Наперстянка - Грейс Аделин
– Какой, по их мнению, у него был мотив? – спросила Сигна, когда кусочки головоломки начали складываться у нее в голове. – Он хотел покончить с клубом!
– Лорд Уэйкфилд сделал значительный взнос, чтобы обеспечить свое будущее в этом деле. – Байрон выглядел так, словно за одну ночь постарел лет на двадцать, когда снял перчатки и бросил их на стол. – Они полагают, что «Грей» был на грани финансового краха из-за пренебрежительного отношения Элайджи и что он нуждался в деньгах, но не хотел лишаться собственности.
На лбу Байрона выступил пот, и Уорик поспешил принести стакан воды и табурет, чтобы мужчина сел и подпер больное колено.
– Это нелепо! – Несмотря на светлую кожу, лицо и шея Блайт покраснели от ярости. Байрон кивнул, но тут же насторожился, обратив внимание на внешний вид племянницы.
– Что, во имя всего святого, ты надела… Ох, неважно. Пусть это действительно нелепо, но именно Элайджа подал лорду Уэйкфилду бокал. Этот дурак сам в этом признался.
Возмущенного возгласа Блайт было достаточно, чтобы понять, что она считает отца безумцем из-за того, что он это озвучил. Сигна была согласна, особенно учитывая обстоятельства. Она знала, насколько ужасно, когда люди винят тебя в чьей-то смерти. Но заставить людей поверить, что ты убил герцога? Это попадет во все газеты страны и уничтожит репутацию Хоторнов, а потом и «Грея».
– Если он пытался спасти клуб, – начала Сигна, – тогда зачем ему убивать герцога и порочить свою репутацию? Это нелогично.
Глаза Байрона сузились, и Сигна постаралась не показать, насколько ее задело его удивление. Байрон, безусловно, был самым старомодным из Хоторнов; за месяцы, проведенные в Торн-Гров, она узнала, что, когда Элайджа возглавил семейный бизнес, Байрона переполняла такая зависть, что вместо того, чтобы работать бок о бок с братом, он пошел на службу, лишь бы убраться отсюда подальше. По словам Элайджи, Байрон дослужился до хорошего звания, прежде чем был вынужден вернуться домой после травмы колена. У него не осталось выбора, кроме как заняться семейным делом, хотя военная подготовка еще больше ожесточила его характер.
Байрон был убежден, что во всем существует должный порядок: что у женщин есть свое место, а у мужчин – свое. Сигна удивилась, что он вообще завел этот разговор. Возможно, события последних месяцев все же положительно на него повлияли.
– Ты права. – Байрон отставил стакан с водой. – Это совсем нелогично. К сожалению, благодаря событиям прошлого года никто и не ожидает, что Элайджа будет мыслить рационально.
– Он больше не потакает своим желаниям, – возразила Блайт. – Ни в малейшей степени.
Тонкая кожа вокруг глаз Байрона сморщилась, и он произнес с искренним извинением в голосе:
– Стоит заработать себе репутацию, и уже трудно изменить то, как тебя воспринимают другие. Боюсь, твоему отцу предстоит долгий и трудный подъем в гору.
– Но ты ему веришь, – настаивала Блайт, – ведь так? – Внутри Сигны все сжалось, когда Байрон отвернулся. Девушка радовалась, что Блайт не увидела мрачное выражение его лица.
– Это не мне решать, – сказал он.
Сигна подумала обо всех тех, кто пришел на прием прошлой ночью. О фальшивых улыбках и льстивых словах, которые они произносили, поздравляя Элайджу только для того, чтобы в следующий момент осудить. Как быстро люди от него отвернулись. Толпа была готова напасть на любого. Сигна ненавидела себя за то, что боролась за место в обществе и за то, как упорно пыталась сделать себя хуже любого яда, который когда-либо пробовала.
– Наверняка отец принял напиток из рук настоящего убийцы, – предположила Блайт.
Кресло негромко скрипнуло, когда Байрон откинулся на спинку, закрыл глаза и начал массировать виски.
– Он утверждает, что взял его с подноса и не помнит, у кого именно.
Сигна подошла, чтобы сделать глоток чая, но обнаружила, что уже весь выпила. Мозг был слишком занят обработкой информации, и она действовала машинально, не обращая внимания на мелочи. Никого больше не отравили на вечере, так как же кто-то смог подсыпать яд в единственный нужный бокал, рассчитывая, что тот попадет в те самые руки. Если только…
– Как думаете, возможно ли, что лорд Уэйкфилд не был намеченной жертвой? – спросила Сигна, думая о Перси и о том, что отравленный чай на самом деле предназначался для его настоящей матери, Марджори.
Блайт застыла на месте.
– Думаешь, яд предназначался моему отцу?
– Вполне возможно. – Сигна барабанила пальцами по столу, обдумывая эту мысль. – На самом деле, он мог предназначаться кому угодно. Если действительно для Элайджи, то убийца не знал, что он больше не пьет.
– Мы можем обдумывать теории весь день. – Байрон, казалось, был готов заснуть прямо в кресле, если бы ему позволили. – Сейчас важно только то, что власти считают Элайджу убийцей. И если к моменту суда они не найдут реального преступника…
Ему не нужно было договаривать; правда и так уже висела над ними тяжким грузом. Наказанием за убийство была казнь. Если они не найдут истинного виновника, Элайджу повесят. Блайт не притронулась к еде с тех пор, как вошел Байрон, но все еще сжимала вилку так крепко, что побелели костяшки пальцев.
– Мы не можем доверить это дело констеблю, – сказала Сигна. Если вмешался Рок судьбы, то, бездействуя, они точно проиграют. Однако она не могла произнести это вслух, а Байрон еще не настолько изменился и бросал на Сигну недоверчивые взгляды.
– Я знаю, в вас есть что-то странное, мисс Фэрроу, – начал он вполне доброжелательно. Или, по крайней мере, доброжелательно для него. – Знаю, что благодаря этому вы однажды уже помогли моей семье. Но вы не Хоторн, и молодой леди не стоит ввязываться в такое дело. Никто не станет винить вас, если вы решите пораньше вернуться в Фоксглав.
Сигна и не подозревала, что эти слова прозвучат как удар дубинки, пока они не были произнесены вслух.
Блайт, стоявшая рядом с ней, со стуком швырнула вилку на стол.
– В Фоксглав? – переспросила она. – С какой стати ей туда ехать?
– Потому что это ее дом, Блайт. Честно говоря, последнее, что нам нужно, – это еще один повод для пристального изучения нашей семьи, а Сигна – источник нежелательного внимания.
Сигна не успела собраться с мыслями, а Блайт уже выпрямилась, кипя от злости.
– Как, по-вашему, это будет выглядеть, если она нас бросит сейчас? Люди подумают, что мы ее отпугнули!
Хотя Сигна слышала спор и все понимала, она едва ли могла обращать внимание на происходящее. Сердце выпрыгивало из груди, колотясь так сильно, что она испугалась, как бы ее не стошнило.
Фоксглав.
В течение нескольких месяцев предстоящая поездка давила на нее. Отметив двадцатый день рождения, девушка унаследовала состояние своих родителей, и Элайджа оказывал ей всю необходимую помощь в обустройстве поместья к приезду. Он дал ей рекомендации, подсказал газету с объявлениями о найме персонала и даже предложил купить билет на поезд. Однако в конце концов, когда счетные книги с его заметками и советами начали покрываться пылью в ее гостиной, Элайджа вообще перестал обсуждать эту тему. Давным-давно он сказал Сигне, что она может оставаться в Торн-Гров столько, сколько захочет, и, похоже, так оно и было на самом деле.
Сигна знала, что рано или поздно ей придется уехать, но возвращение в Фоксглав казалось возвратом к прошлому, а она его оставила давно позади. Здесь, в Торн-Гров, у нее наконец-то появилась семья. И когда Блайт под столом вложила свою руку в руку Сигны и крепко сжала ее, девушка могла думать только о том, как сильно хочет сохранить эту семью.
– Она не уйдет. – Блайт приняла решение, не дрогнув под сердитым взглядом Байрона.
Обе девушки проигнорировали его недовольный вид.
– Если она останется, ей придется помочь нам. – Взгляд Байрона был суровым, когда он обратил его на Сигну, вглядываясь в ее лицо. И нахмурился, очевидно недовольный тем, что увидел. – Вы можете это сделать, мисс Фэрроу?
