Артём Демченко - Ледяной коготь (трилогия)
— Да, — дрожащим от холода голосом ответил Элендил.
— Ну что ж, хорошо, — сказал дракон, присев на корточки и расправив крылья. — Садитесь-довезу.
— Ого! — воскликнул Мируэль, словно пятилетний ребенок. — Ты и вправду нас прокатишь?
— А от чего ж нет-то? — ухмыльнулся дракон. — Да и по вашим глазам видно, что вы устали. Залезайте!
Оба пожав плечами, кинулись к дракону. Усевшись между крыльями, они приготовились к полету. Дракон, повернув голову к ним, спросил:
— Держитесь?
— Да, — ответил Мируэль, сосредоточившись на предстоящем полете. Элендил молча кивнул головой.
— Тогда полетели! — сказал дракон и медленно поднялся в воздух, поднимая крылья то вверх, то вниз. Он взлетал такой скоростью, что его «пассажиры» еле могли удержаться на его пластинчатом панцире. Почувствовав, что ветер толкает его назад, Мируэль прижался всем телом к спине дракона, чтобы снизить сопротивление воздуха. Элендил же, не успев этого сделать, что есть силы держался за пластины его панциря и громко кричал от страха сорваться. По прошествии времени, когда дракон достиг края облаков, он выровнялся и продолжил полет равномерно, неспеша делая взмахи крыльями. Когда наши герои оправились от шока, они наконец могли осознать то, что с ними происходило. Это было самое великолепное зрелище, которое когда-либо видел Мируэль: они летели прямо над пушистыми лазурными облаками, лишь едва касаясь облачного ковра; солнце тускло освещало облачную перину, придавая ей поражающий воображение красно-розовый оттенок; маленькие кудрявые тучки принимали самые разные формы, некоторые казались ему сказочными зверями, доселе не открытые еще человеком. Видя все это, он чувствовал себя словно в детской сказке: такой прекрасной, такой яркой, такой беззаботной. Увидя изумленное выражение лица Мируэля, дракон сказал:
— Такое же лицо было у твоего отца, когда он в первый раз поднялся в небо. Прекрасный был момент!
— Да, он мне об этом рассказывал, — сказал Мируэль, восхищенно оглядываясь по сторонам. — Правда он говорил, что там было невозможно дышать, поэтому он летел с какой-то гномовской штукой, с помощью которой он мог там находится.
— Это верно, — сказал дракон. — Тогда мы летели значительно выше. Я не стал подниматься выше этой поверхности: не хотелось бы вас обоих ловить потом, уж извините. Может как-нибудь потом, когда глубоныр будет… Вам нравится?
— Да, очень, — сказал Элендил. — Я ведь тогда не успел, может даже не хотел. Но теперь я не буду жалеть, что не прокатился. Спасибо тебе!
— Да не за что, — сказал дракон, с явной гордостью и радостью за свою инициативу. Затем, посмотрев на солнце и заметив, что оно сменяется кроваво-красным цветом, сказал:
— Уже вечереет-нам пора обратно: праздник начнется без нас.
— Ты прав, — сказал Мируэль. — Мы ведь еще парад не посмотрели!
— Тогда снижаемся, — сказал дракон и медленно направился к земле. Пронзив облака, он направился к уже знакомому читателю предгорью Ротодора. Сложив крылья перед самой землей, дракон, выставив опорные лапы вперед, проскользил по снегу, словно на коньках, и остановился в нескольких метрах от предгорья. Дождавшись пока дракон остановится, Мируэль и Элендил спрыгнули на пушистый снег, который тут же захрустел под их ногами. Посмотрев на охваченный пламенем праздника Эльдорас, Элендил сказал:
— Если мы хотим успеть на кульминацию, мы должны поторапливаться!
— А что будет в конце? — спросил дракон.
— Насколько мне известно, будет невероятных размеров фейерверк с множеством разноцветных искр, — сказал Элендил. — Его гномы приготовили.
— Откуда тебе все это известно? — с явным подозрением поинтересовался Мируэль.
— Спать надо меньше, — съехидничал Элендил. — Сегодня, когда я шел на рынок, чтобы купить фруктов, мне Понрамир, этот… как его… торговец, в которого ты все время мясо покупаешь, сказал, что вечером будет фейерверк, кажется с последним лучом солнца начнут запускать. Мы еще можем успеть, если поторопимся.
— Сколько идти до города? — спросил дракон.
— Примерно минут пятнадцать, — сказал Мируэль. — Идем?
— Да, конечно! — сказал Элендил. — Полетим?
— Я не думаю, что это будет хорошей идеей, — сказал дракон. — Люди меня не видели около сотни лет. Они явно будут шокированы, увидев меня, да и детей не хотелось бы пугать: пойдемте-ка лучше пешком.
— Хорошо, тогда пошли, — сказал Мируэль и быстро пошел по направлению к городу. Дракон, приняв человеческое обличие, пошел за ним вместе с Элендилом. Спустившись по предгорью и миновав Эльдораские холмы, они вышли к крепостной стене. Дозорные, заметив наших героев, направили на них луки и приказали остановиться. Через минуту на башню караульного помещения вышел начальник охраны, которого хорошо знали как Элендил, так и Мируэль. Звали его Панамир. Посмотрев на наших героев, он строгим голосом спросил:
— Кто вы и зачем пришли?
— Мы жители этого города, — сказал Мируэль. — Мы просто вышли прогуляться ненадолго, но сошла лавина, поэтому мы задержались.
— Зачем вам было выходить из города? — подозрительно спросил Панамир. — Все с самого утра готовились к празднику и никуда не выходили.
— Панамир, это я, Мируэль. Открой ворота.
— Да тебя с Элендилом я уже давно приметил, а вот кто тот-не знаю, — сказал Панамир, показав копьем на дракона.
— Это наш знакомый, — сказал Элендил. — Он нам прислал птицу с письмом, что едет из Штормграда и попросил нас его встретить. По пути его сани застряли и он послал нам еще одну птицу с просьбой помочь ему. Ну мы и вытащили его сани, а когда доехали до холмов попросили кучера уехать, сказав, что сами дойдем. Вот мы и задержались.
— Что ж, хорошо, — сказал Панамир. — Ну и хлопот вы себе наделали перед праздником! Ну что могу сказать: удачи в послепраздничное время!
— Спасибо! — сказал Мируэль. — И тебе хорошо провести время!
— Да уж, — сокрушенно сказал Панамир. — Мне еще двое суток на стене торчать! Эх, а так к семье хочется…
— Как я тебя понимаю! — сказал Мируэль. — Откроешь ворота?
— Да, конечно, — сказал Панамир и потянул за рычаг. Тяжелые металлические ворота со скрежетом начали медленно открываться. Через минуту наши герои уже были в городе, быстро идя по усыпанной снегом главной улице.
Повсюду были слышны восторженные крики, взрывы фейерверков и множество других звуков, подчеркивавших всю прелесть этого праздника. Вот сани, в которых сидит юный сержант королевской гвардии, яро подгоняя тройку коней, и девушка, укутанная заботливой матерью в несколько слоев пуховой одежды, звонко и безмятежно смеющаяся и кричащая от восхищения. Но вот, еще одно мгновение, и сани скрываются за поворотом на улицу, но еще остаются слышны восторженные крики обоих; вот по скользкой каменной плитке идет семья: молодая мать, радостно смотрящая на ее маленького карапуза, пытающегося то и дело вырваться из крепких рук отца, сам отец, такой же молодой, как и мать, строго, но любя смотрящий на своего будущего наследника, который то и дело пытается поймать ртом белые хлопья снега. На другой стороне улицы идет пожилая пара, которая, неспешно и важно ступая на просевший снег, взирает на магически украшенный город, медленно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, причем делая это забавно, синхронно, точно двое солдат на плацу. Всех их, настолько разных, объединял этот волшебный и неповторимый дух праздника, прошедшего в тот день в каждый дом и в каждый уголок этого мира.
