький бочажок, мимо которого мы проезжали, и завопил:
— Смотрите туда, дядя! Там, у самого края воды, золотая россыпь!
— Ни хрена не вижу, — честно признался я.
— Слезайте с коня! — настаивал он, шустро спрыгнув со своей клячи. — Я-то ведь его ясно вижу! Толстый такой слой, будто масло намазано вдоль самого края воды!
Что делать. Я спешился, нагнулся над бочажком, едва не окунув туда нос, но так ничего и не разглядел. Тут меня чем-то стукнуло сзади по голове. Да так, что даже шляпа в сторону отлетела. Я оглянулся и увидел, что Джек Монтгомери держит в руках и тупо разглядывает сильно погнутый ствол винчестера. Приклад карабина, разбитый в мелкие щепки, валялся у меня под ногами. Парень явно был чем-то сильно обеспокоен: глаза у него сделались ужасно круглыми, а волосы встали дыбом.
— Ты что, неважно себя чувствуешь? — участливо спросил я. — И потом, зачем ты меня стукнул?
— Нет, ты не человек! — вдруг пролепетал он, отшвырнул в сторону согнутый в дугу ствол и выхватил револьвер. Пришлось мне отнимать у мальца любимую игрушку.
— Да что же с тобой такое стряслось? — удивился я. — Рехнулся, что ли? Бедный мальчик!
Вместо ответа он вдруг повернулся и бросился бежать по каньону, завывая, словно душа грешника на адской сковороде. Я решил, что бедняга действительно свихнулся, — такое иногда случается с пастухами-овцеводами. Пришлось догонять. Парень отбивался, царапался, кусался и шипел что твоя пантера.
— Прекрати! — Я погрозил ему пальцем. — Я твой друг. Я обещал твоей кузине проследить, чтобы ты остался цел и невредим. Это мой долг!
— Какая там на хрен кузина, — вдруг почти спокойно сказал он, сопроводив свои слова безобразным богохульством. — Она мне такая же кузина, как и тебе.
— Бедный ребенок! — тяжело вздохнув, повторил я, переворачивая парня на живот и шаря рукой по его пояснице в поисках лассо. — У тебя что-то с головой. Ты страдаешь от галлюцинаций. Я знавал одного пастуха, который вел себя в точности, как ты сейчас. Только ему казалось, что он — Король Бизонов.
— Что ты делаешь?! — завопил Джек с новой силой, когда я принялся вязать ему руки за спиной его же собственной риатой.
— Не надо волноваться, малыш, — успокаивал я. — Ничего страшного я не делаю. Просто не могу допустить, чтобы ты один скитался по горам в таком плачевном состоянии. Найду где-нибудь неподалеку уютное, безопасное гнездышко и устрою тебя там до тех пор, пока не вернусь из логова Трехпалого. А потом отвезу тебя в Красный Кугуар, и мы со Сью отправим тебя в тихий, спокойный пансион… Одним словом, в самую лучшую психушку!
— Да чтоб ты лопнул! — снова взвизгнул и задергался Джек. — Я такой же нормальный, как ты! Нет! Я в тысячу раз нормальнее! Потому что ни один человек с нормально устроенными мозгами не сможет вести себя как ни в чем не бывало, если об его голову только что вдребезги разнесли приклад тяжелого карабина!
С этими словами он попытался лягнуть меня ногой между глаз, чем еще раз продемонстрировал очевидные признаки того явления, которое один доктор как-то раз при мне называл шибко учеными словами: «деградация и распад личности». Это было поистине печальное зрелище! Особенно если учесть, бедняга Джек приходился двоюродным братом мисс Сью Притчарт, а значит, ему буквально на днях предстояло стать и моим родственником. Парень никак не мог успокоиться: дергался и кричал. Я до сих пор иногда краснею, вспоминая кое-какие его выражения.
Но я решил не обращать внимания на этот горячечный бред. Я не раз слышал, что лучший способ поладить с сумасшедшими — всячески им потакать. Мне не хотелось оставлять мальчика на земле — опасался, что его могут загрызть волки. Поэтому я спеленал парня и приладил в развилке большого дерева, где до него не смогли бы добраться никакие хищники. А коня Джека я привязал прямо у бочажка, чтобы лошадка могла попастись и испить водицы.
— Послушай! — умолял меня Джек, покуда я залезал на широкую спину Капитана Кидда. — Я прошу у тебя прощения! Пятки буду тебе лизать! Только сними меня отсюда и развяжи! Я расколюсь, как на духу! Я расскажу тебе все, что знаю!
— Не принимай случившееся слишком близко к сердцу, малыш! — еще раз попытался утешить его я. — Я скоро вернусь.
В ответ он лишь грязно выругался.
А потом у него вдруг пошла изо рта пена.
Жалостливо вздохнув, я свернул в ущелье. Язык не поворачивается повторить то, что мне пришлось выслушать, пока до меня не перестали доноситься истошные вопли несчастного пацана. Через милю, или около того, мы с Кэпом добрались до большого дуба с белым стволом. Оттуда мы стали взбираться наискосок по склону, и вскоре посреди еловой рощицы показался каменный столб. Он в самом деле сильно смахивал на трубу камина. Тут я тихонько соскользнул со спины моего конька, приготовил револьверы, зажал в зубах нож и начал крадучись пробираться сквозь густые заросли, пока не увидел прямо перед собой широко разинутый зев пещеры. Правда, перед самым входом в пещеру я увидел еще кое-что.
Там лежал человек, а голова его буквально плавала в луже крови.
Я подошел, осторожно перевернул беднягу и обнаружил, что чудак еще дышит. Скальп, местами сильно рассеченный, чудом держался на черепе, но никаких серьезных вмятин на кости мне обнаружить не удалось. Это был долговязый, лысоватый и довольно-таки траченный молью малый с заметной проседью в рыжих бакенбардах; на левой руке у него было всего три пальца. Рядом с ним на земле валялся распоротый тюк, содержимое которого было разбросано по всей поляне. Вьючного мула поблизости не наблюдалось, наверное, животное испугалось и куда-то сбежало. Еще на поляне виднелось множество вмятин от лошадиных подков, уходивших от Каминной Трубы прямо на запад. Неподалеку из-под земли бил родник; я набрал полную шляпу воды, выплеснул ее бедолаге на лицо, а затем попытался влить немного в рот, да только ничего у меня не получилось.
Пока я поливал его водой сверху, малый вроде как начинал слегка дергаться и стонать, но стоило мне попытаться хоть чуть-чуть влить ему в глотку, как он инстинктивно стискивал зубы, а челюсти у него оказались куда как посильнее бульдожьих. Дулом револьвера их было никак не разжать.
