Жанна Лебедева - Гнев единорога
– Доходяга, – совладав наконец с перебитым всхлипами дыханием, принцесса робко коснулась дрожащей рукой страшного лица слепого зомби, – кто ты?
– Мое имя – Кагира. Запомни его, если хочешь стать некромантом. Я мертвец, такой же, как и все остальные мертвецы, но я знаю, что такое благодарность. И в благодарность я благословляю тебя на путь смерти. Я не знаю, есть ли в тебе хоть капля силы, есть ли способности к обучению. Меня это не волнует. Я благословляю тебя за то, что ты делила со мной еду, что несла меня на руках, спасая от врагов. А теперь уходи отсюда. Беги со всех ног, пока есть возможность убежать.
Кагира-Доходяга снял руку с плеча девушки. От этого ей сразу стало легче дышать. Развернувшись, он медленно двинулся во мрак, остановился на границе света и повернулся к Фиро.
– Забирай ее, мальчик, и уводи отсюда. Тьма сгущается – не дремлет Белый Кролик! И не вздумай сражаться с ним. Он сильнее нас всех, Он – абсолютная, безвозвратная смерть. Положись на свой нюх, отыщи дорогу и беги прочь! – последние слова поглотила густая темнота.
Таша завороженно смотрела вслед тому, кого она знала как зомби-Доходягу. Холодные пальцы Фиро сжали ее запястье. Такое уже было когда-то, и Таша почувствовала себя увереннее.
– Пошли, – тихо сказал мертвец, потянув девушку за собой.
– В коридоре отметки. Зеленые листья дуба. Их оставил эльф из леса.
– Я чую, – кивнул Фиро, его глаза как фонари пробивали толщу густого непокорного мрака, – здесь тяжелая магия, мощный полог наброшен на катакомбы и окрестности. Это место усиленно прятали. Идем.
Фиро шел очень быстро, Таша едва поспевала за ним. Время от времени девушке приходилось бежать, отчего в животе появлялась острая боль. Женская природа, не подводившая никогда раньше, решила сыграть злую шутку. После очередной пробежки принцесса резко остановилась. В глазах заплясали желтые искры, голова пошла кругом, и Таша, охнув, прислонилась спиной к стене.
По ноге девушки пробежала горячая кровавая струйка. Таша задрожала, ощущая, как холодеет кожа от осознания собственной беспомощности и уязвимости. То самое, страшное и запретное для любого некроманта, мужчины или женщины, случилось так некстати. Открытая кровь. Мертвецы не выносят открытой крови, звереют и убивают.
Ужас навалился, парализовал, оглушил, лишая возможности двигаться и думать. Некромантия, казавшаяся до этого успешной игрой, открылась другой своей стороной, мрачной и реальной. Истечь кровью в подземелье, где бродят голодные мертвецы, означало неминуемую погибель. Сквозняки уже растащили по катакомбам живой и теплый запах добычи, доступной, медленной и слабой…
Фиро замер, развернулся и подошел к девушке вплотную. Его мертвые глаза с нарастающими вокруг зрачков бельмами смотрели на нее прямо, не мигая. В их мутной глубине тускло мерцали красные угольки…
Таша затаила дыхание. Страх смешался с тревожным чувством, от которого ей стало не по себе. «Чего он ждет? – подумала она. – Почему не убьет сразу?»
Принцесса инстинктивно подняла руки, и, пытаясь оттолкнуть от себя мертвеца, уперлась ладонями в выступающие под темной кольчугой ключицы. Но непослушные пальцы вдруг сами собой сжались, напомнив принцессе, как в конюшне лаПлава она вцепилась в черный мех на капюшоне его плаща и… Таша запретила себе думать об этом, но непокорная память нахлынула лавиной воспоминаний. Поцелуй ледяных губ в неудержимых волнах вспыхнувшей страсти. И теперь. «Неправильно! Нельзя! Не должно!» – пыталась совладать с собой Таша, но все было напрасно. В мыслях сам собой зазвучал гимн «Из любви восстаньте»… Все неправильно, все не так. Почему не страх, почему такое, сокровенное и запретное? Непристойно, грязно, стыдно. Откуда взялось это чувство? Не может, не должно живое так тянуться к мертвому! Не должно…
Таша вжалась спиной в стену. Ноги не держали, и принцесса медленно осела на пол. Следом за ней опустился мертвец и принялся слизывать кровь с ее щиколотки.
– Не надо, остановись, пожалуйста, – прошептала девушка, ощущая, как сбивается дыхание, а вдохи становятся всхлипами.
Она все еще пыталась оттолкнуть припавшего к горячему кровяному ручью зомби. Но пальцы по-прежнему не слушались ее, предательски вплетаясь в черные гладкие волосы, не желая отпускать, вопреки разуму, правилам и стыду.
– Остановись, – снова взмолилась девушка, – оставь меня, не трогай…
– Зачем врешь, если думаешь по-другому? – Фиро поймал ее взгляд, поднял голову и подул на ташину руку, все еще сжимающую в кулаке прядь его волос. – Запах тела выдает все твои мысли.
На миг его глаза показались Таше необычайно ясными и чистыми, без поволоки, без мути, без мрачного алого огня.
– В моих мыслях лишь страх и стыд. Я стыжусь своей слабости, грязи, несуразности…
– Разве может живое быть некрасивым? Все, что еще живо, – прекрасно. Тебе не понять этого.
Таша вздрогнула, услышав это. Она закрыла глаза, чувствуя, как в груди распускается что-то горячее и трепещущее, как спадают, разбиваясь о камни подземелья, все мыслимые и немыслимые доселе запреты и табу, как бережно касается ее кожи холодная рука, как появляется под коленом жесткое плечо, закидывая наверх ее окоченевшую от страха и холода ногу…
Наверное, в каждом существе таится нежность – нерастраченная, неиспользованная, что однажды прорывается наружу. Есть она даже в мертвой твари, никогда не ведавшей любви и добра. Та самая нежность, предназначенная не встреченным возлюбленным, не рожденным детям, забытым родителям и не обретенным друзьям…
Темнота скрыла все: жесткую ткань откинутого подола тюремной робы, болезненный излом выгнутой мостом спины, черный шелк исполосованных сединой волос, упавших на белое бедро, и ледяную гладь языка, ласкающего пылающую кожу. Только дыхание трепетало во мраке и уносилось по коридорам подземелья, словно терзаемый ветром древесный листок.
* * *Зрелище было жутким: в паре метров от темной ямы земля разверзлась воронкой, и оттуда показалась черная от сажи рука. То был вовсе не восставший из мертвых, а Ану. Некромант выбрался на поверхность земли, запыхавшийся и усталый, а следом вытянул сверток.
– Что вы принесли? – поспешил к нему взволнованный Франц.
– Доказательства, – хмыкнул Ану, отряхиваясь, словно пес, до тех пор, пока его волосы снова не засияли рыжим огнем.
– Где ваш мертвый спутник?
– Придет позже, – пронзительный взгляд заставил Аро отвести глаза. – Лучше побеспокойтесь о себе, господин сыщик, под землей Фиро не пропадет.
Они поспешили прочь от Милмура. Понимая, что некромант не в духе, Франц не хотел задавать лишних вопросов, но не удержался:
