Дуглас Брайан - Смерть на чёрных крыльях
— Ближе к делу, — велел Карсеол. — У нас не так много времени. Простите, что напоминаю, господин, — спохватился он.
Но зингарец даже не обратил внимания на властный тон капитана, который получал у него жалованье. Он весь погрузился в воспоминания.
— Там, возле таверны, мой брат и увидел, как несколько здоровенных детин напали на невысокого, хрупкого с виду человека. И как он, подняв посох, что-то прошептал на незнакомом языке. И как эти детины вдруг повалились на мостовую. Лица у них почернели, из ноздрей повалил дым, а глаза лопнули от жара. Незнакомец сжег их заживо, сжег изнутри. Он как будто запалил пламя у них в головах. Это поразило брата. Он упал к ногам незнакомца и стал умолять взять к себе в ученики.
И спустя несколько седмиц незнакомец, которого мой брат преследовал неустанно, согласился. С тех пор мы с ним не виделись…
Меноэс замолчал, но Конану показалось, что рассказал он отнюдь не все из случившегося в далекие годы. Наверняка имелось еще какое-то обстоятельство.
— А как же женщина? — почти против воли спросил варвар. — Разве не было еще и женщины?
Меноэс глянул на киммерийца с едва скрытым раздражением.
— Да, женщина была, — сказал он. — Как ты догадался?
— Ты с самого начала заговорил о том, что вы нравились женщинам, — объяснил Конан. — Но если бы все было так просто, не возникло бы такой лютой вражды. Я знаю, сколько неприятностей может причинить увлечение легкомысленной особой.
— Она вовсе не была легкомысленной! — вспыхнул Меноэс. — И предпочла меня. Тогда-то брат и начал подумывать о мести. Уходя из дома к незнакомцу, он обещал, что разорит меня. Не сразу, нет. Он подождет, пока я добьюсь успеха, пока мне будет что терять.
И первое, что он отнял у меня, была жена. Ее похитили много лет назад. Я разыскивал ее повсюду, но безуспешно. А потом она мне приснилась. Она сказала, чтобы я прекратил поиски.
Когда она поняла, в чьи руки попала, она нашла способ покончить с собой…
Меноэс опять замолчал, и Конан не стал его расспрашивать о дальнейшем. Остальное явно не имело отношение к делу.
Корабли вновь тронулись в путь, и на рассвете перед ними показались отвесные скалы первого из Барахских островов. Конан отозвал в сторону капитана Карсеола.
— Предлагаю обойти остров за островом вдоль береговой линии, — сказал киммериец. — Если эти твари гнездятся где-нибудь неподалеку, то, скорее всего, их логово именно здесь.
— Ты хочешь напасть на них сам? — удивился капитан.
— Пока мы не перебьем их всех, опасность не отступит, — сказал киммериец.
— Но мы потеряем время! — возразил капитан. — Для его обшаривать острова в поисках напасти, если эта напасть сама поджидает нас?
— Вот именно! — рассердился Конан. — С этим нужно покончить раз и навсегда. Уж не знаю, кто натравил на Меноэса этих пташек, его брат-близнец или тот незнакомец, который сжег бесполезных пьяниц просто из прихоти, — но их следует выжечь из этих скал каленым железом.
И Конан показал на свой меч.
— Эта добрая сталь немало злобных магов отправила к демонам, их породившим, — добавил киммериец.
— Я не поведу корабли прямо на скалы, — твердо заявил капитан.
— Этого и не требуется. Поверь мне, почтенный Карсеол, было время, когда и я водил корабли по морю. Это, правда, происходило южнее, но дела не меняет: я знаю, что такое прибрежные рифы и все такое, — заверил Карсеола Конан. — Мне потребуется лодка и два храбрых моряка. Конечно, я взял бы с собой и Меноэса, но он, боюсь, будет бесполезен. А кроме того, не в моих правилах губить нанимателя. Все-таки он платит мне деньги за то, чтобы я проследил за его безопасностью.
Карсеол кивнул в знак согласился.
* * *
Но Меноэс, против ожидания, согласился принять участие в вылазке.
— Я сам хочу покончить с этим делом, — сказал зингарский судовладелец. — Пусть я немолод и не похож на могучего воина, в глубине души я всегда оставался авантюристом. Если у меня не достанет храбрости сражаться, то по крайней мере я найду в себе силы посмотреть, как все произойдет.
Шлюпку спустили на воду, и она медленно заскользила навстречу скалам. С кораблей смотрели, как она удаляется, постепенно превращаясь в черную точку.
Конан стоял на носу, всматриваясь в отвесные темные скалы. Волны яростно бросались на них, исходя пеной, но отступали, бессильные проглотить их. Твердые утесы нависали над водой. Оттуда свешивались лозы вьющихся растений. Солнце уже поднялось достаточно, и вода сверкала ослепительно, от нее болели глаза, и приходилось сильно щуриться.
Но Конан и не думал щурить глаза. Он привык смотреть на сияющие ледники своей родины. Их холодная синева как будто навеки застыла во взгляде киммерийца.
— Здесь! — крикнул он, поднимая руку. — Гребите к берегу!
Моряки и Меноэс ровным счетом ничего подозрительного не заметили, но Конан уверенно показывал на высокую черную скалу, всю испещренную расщелинами. Она напоминала профиль очень смуглого лица, изрезанного глубокими суровыми морщинами.
Кругом на мелководье кипела вода.
— Мы не сможем подойти близко! — сказал один из моряков. — Нас разобьет о рифы.
— Вон там есть маленькая песчаная бухточка, — показал Копан. — Высадите меня там и ждите. Господин Меноэс, вы пойдете со мной или предпочтете остаться с ними?
— Я… я пойду с тобой, — неожиданно решился Меноэс. — Ты был прав, когда говорил, что имеются вещи гораздо более важные, чем жизнь. И для меня это богатство и уверенность в будущем. Пусть я потерял жену и корабли, я хочу знать, что больше я ничего никогда не потеряю.
— Кроме жизни, — тихонько добавил Конан. Меноэс сжал руку киммерийца с неожиданной силой.
— Кроме жизни, — повторил он.
Они выбрались на берег и начали восхождение на скалы. Несколько раз зингарец, едва не срывался в пропасть, но Конан успевал подхватывать его и помогать взобраться на твердый уступ. Сам киммериец лазал по скалам, как кошка. Неловкий спутник мешал ему. Однако Конан достаточно уважал чужую волю, чтобы не отказывать Меноэсу в праве увидеть, как злокозненный брат-близнец его будет наказан по заслугам. А в том, что это произойдет именно так, Конан не сомневался.
Добрая сталь против черной магии. Человеческая воля против сил преисподней. Боги будут на стороне киммерийца. И он мысленно воззвал к Крому, которому нет дела до людских бед, но который не терпит грязи.
«Если это последний мой бой, прими меня в своих пиршественных чертогах», — подумал Конан, обращаясь к своему суровому северному божеству.
