Миры Бесконечности - Боумен Акеми Дон
Эттор проводит языком по зубам:
– Ты не представляешь, сколько удовольствия я получаю, ломая их волю.
Королева Офелия склоняет голову, и в зале воцаряется тишина.
– Как дела в герцогстве Смерти? Новые подопытные из Победы оказались полезными?
Принц Лисандр кланяется, отчего его высокие скулы мерцают золотом:
– Мы смогли не только вызволить сознание из тела человека, но и изолировать его, чтобы оно не бродило и не восстанавливало связь с телом. Уверен, со временем мы сможем уничтожать его.
– Восстанавливало связь с телом? – переспрашиваю я, пытаясь осознать услышанное.
Я вспоминаю Фило, то, каким он встретился мне в Лабиринте и каким был раньше.
– То есть человек действительно может вернуть собственный разум?
Лисандр смотрит на меня как на ребенка, который вмешивается в разговор взрослых:
– Это очень увлекательно. Они начинают шевелить то пальцами, то глазами, – объясняет Эттор, для выразительности водя пальцами по воздуху. – А те, у кого получается лучше управлять собственным разумом, могут шевелить целой головой. – Он ухмыляется и добавляет: – Конечно, мы используем не самый эффективный способ заблокировать разум человека, но это упрощает нам задачу.
Я хмурюсь:
– Это лишний раз доказывает, что люди могут вернуть свой разум. Что вы не сможете вечно управлять нами. А когда это произойдет, люди вернут себе мир и вы ничего не сможете сделать, чтобы остановить нас.
Мне отчаянно хочется в это верить, мне нужно в это верить.
Нужно верить, что кому-то удастся сделать то, что не смогла сделать я.
Что Бесконечность все еще можно спасти.
Королева Офелия поднимается на ноги, и четыре принца одновременно кланяются ей. Она плавно спускается по лестнице, направляясь ко мне, словно призрак в ночи. Остановившись передо мной, она поднимает мой подбородок и смотрит на меня темными, словно бесконечная бездна, глазами.
– Ты храбрая. Но храбрость тебе не поможет. – Она замолкает на мгновение. – И, как я тебе уже говорила… это ничего не изменит.
Ее слова удивляют меня:
– Ты… ты знаешь, кто я?
– Я знаю твой голос, – поправляет она. – И всегда знала, кому он принадлежит. С первой секунды, как ты пришла навестить меня.
Келан недоумевающе смотрит на нас. Несмотря на все его уловки, этого он не знал.
Я отступаю на шаг, готовясь услышать правду. Готовясь принять реальность того, что на самом деле происходило между нами.
– И все это время ты знала, где я нахожусь?
– Нет, – признается королева Офелия. – Я не могла найти тебя, когда ты проникала в мой разум. Если бы было наоборот, то я бы знала все, что знаешь ты. Я не могу проникнуть в сознание человека без его разрешения. Но помню каждый голос, когда-либо обращавшийся ко мне. Каждый приказ, отданный мне, словно я их слуга.
– Ты же говорила, что все это не из мести.
– Все верно, – холодно говорит она. – Люди не заслуживают Бесконечность. Ими движет жадность. Сила. Желание управлять всеми и вся.
Я корчу гримасу:
– А разве Колонисты не такие же?
– Мы не пытаемся контролировать своих соплеменников.
Я сужаю глаза:
– Серьезно? А как же тогда Валлис оказался в стеклянной тюрьме?
Келан стискивает зубы. А Эттор резко поворачивается ко мне.
– Где Валлис? – требовательно спрашивает Офелия, и эхо вторит ее словам.
– Он сыграл свою роль, как и все в моем герцогстве, – отвечает Келан.
– Лжец, – бормочет Эттор себе под нос.
Келан поворачивается к брату:
– Валлис предал герцогство Победы, согласившись исполнить твой приказ и попытавшись настроить моих подданных против меня. Поэтому я позволил людям поверить, будто они схватили его… дал ему шанс доказать свою преданность короне и стать тем, кто нужен Победе. Заключенным.
– То есть он попал в клетку только из-за того, что ему не нравилось, каким правителем ты стал, – сердито выплевывает Эттор. – Один из нас. – Он пронзает королеву Офелию безумным взглядом. – Как долго мы будем это терпеть? Даже канцлеры негодуют из-за того, во что превратилась Победа. Пришло время передать корону кому-нибудь более достойному.
– Например, тебе? – Глаза Келана вспыхивают.
Офелия поднимает руку – и спор прекращается.
– Кажется, не только люди жаждут власти, – вздохнув, говорю я.
Ее черные глаза встречаются с моими:
– Ты стыдишь нас за то, чего не понимаешь, потому что никогда не видела наш мир.
– Я уже насмотрелась на него.
– Это не наш истинный мир, – поправляет она. – Я создала четыре герцогства, чтобы избавить Бесконечность от людей… от Героев. Но это не наш истинный мир.
Она говорит о Столице.
О месте, которое никогда не относилось к Бесконечности. Четыре герцогства создавались для испытаний… чтобы служить тюрьмой. И мы никогда не выбирались из нее.
Головная боль пульсирует в затылке, пытаясь проломиться сквозь череп. Офелия смотрит на Келана:
– Ну, раз мы схватили людей, то ты должен освободить и Валлиса.
– Конечно. – Келан кланяется, а его голос звучит отрывисто.
Эттор не выглядит довольным, но у него хватает ума промолчать.
– Что же касается людей, – начинает Офелия, глядя на меня свысока. – Не уверена, что согласна со своими канцлерами. Поэтому мне бы хотелось услышать ваше мнение, как с ними следует поступить.
Лисандр спускается по ступенькам, словно призрак, и Деймон следует за ним.
– Она – пленница Победы, поэтому должна остаться в моем герцогстве, пока я не решу ее отправить куда-нибудь, – уверенно заявляет Келан.
– Ваше Величество, вы знаете мое мнение. Она должна отправиться в Войну, как и все остальные, чей разум мы не контролируем.
Королева Офелия поворачивается к старшим детям, чтобы выслушать их.
– Думаю, принц Келан прав. Только мы можем принимать решения о том, что происходит в наших герцогствах, – слегка кланяясь, говорит Деймон.
Голубые косы сползают по его плечам, а на висках, словно рыбья чешуя, мерцают розовые и голубые капли. Он переводит взгляд на меня, и на мгновение мне кажется, будто его фиолетовые глаза пытаются вытянуть мою душу.
– По нашим правилам, люди, которые управляют собственным разумом и способны на сопротивление, должны быть отправлены в Войну, – спокойным голосом произносит Лисандр. Его золотая корона выступает над его головой, словно рога. – И я считаю, что их нужно придерживаться.
Улыбка Эттора становится шире, как у змеи. Но Келан никак не реагирует.
– Однако, – продолжает Лисандр, и я чувствую, как нарастает напряжение между младшими принцами. – В Войне старались сломить людей, чтобы затем отправить их в Победу. А с учетом последних достижений в герцогствах Смерти и Победы, возможно, нам стоит пересмотреть правила и устремить свои взоры в будущее.
– Так вот почему ты отправил столько людей в Смерть. – Эттор едва не трясется от ярости. – Чтобы перетащить его на свою сторону, – обвиняет он, устремляя взор золотистых глаз на Келана.
Но тот не обращает на брата никакого внимания:
– Но это же ты жадничал все эти годы, не желая отправлять в Смерть ни одного из тысяч находящихся у тебя людей.
– Вы нарушили правила, на которых основывались наши герцогства, – с отвращением заявляет Эттор.
– Нет… я создал новые. Герцогства меняются, – угрожающе говорит Келан. – И если мы не будем меняться, то в конечном счете будем править лишь пеплом и костями.
– Уж лучше так, чем не править вообще, – огрызается Эттор в ответ.
– Хватит, – обрывает их пугающе спокойная королева Офелия и переводит взгляд на Лисандра. – У тебя есть предложение?
Он кивает:
– Человека следует отправить в Смерть. Мы отделим ее сознание от тела и изолируем его.
Я пораженно смотрю на всех. Они собираются сделать меня кем-то вроде Фило. Собираются посадить меня в клетку. И оставить меня там, пока не придумают, как уничтожить мой разум.
Все внутри сжимается от этих мыслей, а к горлу подкатывает тошнота.