Джеральд Старк - Волчья башня
Чему обучилась Айлэ диа Монброн в Заповедном Краю — так это привычке сперва оглядываться по сторонам, и только потом раскрывать рот и высказывать свои соображения. К тому же ее насторожил не столько вид пустынной площадки, сколько висящий над ней запах, кисло-сладкая вонь, почти осязаемыми струйками текущая из пещеры. Как завороженная, она медленно повернула голову — отчетливо хрустнули позвонки — уткнувшись взглядом в то, что поначалу ошибочно приняла за причудливого вида древесный ствол, сумевший прорасти среди гранитных скал.
Только никакое это было не дерево.
Два длинных неошкуренных бревна толщиной в ладонь, сколоченные накрест и надежно укрепленные между камней.
На них точным подобием готовой к разделу свиной туши подвешено человеческое тело — ногами вверх, головой вниз. Разведенные в стороны и нелепо вывернутые руки привязаны около локтей к толстой и короткой доске, прибитой к бревнам, запястья перечеркнуты черными браслетами свернувшейся крови. Кровь разбрызгана по окрестным камням, по вытоптанным кустикам черники и светлому песку, как будто ее нарочно плескали во все стороны…
Айлэ доводилось видеть мертвецов — не далее, чем сегодняшним полднем она насмотрелась на них досыта, пока одолевала захваченный мост — но павшие у реки люди и рабирийцы хотя бы пали с оружием в руках, в честном бою! А здесь…
Что происходило здесь по ночам, когда горел костер и эхо уносило крики? И кто должен ответить за совершенное?
Девушка не потеряла сознания, просто мир на какое-то время стал прозрачным и отдалился в сторону. Она услышала свой собственный внятный и четкий голос, заверяющий месьора Гилабера, что с ней все в порядке, потом разобрала торопливую скороговорку егеря — тот говорил, что рискнул сунуться в пещеру и немедля выскочил обратно: внутри свалено еще не меньше десятка мертвецов.
Да, они все такие же — с подрезанными жилами. Этот бедолага, должно быть, скончался минувшей ночью, а кто он был и откуда — сказать трудно. Похоже, что человек, уроженец правого берега Алиманы…
— Многие ли успели увидеть это место? — перебил король Аквилонии. Десятник, поразмыслив, сказал, что всего трое — он сам и двое его подчиненных, однако внутрь подземелья они не заглядывали. Прочим он тут же велел окружить скверное место, а сам побежал извещать господина дие Таулу. Варвар рассеянно кивал в знак того, что слушает, но, похоже, что-то быстро обдумывал. — Хорошо, ты поступил совершенно правильно. Выполнишь в точности остальное, что я велю — весь твой десяток получит по пятидесяти золотых солидов на брата, а лично тебе пойдет вдвое больше.
Егерь вытянулся в струнку, стремясь не упустить ни единого слова.
— Сейчас позовешь тех двоих, что вместе с тобой наткнулись на пещеру. Снимите мертвеца и положите его к остальным. Постарайтесь все-таки сосчитать, сколько их там, и не найдется ли каких приметных вещиц. Когда закончите — только когда закончите! — можешь кликнуть прочих. Завалишь пещеру хворостом и спалишь все, что в ней находится. Раскатайте бревна и заройте кострище, чтобы тут ничего не осталось. Хорошо бы вообще обрушить камни и завалить эту треклятую пещеру, но вряд ли вдесятером быстро управитесь… Когда закончите, отыщешь меня либо Гилабера — лично доложишься и заберешь награду. А теперь запомни самое главное, — киммериец сделал шаг, угрожающе нависнув над приземистым егерским десятником, но говорил по-прежнему негромко и деловито.
— Если до меня дойдет хоть одно слово, даже полслова, если твоим людям вздумается лишний раз почесать языком в каком-нибудь кабаке, то я вас всех под землей отыщу и в эту же землю рядком закопаю. Понял?
Вояка так отчаянно затряс головой, что было удивительно, как только она не слетела у него с плеч.
— Вот и умница, — похвалил Лев Аквилонии, развернулся и зашагал обратно к лагерю. Дие Таула и Айлэ следовали за ним в почтительном — или, что звучало точнее, предусмотрительном — отдалении, пока он не оглянулся и не подозвал их, раздраженно осведомившись у баронетты:
— Твои сородичи что, окончательно разум потеряли? Они ведь запросто могут обходиться теперь без питья крови! Зачем им понадобилось учинять это безобразие? Кто-нибудь из них подумал своей дурной головой, какой вид они будут иметь, если их капище попадется на глаза людям? Да покажи мы эту пещерку воинам, штурмовавшим сегодня мост, к вечеру на десяток лиг кругом Токлау не осталось бы ни одного живого гуля, включая женщин и детей!.. Айлэ, чего молчишь?
— Я не знаю, для чего они это делают, — обескураженно призналась девушка. — Разве только…
— Договаривай, договаривай, — потребовал Конан, и Айлэ нерешительно высказала свое предположение:
— Может быть, гули не захотели признавать то обстоятельство, что Слово Безумца больше не довлеет над ними? Какой-то части рабирийцев, как объяснял принцу Коннахару местный правитель, нравится быть вампирами. Им по душе скрываться в человеческих поселениях, запугивать людей и охотиться на них. Они привыкли к такому существованию и находят его единственно возможным. Вдруг они продолжают употреблять живую кровь в надежде, что это поможет им вернуть прежний облик и утраченные способности?
Рассуждения девушки удостоились недоверчивого хмыканья обоих слушателей, а самой баронетте стало как-то не по себе: что, если она не так уж далека от истины? Как жаль, что она так мало знает о собственном народе! Вот Хасти наверняка сразу бы разобрался, что тут к чему, и посоветовал, как быть.
* * *
Хотя Конан и его спутники отсутствовали всего с полколокола, в лагере их встретили поразительными новостями. Вернувшийся из своей разведки Пейру Эйкар сообщил, что путь в Токлау открыт и полностью свободен — городок по-прежнему находится в руках пуантенцев. Правда, теперь там скопилось больше людей, чем способна вместить маленькая крепость, ибо за стенами находится также дружина Золотого Леопарда и пришедшие вместе с ней коренные жители Холмов, но прибывший из Орволана отряд ждут с величайшим нетерпением. Более ничего Эйкар-старший разузнать толком не успел, торопясь вернуться назад и поделиться своим известием.
Городские ворота и в самом деле стояли распахнутыми настежь, а на надвратном укреплении, дозорных башнях, стенах и под ними успело скопиться изрядное число желающих поприветствовать приближающуюся маленькую армию. Когда же встречающие углядели плывущее во главе колонны алое знамя с золотым львом, дружный радостный вопль вспугнул птиц и зверей в окрестных лесах.
Айлэ, получившей высочайшее дозволение ехать в первых рядах — впрочем, понимая донельзя взвинченное состояние души баронетты Монброн, Конан только с сожалением поцокал языком — все происходящее казалось наконец-то избывшимся кошмаром, который окончательно развеется, стоит ей завидеть Конни. Принц непременно должен быть тут, не мог же он уехать из крепости как раз накануне ее появления! Она вернулась обратно, преодолев столько преград и препятствий, ей наплевать на законы благопристойности и правила, которым должна следовать приличная девушка. Она желает увидеть Коннахара — и помоги боги тому, кто попытается задержать ее хоть на мгновение!
