Призрачное пламя (ЛП) - Кувабара Мидзуна

Машина, петляя, начала взбираться на лысую гору, которая вдавалась в равнину, как мыс в океан. Гора была совсем невысокой, с очищенным от деревьев, выглаженным склоном. Называлась она Сайдзёсан, и именно на ней разбил свой лагерь Уэсуги Кэнсин во время битвы при Каванакадзиме.

Большей частью облысевшая, Сайдзёсан всё же сохраняла буйную растительность на самой вершине и на противоположном склоне. Доехав почти до самого верха, машина остановилась на площадке, окружённой высокими деревьями суги.

Рядом стояла небольшая потрёпанная часовня, надпись на фасаде которой гласила:

«Сёкондо». Позади часовни виднелся мемориальный камень. Людей вокруг не было.

— Сайдзёсан… — Такая остановился у таблички с объяснениями и пробежал по ней глазами. — Место, где разбил свой лагерь Уэсуги Кэнсин?

— Верно.

— И зачем ты привёз меня сюда?

Наоэ снова не ответил. Он направился к смотровой площадке в форме сигнальной вышки, которая стояла на склоне, нависающем над равниной — эта площадка была построена совсем недавно, в 1988-м году — и взобрался на неё.

Равнина Дзэнкодзи отсюда была видна, как на ладони, с её земляного цвета полями прямо у подножия горы, руслом Тикумагавы чуть подальше, домами Синонои, силуэтами окружающих долину хребтов, и синим контрастным небом.

Такая восхищённо присвистнул. Наоэ вытянул руку, указывая на северо-запад:

— Вон та зелёная гора с пологими склонами называется Тяусу. Там Такэда устроили свой первый лагерь, но потом передвинули войска, и… — он повернулся на восток, — видите, где деревья у железной дороги растут плотнее? Прямо у подножия, недалеко отсюда… Это замок Кайзу, который стал основным лагерем Такэда. С тех пор, как они заняли позицию, обе стороны выжидали примерно десять дней.

Наоэ помолчал.

— В день перед битвой воины Уэсуги заметили, что дым вечерних костров над замком Кайзу поднимается гуще, чем обычно. Их предводитель быстро двинул войска, уходя из ловушки… То был князь Уэсуги Кэнсин, он же… — Наоэ отвёл взгляд от равнины и повернулся к Такае лицом, — …ваш отец, Кагэтора-сама.

Такая вздрогнул. Под прямым и открытым взглядом Наоэ он не знал, что сказать. Они смотрели друг на друга в молчании, обдуваемые ветром с гор. Текли одна за другой секунды.

— Пф! — Такая в конце концов презрительно фыркнул. — Это что, типа, моя «прошлая жизнь»?

— Нет, — Наоэ ответил, осторожно подбирая слова. — Ваша нынешняя жизнь.

Ветер стих. Такая распахнул глаза и застыл на месте, изумившись по — настоящему. Наоэ тоже не шевелился.

— Что ты имеешь в виду?..

Мужчина, прищурившись на ярком солнце, бросил взгляд в сторону Тикумагавы.

— Я расскажу, хотя большую часть из этого вы и так должны знать…

Такая посмотрел на него вопросительно.

— Вы слышали когда-нибудь такое слово — «смена жизни»?

— Смена жизни?..

— Когда человек умирает, он попадает, как это говорится, «на тот свет», где его душа очищается, память о прошедшей жизни стирается, вместе с личностью, и он снова рождается на этом свете.

Такая молча слушал.

— Человеческая душа подобна стеклянной игрушке. В очищающем пламени стекло расплавляется, теряет прежние очертания, остывает, чтобы затем образовать новую форму. Так человек реинкарнирует после смерти; предыдущая жизнь, нынешняя, следующая — сменяют друг друга. И процесс очищения полностью лишает душу памяти — именно поэтому люди не знают, кем они были в прошлой жизни. Душа умершего обязательно проходит через этот процесс, который стирает самосознание, личность, память обо всех поступках для последующей реинкарнации.

— Однако, — голос Наоэ посуровел, — среди мёртвых есть отвергающие очищение. Одну разновидность называют мстительными духами — ими становятся те, кто умерли, страдая или ненавидя. Они отвергают очищение бессознательно, просто силой чувств. Не желают забывать прожитую жизнь, и их душа остаётся в этом мире. Другая разновидность… — Наоэ сделал паузу, — это те, кто отвергает очищение сознательно. После смерти они не дают душе очиститься, а вселяются в другого человека — в частности в зародыш — и отбирают тело у владельца, таким образом получая новую жизнь… — взгляд Наоэ стал острым. — Их называют «меняющими жизни», или перерождёнными.

Такая нахмурился. Наоэ продолжил, подставляя лицо ветру:

— Они не очищаются, поэтому не теряют память. И они есть сейчас в нашем мире — люди, которые, меняя тела, прожили много сотен лет.

— Я в это…

— Не верите? «Ну и пожалуйста», — сказал бы я, если бы речь шла о ком-то другом. Но вам — нельзя не верить.

— В каком смысле?

— Я говорю не о ком-то постороннем.

— Что?

— Я говорю о вас — и обо мне.

Такая вздрогнул, а Наоэ продолжал:

— Я — Наоэ Нобуцуна, сын Наоэ Ямато-но-ками Санэцуны, наследного вассала Уэсуги Кэнсина; перерождённый, которому бог войны, князь Кэнсин, поручил защищать Уэсуги Кагэтору, также переродившегося после смерти.

Такая лишился дара речи. Уэсуги Кэнсин?.. Не может быть.

— Это моё двенадцатое перерождение. На протяжении последних четырёхсот лет я, в качестве перерождённого Призрачной Армии Уэсуги, вместе с князем Кагэторой истреблял злых духов на этом свете. Господин Кагэтора — приёмный сын князя Кэнсина, от его имени возглавивший после смерти Призрачную Армию Уэсуги… Им, Оги Такая, и являетесь вы.

Такая глянул на Наоэ сердито, до дрожи сжал кулаки, а потом схватил его за воротник:

— Издеваешься?! Ты что, правда думаешь, что я в это поверю?! Кончай мне мозги пудрить!..

Странная грусть во взгляде Наоэ заставила его замолчать.

— Вы в самом деле ничего не помните.

— Ты… — хватка Такаи ослабла, — …Что со мной не так?..

Наоэ отвернулся и прикрыл глаза. Такая пристально смотрел на него, требуя ответа, и ветер кружился вокруг них.

— Четыреста лет назад, — медленно заговорил Наоэ, — в хаосе междоусобных войн, когда каждый стремился лишь к умножению собственной власти и территорий, один князь Кэнсин сражался не ради личной выгоды, а ради порядка и справедливости. Он создал войско с тем, чтобы во имя неба карать людей со злыми сердцами, и мечом проложить путь к истинному, справедливому, прекрасному мироустройству, — в голосе Наоэ слышалась ностальгия. — После своей кончины князь Кэнсин стал богом войны. Тоётоми, затем Токугава постепенно объединили страну, и настали мирные времена, о которых князь Кэнсин мечтал, однако… Духи множества людей, чьи жизни унесла эпоха Усобиц, остались блуждать по земле, отравляя всё вокруг своей злобой. Они ненавидели мир, и, будь у них шанс, с радостью повернули бы время вспять. Князь Кэнсин, бог войны, хотел это предотвратить. Он призвал духов клана Уэсуги, и поручил им упокаивать других. Собранное войско он назвал Призрачной Армией Уэсуги, а во главе его поставил своего приёмного сына, князя Уэсуги Кагэтору.

— И ты говоришь, что это я?..

— Да. Через год после кончины князя Кэнсина вы потерпели поражение в борьбе за наследство, которую вели с другим его приёмным сыном, князем Уэсуги Кагэкацу, и умерли в юном возрасте двадцати шести лет. Князь Кэнсин призвал вас, от природы обладавшего большой спиритической силой, и поручил миссию, которую вы приняли. Сделавшись перерождённым, вы остались на этом свете, с тем, чтобы изгонять мстительных духов эпохи Усобиц. Вы один из всех людей обладаете правом, в случае надобности, распоряжаться Призрачной Армией Уэсуги. Для этого вы сохранили память и продолжаете жить вот уже четыре сотни лет. Я ваш защитник и опекун, прожил рядом с вами такое же время.

— Ерунда… — отрешённо пробормотал Такая. — Кагэтора? Кэнсин? Нет у меня никакой памяти… Ведь эти твои перерождённые должны помнить предыдущие жизни?

— Никто не помнит свои предыдущие жизни. То, что мы помним — это жизнь до перерождения, и…

— Так вот я не помню! Этот твой Кагэтора — не я! Я — Оги Такая, и никогда не был никем другим. У меня нет об этом памяти!

— Да, вы не помните. Но это, строго говоря, не значит, что у вас нет памяти. У вас просто нет к ней доступа. Вы забыли.