Роберт Говард - Затерянная долина Искандера
При этом Гордону все-таки удалось спрятать пакет. Американец как раз справился с завязками сандалий, когда из глубины дома донеслись громкие голоса, потом приближающийся звук тяжелых шагов. Чья-то рука отдернула занавесь, и в дверном проеме появились несколько светловолосых воинов, вооруженных мечами. Их предводитель указал на Гордона:
— Птолемей приказал немедленно доставить этого человека во дворец, в зал правосудия.
— Но в чем дело? — воскликнул Бардилис. — Аль-Борак — мой гость.
— Я выполняю приказы царя, — отрезал воин. — Я не спрашиваю объяснений.
— Я пойду с ними, — Гордон положил руку на плечо Бардилиса, успокаивая юношу. — Интересно, что хочет от меня Птолемей.
— В таком случае я тоже пойду с тобой, — заявил Бардилис, стиснув зубы. — Я не знаю, что означает этот приказ, но ты — мой друг.
Солнце едва поднялось над горизонтом, когда Гордон, сопровождаемый Бардилисом и воинами, подошел к дворцу. Несмотря на ранний час, на улицах было людно, и несколько человек немедленно пристроились к процессии.
Поднявшись по широкой дворцовой лестнице, они вошли в тот же самый зал. Теперь Гордон обратил внимание, что колонны украшены лепными капителями, а в дальнем конце находится возвышение с широкими мраморными ступенями. На возвышение поставили трон, которого вчера не было. Сидящий на нем царь Аталуса выглядел еще более мрачным, чем накануне. По бокам от трона, на каменных скамьях, расположились вчерашние игроки в кости, а вдоль стен, кто стоя, кто на складных стульях, уже устроилось несколько десятков горожан. Середина зала оставалась свободной.
Абдулла, скрючившийся перед троном, сегодня еще больше напоминал стервятника, а во взгляде смешались страх и жгучая ненависть. У возвышения лежал труп аталусца, убитого Гордоном в заброшенном доме. Двое других незадачливых похитителей стояли рядом, демонстрируя роскошную коллекцию свежих синяков, и явно чувствовали себя неловко. Гордона провели к возвышению, стражники встали у него за спиной. Без всяких церемоний Птолемей обратился к Абдулле:
— Говори, в чем ты обвиняешь этого человека.
Абдулла выскочил вперед, словно паяц из коробки, и ткнул костлявым пальцем в Гордона.
— Я обвиняю этого человека в убийстве! — закричал он. — Сегодня перед рассветом он набросился на меня и на моих товарищей, пока мы спали, и зарезал того, кто сейчас лежит перед вами. Остальные спаслись лишь… чудом.
По залу пробежал ропот изумления. Птолемей насупил брови и обратился к Гордону:
— Что ты можешь сказать в ответ?
— Он врет, — нетерпеливо заявил американец. — Да, я убил этого…
Его слова потонули в гневном реве. Горожане, которых набралось больше сотни, устремились на чужака, который только что спокойно признался в гнусном преступлении. Стражники едва успели их оттеснить.
— Я только защищал свою жизнь, — возмущенно продолжал Гордон. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше. — Этот шакал и трое его сообщников — вот они, перед вами, — этой ночью пробрались в дом Пердикки, в комнату, где я спал. Меня ударили по голове чем-то тяжелым, я потерял сознание, а затем они отнесли меня в заброшенный дом, чтобы ограбить и убить.
— Так и было! — в гневе подхватил Бардилис. — И они перерезали горло одному из слуг моего отца.
Кажется, это был действительно веский аргумент. Зрители, которые только что готовы были расправиться с Гордоном, явно поняли, что погорячились.
— Ложь! — завизжал Абдулла. — Бардилис околдован! Аль-Борак — колдун! Как еще он мог выучить ваш язык?
Алчность и страх делали таджика изобретательным. Колдовства здесь боялись, и люди, перешептываясь, украдкой делали знаки, предохраняющие от дурного глаза. Бардилис выхватил меч, несколько юношей последовали его примеру — так стая гончих ждет сигнала охотника, чтобы броситься на могучего кабана.
— Мне все равно, колдун он или нет! — звонко крикнул Бардилис. — Он — мой брат, и я никому не позволю к нему прикоснуться!
— Он колдун! — не унимался Абдулла. — Я знаю его давно. И призываю вас: будьте осторожны! Он хочет ввергнуть Аталус в безумие! Он носит на теле свиток с колдовскими письменами, и в этом свитке заключается его колдовская сила. Если вы отдадите мне этот свиток, я унесу его из Аталуса, и уничтожу там, и он больше никому не причинит зла. Я не лгу, и у меня есть тому доказательства. Подержите Аль-Борака, а я обыщу его и докажу, что говорю правду.
— Я не позволю никому прикоснуться к Аль-Бораку! — повторил Бардилис.
В эту минуту Птолемей поднялся с трона — могучий и мрачный, как Зевс-громовержец. Сейчас его вид поневоле внушал благоговейный страх. Медленно, величаво, царь спустился со своего возвышения.
Стражники мгновенно расступились, словно опасаясь встретиться с ним взглядами. Бардилис не сдвинулся с места. Казалось, он готов бросить вызов даже царю, но Гордон отстранил юношу. Это было не в его правилах — стоять в стороне, позволяя другим защищать свою честь.
— Да, Птолемей, — спокойно сказал он, — у меня под одеждой спрятан пакет с бумагами. Но он не имеет никакого отношения к колдовству. Это правда. И я убью любого, кто попытается отнять у меня этот пакет. Это тоже правда.
Даже в гневе Птолемей оставался величественным, но от спокойствия не осталось и следа.
— Ты посмеешь противостоять даже мне? — голос царя был подобен грому, глаза горели, а огромные кулаки сжимались и разжимались. — Ты уже считаешь себя царем Аталуса? Ты, черный волк? Я убью тебя голыми руками! Расступитесь и дайте нам место!
Стражники и любопытные бросились врассыпную, и Птолемей накинулся на американца, словно разъяренный бык. Гордон не успел остановить натиск противника — впрочем, с таким же успехом он мог попытаться остановить тайфун. Разница в росте и весе была слишком велика, и его просто смело. Сбитый с ног, Гордон перекатился и тотчас поднялся с колен. Казалось, охваченный яростью правитель готов попросту затоптать дерзкого, который посмел оспорить его право считаться самым сильным человеком Аталуса. Со всех сторон уже раздавались азартные возгласы, но можно было не сомневаться: больше всего зрителей занимает схватка, а симпатии будут на стороне сильнейшего, кто бы им не оказался.
Аль-Бораку нечасто доводилось встречать соперников, превосходящих его по силе. Царь Аталуса был словно отлит из стали — в пользу этого, кстати, говорил и его вес, но это огромное тело двигалось с поразительной быстротой. Интересно было бы дать ему в руки саблю… Но сейчас они сражались без оружия, сила против силы, как боролись их предки в те времена, когда человеческой расы еще не существовало. Птолемей попросту не имел представления о современных приемах борьбы. Он дрался, как первобытный хищник, не полагаясь ни на уловки, ни на правила, которые помогают слабейшему избежать гибели. Больше всего Гордон опасался угодить в объятия своего могучего противника — тот переломал бы ему ребра и позвоночник, как вязанку сухого хвороста. Удары американца могли бы отправить на тот свет любого из тех, кто наблюдал за этой схваткой, однако Птолемей словно не замечал их и лишь чуть пошатывался, когда очередной выпад достигал цели. Казалось, он вытягивает силу из земли, точно мифический великан, имя которого Гордон никак не мог вспомнить, а его тяжелое дыхание вызвано лишь яростью и желанием поскорее расправиться с дерзким варваром.
