Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)
Сквайрс знал, что местное полицейское отделение нуждается в финансировании, потому не удивился спартанскому интерьеру комнаты: заваленный бумагами стол-секретер, за которым сидел Шепард, несколько старых, деревянных стульев у стены, да блестяще-чёрный телефонный аппарат на шкафчике в углу. Облупленная краска на стенах, потёртый паркет на полу дополняли общую картину. Внутри требовался срочный ремонт.
— Присаживайтесь, мистер Сквайрс, — предложил Шепард, откладывая папки с делами. — Рад вас видеть, — инспектор улыбнулся.
— Взаимно, Генри. Как семья?
— Растёт, скоро жена подарит третьего ребенка.
— Ну а сын с дочкой как? Не болеют?
Обмен любезностями продолжался довольно долго. Наконец, Джеймс решил спросить прямо.
— Инспектор, полагаю, вы вызвали меня не только ради беседы.
— Вы правы, мистер Сквайрс, — Шепард вздохнул. Его брови сдвинулись к переносице, губы сжались. Он до сих пор колебался, поэтому старался затянуть разговор.
— Так о чём вы хотели поговорить, Генри? — попытался помочь ему Джеймс.
Шепард тяжело вздохнул, наклонился, открыл секретер, достал оттуда какой-то свёрток, поставил его перед собой.
— Я должен просить вас об услуге, — начал Шепард. — Я слышал, вы дружны с семейством Недведов. Старый лорд Герберт пользуется репутацией человека, которому можно доверить любую тайну.
— Вы хотите узнать так ли это на самом деле? — в голосе Сквайрса зазвучали ледяные нотки. — Лорд Недвед всеми уважаемый человек, один из самых благородных и честных англичан, с которыми я имел честь быть знаком.
— Я ни на секунду не сомневался в честности лорда Недведа. Вы были приглашены не для этого, — Шепард снова вздохнул. — Вчера я получил это, — он взял сверток со своего стола, передал его Сквайрсу. Джеймс принял его, развернул бумагу.
— Просто шкатулка, — сказал Сквайрс, с недоумением посмотрев на инспектора.
— Это не просто шкатулка, мистер Сквайрс. Об этом я и хотел поговорить. Мне поручили спрятать её, — Шепард встал, подошёл к окну, задвинул занавески, пересек кабинет по направлению к выходу, выглянул в коридор, убедился, что поблизости никого, закрыл дверь. — Наказали передать человеку, которому я доверяю. Поэтому пришлось обратиться к вам, Джеймс.
— Я польщён, Генри, но хотелось бы узнать, что такого особенного в этой шкатулке?
— Я получил её от своего старого друга. Внутри хранятся ценные бумаги. Их нужно сберечь. Кто-то вышёл на моего друга, он боится, что через него они сумеют отыскать и меня. Поэтому оставить шкатулку у себя я не могу. Тогда я стал думать, кто мне поможет в сложившей ситуации. Первым делом вспомнил о вас. А потом в голове сама собой всплыла фамилия Недвед. Кто, как ни старый лорд сумеет надежно спрятать шкатулку? Украсть её из имения Недведов практически невозможно. К сожалению, я лично не представлен лорду Недведу, потому сам не посмею обратиться к нему с подобной просьбой. С другой стороны, выйти на лорда через меня сложнее, чем на вас. Идеальный вариант, понимаете? Я слышал, вы дружны с лордом, Джеймс. Не могли бы вы уговорить его спрятать шкатулку в имении на пару дней?
— А не кажется ли вам, — холодно произнёс Сквайрс, — что вы просите слишком многого? Я должен подвергнуть жизнь своего близкого друга риску из-за предмета, о котором никто ничего не знает?
— Мистер Сквайрс, я не стал бы вас беспокоить по пустякам. Человек, который передал её мне, состоит на службе у Королевства, — соврал Шепард. — Он сказал — дело государственной важности. У меня семья, дети, но я не побоялся взять на себя ответственность. Вы не обязаны помогать мне, но я прошу вас, Джеймс, как бывшего солдата Её Величества, оказать мне эту услугу.
Сквайрс задумался. Инспектор пытался им манипулировать, давил на жалость, упомянув о своей семье. Джеймс не терпел людей, которые добивались своего хитростью. В то же время, поступок Шепарда казался благородным: он рисковал своей жизнью ради друга.
— Я помогу вам, но в ответ требую искренности. Насколько велика угроза для лорда Недведа?
— Я полагаю, риск минимален, — повторил Шепард слова Гастингса. — Но вы должны понимать, мне известно не больше вашего. Знаю только, что шкатулку обещали скоро забрать.
— Почему вы не хотите спрятать её, к примеру, в банковской ячейке?
— Потеряю слишком много времени, привлеку к себе ненужное внимание. У нас маленький городок, Джеймс, через пару часов все будут обсуждать, зачем и почему полицейский инспектор на государственном жаловании ходил в банк.
Сквайрс вынул шкатулку из свёртка. Она помещалась на ладони, разве что была чуть шире, невысокая. Много бумаг внутрь не влезет.
— Этот ваш друг, — спросил Сквайрс. — Вы уверены в нём?
— Я не видел его много лет, — после некоторой заминки ответил Шепард. — Но верю ему, мистер Сквайрс. К тому же, я его должник.
— Хорошо, — вздохнув, сказал Сквайрс. — Я попрошу Герберта спрятать шкатулку. Если он откажет, я не буду настаивать, верну сверток вам.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Сквайрса инспектор. — И ещё. Если возникнет угроза вашей жизни или жизни лорда, верните шкатулку мне. Но прошу вас, не нужно сообщать об этом дежурному констеблю, свяжитесь непосредственно со мной. Не хотелось бы, чтобы это дело предалось огласке.
— Я всё понимаю. Даю слово, о шкатулке никто не узнает, в первую очередь я позвоню вам.
Джеймс встал, направился к выходу, но у дверей остановился.
— И ещё. Я могу рассчитывать, что число патрульных констеблей у имения лорда увеличится на ближайшую неделю? — спросил Сквайрс.
Шепард кивнул в знак согласия.
— С завтрашнего дня я выделю констеблей специально для этих целей, — пообещал Шепард.
Джеймс Сквайрс попрощался с инспектором и покинул полицейский участок. Он не заметил тощего мальчишку, увязавшегося за ним.
Глава 2
12 марта 1935 года. Великобритания, небольшой городок графства Норфолк.
В скромно обставленной квартире Оуэна Готхейма сын лорда Недведа Арчибальд, его приятели Эдвард Холмс, Грэг Эванс и Альберт Одли играли в бридж за круглым столом с изящными ножками. Хозяин комнаты сидел в сторонке с книгой на коленях, поверх которой он постелил лист бумаги. В руках Оуэн сжимал карандаш и яростно малевал им, рисуя портреты игроков. Готхейм старался запечатлеть не только внешнее сходство, но и отразить в портрете черты характера. Мягкотелого и вечно сонного Холмса Оуэн изобразил полным, рыхлым, хотя Эдвард не отличался упитанностью. Всегда аккуратно приглаженные волосы Грэга он сделал взъерошенными, придав Эвансу вид безумца. Альберта наградил густыми бровями и ехидной ухмылкой. Их сочетание подчеркивало ехидство Одли. Но больше всего Оуэн поработал над Недведом. Арчибальда он изуродовал прыщами, наградил глупыми, свиными глазками-бусинками и вздернутым носом-пяточком. Довольный собой, Оуэн решил добиться максимального сходства Недведа с хряком, потому щёки и подбородок изрисовывал мелкой, густой щетиной.
