Джон Норман - Исследователи Гора
— Он великий убар.
— И очень опасный человек. Нынче страшное время.
— Он прозорливый человек, — сказал я.
— И беспощадный тоже, — добавил Самос.
— Главное — прозорливый, — повторил я. — Разве он не собирается соединить Ушинди и Нгао каналом через болота, которые впоследствии можно будет осушить?
— Работы над этим проектом уже начались, — произнес Самос.
— Это истинная прозорливость, — сказал я. — И честолюбие.
— Конечно, — кивнул Самос. — Строительство канала подстегнет коммерцию и военное дело. Уа впадает в Нгао. Когда закончат канал, из Уа можно будет попасть в Ушинди. Туда же впадает субэкваториальный Картиус. Из Ушинди берут свое начало Камба и Ниока, впадающие в Тассу.
— Это будет великолепное достижение, — произнес я.
— Бойся Билу Хуруму, — повторил Самос.
— Надеюсь, мне не придется иметь с ним дел, — сказал я.
— Идею шеста и платформы подсказал мне добрейший человек Била Хурума. Озеро Ушинди кишит тарларионами. Так вот, местами из него торчат высокие шесты, на которых сидят уголовники и политзаключенные. Только там не принято делать под шестом платформы.
— Понятно, — пробормотал я.
— Думаю, тебе нечего бояться, — сказал Самос, — если, конечно, ты не станешь выходить за пределы Шенди.
Я кивнул. Свободным портом Шенди управляли черные купцы из касты купцов. Там же находилась штаб-квартира Лиги черных рабовладельцев, хотя сами рабовладельцы предпочитали вести промысел в море и на побережье к югу и северу от Шенди. Как правило, большинство рабовладельческих акций проводится на чужой территории.
— Удачи тебе, капитан, — сказал Самос. Мы крепко пожали друг другу руки. Когда мы выходили из зала, Самос повернулся к стражнику и произнес:
— Позови Линду.
— Да, капитан, — кивнул стражник и побежал по коридору Землянка Линда содержалась не в пеналах, а на кухне. На ней был обычный домашний ошейник. На девушку возложили кое-какие хозяйственные работы. Самос не любил чтобы рабыни слонялись без дела.
Я подумал о девушке, сидящей на крошечной платформе в камере с тарларионами. Скоро с нее сорвут ошейник и привезут в дом Беджара. Там, скорее всего, ее и заклеймят. Как беззащитно и трогательно она прижималась к шесту. Она уже поняла, что Гор — это не Земля.
— Желаю тебе удачи, капитан, — сказал я Самосу.
— Желаю тебе удачи, капитан, — ответил он мне.
Мы еще раз пожали друг другу руки, и я пошел к выходу. Дойдя до первых из двух ворот, я оглянулся.
Самос уже ушел. У входа в дом стоял стражник с копьем в руках. Первые ворота были открыты. Я вышел и остановился перед тяжелыми железными воротами, ведущими непосредственно на улицу. Я еще раз оглянулся и увидел, как обнаженную Линду повели на веревке к хозяину. Она тоже меня увидела и застенчиво опустила голову.
Я вышел за пределы дворца Самоса.
Итак, девушка научилась великолепно танцевать танец у кровати. Я почти позавидовал Самосу. Надо будет моих рабынь тоже научить этому танцу. Любопытно, кто быстрее его освоит.
— Приветствую тебя, капитан, — сказал сидящий в лодке Турнок.
— Приветствую тебя, Турнок, — ответил я. Я сел в лодку и взял румпель. Лодка отошла от берега и заскользила по темной воде.
2. Я ПОПАДАЮ НА РЫНОК ВАРГА
Девушка визжала, отчаянно сопротивляясь ошейнику и цепи.
Стоящие справа от нее рабы-мужчины провернули ворот лебедки и вытянули невольницу на демонстрационную платформу.
Мужчины из толпы с любопытством оглядывали рабыню. Неужели ее продают впервые?
Она пыталась отвернуться и спрятать тело от жадных взглядов. Босые ноги девушки утопали в опилках, которыми обычно посыпали платформы. Внутренняя поверхность левого бедра девушки окрасилась в желтый цвет — от ужаса она не сдержалась.
Хозяин аукциона не стал бить ее кнутом. Он просто вздернул ей руки высоко над головой при помощи демонстрационной цепи. Теперь ее было хорошо видно.
На элитных аукционах девушкам за несколько часов до продажи дают слабительное, после чего заставляют опорожнить мочевой пузырь. Для этой цели по рядам пускают огромный чайник. На провинциальных рынках подобными услугами пренебрегают.
Хозяин аукциона схватил невольницу за волосы и повернул голову девушки вначале в одну, потом в другую сторону. Он хотел, чтобы все разглядели черты ее лица.
— Еще одна красавица от славного капитана Беджара после великолепного захвата «Цветка Телнуса»!
Рабовладельца звали Варт. Некогда он был известен как Публий Квинтус из Ара. Впоследствии его изгнали из города за фальсификацию данных о выставленных на продажу девушках. Какую-то простушку, не знавшую даже одиннадцать поцелуев, он продал как рабыню, прошедшую углубленный курс наслаждений. Вообще же словом «варт» называют острозубое крылатое млекопитающее, живущее большими стаями.
— Светловолосая, голубоглазая дикарка! — выкрикивал торговец. — По-гориански почти не говорит. Была свободной. Ничего не умеет. Ее бедро до сих пор не знает поцелуя клейма! Какие будут предложения?
— Медный тарск, — проворчал стоящий перед платформой человек. Он скупал рабынь для сельскохозяйственных работ.
— Я слышал «один тарск»! — провозгласил торговец. — Кто больше?
— Показывай следующую! — выкрикнули из толпы. Стоящие на лебедке рабы напряглись, но ворот не повернули, ожидая команды от своего хозяина.
— Один тарск! Кто больше! Хотя бы два тарска!
Мне показалось, что он сам заплатил за нее два тарска Беджару.
Девчонка была хороша, но до настоящей горианской. рабыни ей было еще далеко. Вряд ли за нее удастся выручить xoрошую цену. А жаль. При таком раскладе девушку действительно может купить любой желающий.
Я огляделся по сторонам. Обыкновенный невольничий рынок, куда мужчины приходят, чтобы купить дешевый товар, иногда по оптовым ценам. Контора самого Варта помещалась в одном из складов. По моим оценкам, на торг пришло около двухсот покупателей и праздношатающихся. На мне была туника, кожаный фартук и берет кузнеца.
— Нет, ты посмотри, — возмущенно произнес стоящий рядом со мной человек. — Как можно просить даже один тарск за такую страхолюдину!
— Не говори! — сплюнул другой.
Наверное, им редко приходится иметь дело с землянками, подумал я. Они даже не представляют, какие страшные получаются женщины в результате противоестественного, уродливого воспитания. Жителям Гора трудно понять, что существуют места, где мужчинам и женщинам с рождения внушают идею равенства и они всю свою жизнь с маниакальным упорством убеждают себя и других, что это правильно, несмотря на всю нелепость подобного подхода. Первое слово, которое слышит ребенок на Земле, как правило, слово «нет». На Горе это слово — «да». Сдается мне, машина и цветок никогда не поймут друг друга.
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/103310/103310.jpg)
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/104290/104290.jpg)
