Роджер Желязны - Дилвиш Проклятый
— Возьмите цепи, — сказал он.
Стойка с цепями и полка с замками находились возле связки факелов. Когда они проходили мимо, раб, что был слева от Дилвиша, протянул руку и захватил несколько цепей. Семирама подошла к нему и взяла с полки замки.
— Я понесу их, — сказала она. — У тебя руки заняты.
Человек, перебросивший цепи через свою левую руку, кивнул и пошел дальше. Она последовала за ним, и все они вошли в помещение, где к вогнутым стенам были прикованы цепями Хогсон, Деркон, Одил, Вейн, Гальт и Лорман. Казалось, что тут был еще кто-то…
Барэн поднял фонарь и кивнул в сторону пустых цепей и забрызганной кровью стены, где раньше висел чародей-толстяк, которого теперь переваривал демон.
— Туда, — сказал он. — Привяжите его цепями к тому кольцу.
Другие узники наблюдали за ними в полном молчании, оставаясь в тех самых положениях, в которых они застыли при появлении Барэна.
Рабы то ли подтащили, то ли подвели Дилвиша к тому месту у стены и продели цепи через прикрепленное массивное кольцо, не обращая внимания на цепи, свисавшие вдоль сырой каменной стены.
— Теперь ты будешь точно знать, где он находится, в любой момент, когда он тебе понадобится, — заметил Барэн, — если, конечно, ты ничего не имеешь против публики.
Она повернулась и смерила Барэна взглядом.
— Ты уже давно перестал быть забавным, — сказала она. — Теперь ты мне кажешься только пошлым и более, чем слегка отвратительным.
Она отвернулась от него и направилась к тому месту, где рабы надевали цепи на ноги и руки Дилвиша. Она передала им замки, и они развесили их по местам. Она поочередно заперла их. Подошедший следом за ней Барэн проверил, как они держаться.
Подергав последний из них, он проворчал что-то одобрительное. Выпрямившись, он позвенел цепями, бросил на Семираму косой взгляд и хитро ухмыльнулся.
— Сколько шума, — сказал он. — Если ты заглянешь сюда, весь Замок будет знать, чем ты тут занимаешься.
Семирама прикрыла рот и зевнула.
— Прямо дух захватывает, да?
Она улыбнулась и повернулась к Дилвишу.
— Ты это хотел увидеть? — спросила она у Барэна.
Она обняла Дилвиша и крепко поцеловала его в губы, прижавшись к нему всем своим телом.
Шли секунды, и Барэн начал проявлять нетерпение. Рабы отвернулись.
Наконец, она отстранилась и рассмеялась.
— Конечно, я пылаю нежной страстью к этому незнакомцу, пришедшему незваным гостем, чтобы воровать у нас, — сказала она. Внезапно она повернулась и ударила Дилвиша по лицу. — Наглая тварь! — заявила она, и лицо ее исказилось от ярости.
Она вышла из камеры величавой походкой, ни разу не оглянувшись назад.
Барэн взглянул на Дилвиша и ухмыльнулся. Потом взял фонарь, оставленный им в нише, и покинул камеру, сопровождаемый рабами.
Снаружи Семирама прохаживалась возле выхода в коридор, по которому они пришли.
— Я знал, что ты подождешь света, — заметил Барэн, приблизившись.
Она не ответила.
— Ты даже не представляешь, как странно это выглядело, — сказал он, поравнявшись с ней.
— Что, поцелуй? — спросила она, сильно смутившись. — Право же, Барэн…
— Странно было видеть, как ты прислуживаешь этому ничтожеству, — сказал он.
— Я не хочу, чтобы он умер, — ответила она.
— Сейчас или потом? И почему бы ему не умереть?
— Он — это диковина… первый пришедший сюда эльф. Это странный народ. Обычно они держатся сами по себе и не вмешиваются в чужие дела. Некоторые называют их «высокомерными». Я подумала, что твой господин может позабавиться, выясняя причины, по которым он появился здесь.
— А некоторые называют их «невезучими», — заявил Барэн. — Кроме того, они могут быть еще и опасными.
— Я тоже об этом слышала. Ну, этот уже безопасен.
— Когда я вошел и увидел, как ты нянчишься с этим проходимцем… конечно, меня это обеспокоило…
— Ты пытаешься принести извинения за все те отпущенные тобой ядовитые замечания?
Барэн величественно шествовал по коридору, и его тень колыхалась в свете фонаря.
— Да, — раздался его голос.
— Хорошо, — сказала она, идя за ним следом. — Перед королевой подобает извиняться более изысканно, но это, без сомнения, все, чего я могу от тебя дождаться.
Барэн, не останавливаясь, пробурчал что-то. Собирался ли он развивать свою последнюю реплику — так навсегда и осталось невыясненным, потому что он вдруг остановился, и более громкие звуки заглушили его ворчание.
Он опустил фонарь и прижался к стене. Семирама и его рабы последовали его примеру. Шум, доносившийся из бокового коридора, становился все громче.
Внезапно мимо них пронеслись и скрылись во мраке темные фигуры одиннадцати свиноподобных тварей, направлявшихся в ту же самую сторону, что и их предшественники, они поблескивали клыками, подскакивали на бегу и на каждом из них было странное одеяние с длинными рукавами, чем-то похожее на тунику, и с загадочными цифрами на спине. Один из них тащил подмышкой человеческий череп.
— Мой обед наверняка остынет, — сказал Барэн, поднимая фонарь. — Давайте выбираться отсюда.
Через несколько минут они поднимались по длинной лестнице. Когда они приблизились к верхней площадке, из темноты появилась какая-то смутная фигура. Барэн поднял фонарь повыше.
Вглядевшись в освещенное фонарем лицо, он крикнул:
— Я думал, что оставил тебя наблюдать за зеркалом. Что ты здесь делаешь?
— Другой слуга сказал мне, что вы внизу, сэр. Свет, за которым вы велели мне наблюдать, погас!
— Что? Так быстро? Мне придется немедленно найти замену. Очень хорошо. Ты можешь идти.
— Подожди! — приказала Семирама.
Раб взглянул на нее, и ужас наполнил его сердце.
— О каком это зеркале ты говоришь? — спросила она, поднимаясь по последним ступенькам. — Конечно, не о том, что находится в северной комнате наверху… в железной раме?
Человек побледнел.
— Да, Ваше Высочество, — сказал он. — О нем.
Барэн уже погасил фонарь и поставил его на полку. Выдавливая из себя улыбку, он повернулся к Семираме. Семирама вдруг вытянулась во весь рост, и глаза ее вспыхнули. Он имел некоторое представление о колдовском значении жеста ее левой руки, но никогда не подозревал, что в ней скрывается такая сила.
— Подождите, Ваше Величество! Умоляю! — вскричал он. — Это не то, о чем вы могли подумать! Позвольте мне объяснить! — и он не знал, успеет ли призвать на помощь Третью руку, прежде чем она сделает этот жест.
Рука ее замерла в воздухе.
— Тогда говори.
Он вздохнул.
