Владислав Силин - Королей убивают неудачники
— Agga! — ухмыльнулся тот, словно прочитав мои мысли. — Nebadid, kund.
— Я не боюсь, — машинально отреагировал я. — Чего мне бояться?
— Man. Tu badidie pared, — снова ухмыльнулся тот. — Ed edda Viltigai Veld.
He ожидая предложения, незнакомец уселся на пол, скрестив по-турецки лапы. Кисточки у него на ушах смешно задергались:
— Tu gaidi ke? Dedelid tornid?
— Ну… — замялся я, и вдруг до меня дошел смысл сказанного: — Торнид? А может, шахматы?
— Tornid, la, barbarid.
Не переставая улыбаться, Вилтигай Велд протянул лапу и достал из пустоты шахматную доску — ту самую, янтарную. С ума сойти! И это в пустой — два тонких одеяла, подушка и лубяной короб с крендельками из пророщенного зерна — комнате! Хотя чему я удивляюсь после встреч с Дагдой, Союзником и Дарай Лодошем?
Вновь дрогнули кисточки на ушах.
— Черные, — умоляющим голосом, не то спрашивая, не то утверждая, произнес Велд. — Мои?
— Идет, — согласился я, подавляя внутреннюю дрожь. Я вдруг понял, что мне напоминает происходящее — не «Путешествие в Лилипутию», нет! Скорее оно было похоже на сказку об Иванушке-дурачке, подрядившемся сдуру провести три ночи в доме с привидениями. Что ж, с привидениями и вести себя следует соответственно.
— На что играем?
Лодош пожал плечами:
— Не знаешь? Притворяешься? На жизнь, конечно, сам решил. Моя же ставка — надежда. Вера. Свобода. Как захочешь. Я — черный король.
— По рукам!
Холодок пробежал по спине, пробиваясь сквозь накатившую бесшабашность. В сказках просто: Иванушки всегда выигрывают, глупость человеческая непобедима, ну а вдруг я умный? Тот самый здравомыслящий старший братец, безмолвный статист в сюжете, обреченный на бесславную гибель?
Лодош смотрел на меня огромными немигающими глазищами, а я все никак не мог решиться. Что же я делаю? Быть может, то, что я сижу и боюсь сделать ход, — это признак ума? Или, наоборот, какой-то особой, недоступной обыденному пониманию глупости?
Е2 — Е4.
Гость сразу успокоился и принялся дергать себя за усы, размышляя. Наконец он деликатно, двумя пальчиками взял гвардейца и выдал сакраментальное:
Е7 — Е5.
Первые несколько ходов мы сделали молча. Велд сидел по-турецки, тщательно расправив вокруг ног складки потертой коричневой юбки, и жадно жевал крендельки из моего запаса. Признаться, он меня разочаровал: цвет шерсти обыденный, серенький, такой цвет чаще всего бывает у потомственных мелких клерков, глазки — маленькие, карие, слезящиеся. Нос в морщинах. На шее — грязная пестрая ленточка, из тех, что носят хронические холостяки. И это — неназываемый ужас, которого так боятся всесильные рыцари лодошей?!
— Ты — местный дьявол? — наконец решился я.
— Я — Вилтигай Велд. — Он помолчал, а затем спросил, кивая на окно: — Завидуешь?
— Им? — Я пожал плечами. — Нет.
— И правильно. Ведь придет Вилтигай Велд и пожрет тебя. — Он двинул вперед коня и взял из коробки очередной кренделек. — Только зря ты называешь нас тушканчиками.
Похоже, мы решили удивлять друг друга по очереди.
— Почему?
— Мы не тушканчики, Вадилий. У вас, на Земле, есть забавные зверьки — лемминги. Знаешь, какой у них главный праздник в жизни?
— Хм… — Ладья перешла через всю доску. — Забавная мысль. Море и Путь… Массовый психоз грызунов, заставляющий их кончать жизнь самоубийством.
— Не психоз — именно Путь. Путь к Морю длиною в жизнь, самореализация. Дарай Лодош говорил как-то, что реалии вашего мира созданы леммингами, а богам свойственна усталость от жизни.
— Отчего же они так разукрашены? — поспешил я увести разговор от тревожной темы. — Ну… я имею в виду не леммингов, а твоих соотечественников. К чему эта разноголосица?
— Очень просто. Вилтигай Велд. Три дня назад я проснулся и вспомнил, что настал праздник Моря и Пути. Еще я вспомнил, что к моему рангу четвертого секретаря кунда Маритэ полагаются башмаки высотой пятнадцать даку, черно-зеленый веер и три синие ленты. Денег у меня хватило лишь на ритуальный фонарик дауле… Тебе шах, редид Вадилий.
— Спасибо. Гарде, Вилтигай Велд. И как же ты выкрутился?
— Никак. Это редкий, нереальный случай: наше общество жестко структурировано, и такого, чтобы лодошу не хватило денег на обряд Пути, просто не бывает. Это невозможно.
— Но произошло?
Лодош пожал плечами.
— Ты варвар. Или дурак… впрочем, это одно и то же. Нет разницы между законами социальными и законами физическими. Правил много, но мы устанавливаем их.
Он передвинул экзарха под удар моего всадника. Господи, да как это возможно? Мой гость утратил хваленое лодошское всемогущество? Или же я действительно Иванушка-дурачок?
Позиция на доске давала два варианта развития — взять черного экзарха либо…
— Дурак-то дурак, — не без ехидства заметил я, — а в шахматы играю получше некоторых. Тебе мат, Вилтигай Велд.
— Мат?
— Мат. Ну, где моя надежда? Или ты предпочтешь расплатиться верой?
Гость усмехнулся.
— Выбирать тебе, редид, выбирать тебе. Как и было сказано.
Лодош подобрал юбку и, небрежным щелчком сбросив с доски черного короля, взгромоздился на его место.
— Вилтигай Велд! — полетели из-под его босых лап фигуры. — Вилтигай Велд, где мне мат, глупый редид?! Ты играешь в шахматы или торнид?
В этот миг Вселенная обрушилась сквозь меня, перевернув мир с головы на ноги. Суть торнида стала для меня кристально ясна и понятна: игра, перетекающая с доски в мир и обратно на доску! Солнце, восходящее на востоке и одновременно над вертикалью «а» доски торнида.
В один миг я стал пешкой, доской, игроком и правилами. Стал — и отказался от этого.
Вилтигай Велд!
Дверь распахнулась от моего удара. Альбатрос предупреждающе чирикнул и в ужасе бросился прочь от меня.
Вилтигай Велд! Ха-ха-ха-ха! Я понял!
Несуществующий, невозможный, нереальный в предельно формализованном мире лодошей Вилтигай Велд!
* * *Едва завидев Парадоксального Союзника, господин Нуфетдинов — толстенький лысоватый человек со смуглой кожей и восточными чертами лица — вскочил и в нетерпении забегал по перрону.
— Ну? Говорите же, говорите, Керелех! Какие новости?
Кадамори Драуд раздраженно отмахнулся от землянина, достал из шляпы красный клетчатый платок и принялся вытирать потную шею. По удивительному стечению обстоятельств сейчас Керелех напоминал доброго волшебника из старого советского мультфильма о Незнайке, и облик его вызывал у посланника безотчетный ужас.
— Все хорошо, — не переставая скалиться, пропел Керелех, — лодоши дали добро. Собственно говоря, им не до вас. По всему Латлагу объявлен траур: праздник Моря и Пути сорван, члены собрания Даэмаа готовятся к массовому самопожертвованию во славу родины… в общем, имейте в виду: помимо Кадамори Драуд с вами никто разговаривать не будет.
