Одна из них - Ромм Катерина

Только теперь Бимбикен поняла, что все эти годы она могла не беспокоиться за мальчика. Роттер вовсе не собирался его разыскивать, причинять ему вред или, наоборот, растить из него наследника своей тёмной империи. Возможно, у него напрочь отсутствовал отцовский инстинкт. Неудивительно! Человек без чувств и без совести, эгоист и маньяк. Чудовище!

– Ты хоть о чём-нибудь сожалеешь, а? После всего, что совершил? – спросила она. – Ты же не можешь не понимать, сколько боли ты причинил моей стране! Я знаю, что ты не идиот.

Он долго молчал, а затем коротко пожал плечами.

– Мы всегда с тобой хотели разного, Ляля. Но это ты научила меня мечтать. И я шёл к своей мечте: строил мой идеальный мир, несмотря ни на что… Тебе на это банально не хватило смелости.

С каждой секундой Бимбикен было всё труднее держать себя в руках.

– Значит, не сожалеешь, – прошептала она и вскинула ладони.

– Почему же… – Роттер посмотрел ей в глаза. – Жалею, что не избавился от Эстель и её отродья сразу после революции. Потому что Сэптену пообещал, в обмен на информацию и лояльность, чтоб его! Плевать на вашу подмену – если бы мы их убили, ничего бы не вскрылось.

Бимбикен удивлённо вскинула брови. Она не знала этой детали.

– Обещания во Флориендейле невозможно нарушить, – со смешком сказала она. – Это древнейший священный договор, право на справедливый суд. Тебе следовало бы знать такую важную деталь об этой стране, раз уж ты решился ей управлять.

Он смотрел на неё в неверии, не готовый признать, что магия, которую он так ненавидел и от которой стремился избавиться, все эти годы преследовала его.

– Осцельс Сэптен наверняка об этом знал, – добавила Бимбикен, – и хотел защитить от тебя Эстель. После твоего обещания никто не смог бы причинить им вред по твоему приказу, даже если бы захотел. Пока Осцельс не умер, конечно…

Тут она вспомнила про собственное обещание и взмахнула рукой. Стул вспыхнул, ножки кровати задымились, а больше в комнате нечему было гореть. Но она не беспокоилась – знала, что к рассвету здесь будет лишь пепелище, а пока что у неё было достаточно времени, чтобы вывести наружу его обезумевших телохранителей. Роттер вскочил с кровати и бросился к окну, но и рамы уже пылали. Бимбикен поджала губы, спокойно повернулась к нему спиной, вышла и закрыла за собой дверь. Он прокричал ей вслед, едва различимо за треском дерева: «Ты никогда меня не любила!» И это твои последние слова, Роттер?

– Нет, любила, – тихо сама себе сказала Ляля Бимбикен. – Но, видит Ангел, я просто плохо разбираюсь в людях.

Мама будет жить! Кассандра не могла перестать улыбаться – она сидела рядом и видела, как трепещут её ресницы. Мама дышала ровно и глубоко; ноздри дрожали, впуская в себя пары растения, вытапливаемого Анель на крошечной самодельной печке.

– Прогресс налицо, – заметила Мари из-за спины Кассандры. – Анель, сколько ещё?

Анель сдвинула брови и уставилась в потолок, размышляя.

– Если погода не изменится, то завтра вечером или послезавтра Роза очнётся, – сказала она.

– Погода? – удивилась Мари.

– Ох уж эти травники! – Кассандра расхохоталась. У неё на душе было так легко и светло, как не бывало, наверное, уже много месяцев… Да что там! Как никогда в жизни.

В дверь громко постучали, но открыть никто не успел: Лидия с визгом ворвалась в дом и сразу же бросилась к подругам. Она заметно вытянулась за эти несколько месяцев. Стафис вошёл вслед за сестрой, побарабанив ещё раз костяшками пальцев по косяку для приличия. Он, наоборот, осунулся – сколько тревожных дней и бессонных ночей кроется за этой широкой улыбкой? Кассандра краем глаза взглянула на зардевшуюся Мари в объятиях Лидии. Все мы связаны друг с другом тончайшими ниточками, словно в одной гигантской паутине. Отправляясь на поиски Мари, Кассандра совсем упустила из виду, что она не единственная, кто сходит с ума от беспокойства. И что не нужно быть роднёй, чтобы любить кого-то. Быть родственной душой вполне достаточно.

– Касси, ваша почта в мисочке у раковины, – крепко сжимая Кассандру, сказала Лидия. – Там тебе письмо из университета.

– Откуда ты знаешь?

– Ну… я всё читала, – призналась Лидия.

– Ты… что? – ужаснулся Стафис.

– Э-э… – Лидия уставилась в пол, но тут же вскинула глаза на Мари и Кассандру. Её щёки пылали. – Я всё думала, вдруг от вас будут новости или ещё что-то важное!

Стафис спрятал лицо в ладонях, тихонько посмеиваясь. Конечно, они не сердились на Лидию. Мари потрепала её по плечу, а Кассандра направилась к раковине. Какое ещё письмо из университета?

– Да это просто шутка года, – заметила Мари, читавшая через плечо Кассандры.

Кассандра аккуратно сложила письмо и покачала головой. Говорят, если верить в мечту, то она обязательно сбудется. А то, что Кассандре теперь не до института и грантов, – разве это не было мечтой многих, многих тысяч людей? Неудивительно, что их мечта перевесила.

– Слушай, а как теперь быть со всем этим? – задумчиво продолжила Мари. – Институт же больше не федеральный. Теперь он… королевский?

– Думаю, этот вопрос сейчас не в приоритете. Ты бы видела тот огромный список, который Камила составила! – воскликнула Кассандра и бросила взгляд на старые, пожелтевшие с годами часы на стене. – И поэтому нам, наверное, пора выдвигаться во Флору.

– Передавайте привет Веронике, – попросила Мари. – И Вилмору Госсу!

– Он тоже во Флоре?

– В городской полиции. Вероника общается с его сыном.

Отец кивнул, вставая со стула в углу комнаты, где он просидел последний час, гипнотизируя мамино лицо и вместе с ней вдыхая лечебные пары.

Он запряг лошадь и сел на козлы, а Кассандра устроилась сзади на кипе жёсткого сена. Это было совсем не по-королевски, но зато по-настоящему, как она привыкла. Касси застегнула на молнию свою старенькую куртку и прижала к груди блокнот с рисунками. Когда вся жизнь переворачивается с ног на голову, важно иметь при себе что-то, что будет напоминать, кто ты и откуда. Иначе голова кругом…

– Поспи, дочь, – сказал Ремко, натягивая вожжи, – пока есть возможность. Я на страже!

Кассандра завернулась в тёплый плед и устроилась поудобнее. Надо же, её отец рядом. Вот это точно шутка года!

Во Флоре уже вовсю кипела жизнь – Кассандра не ожидала, что это произойдёт так быстро. Неужели даже после всего пережитого она по-прежнему недооценивала горе и ужас людей, мир для которых рухнул после революции Роттера? Как рады они были вернуться домой! На улицах и площадях высились горы кирпичей и стопки досок, стояли в ряд канистры с краской. Взрослые скоблили и драили, выносили мусор, заносили мебель, время от времени замирая и глядя в без облачное бирюзовое небо. Дети, никогда и не знавшие Флориендейла, мыли окна и подметали дорожки – всем нашлось занятие. Кассандра заволновалась, и внезапно ей стало душно под пледом. Был ли во всём этом какой-то порядок? Кто руководил процессом? Нужно ли ей вмешаться? Но на углу она заметила ребят с зелёными и жёлтыми повязками на руках и успокоилась. Она не одна. Она никогда больше не будет одна! Их миллионы.

По пологой извилистой дорожке, проложенной здесь давным-давно для повозок, кибиток и карет, отец подвёз её к замку на холме и остановился у резных ворот. Ворота были подняты, и дежурила перед ними Гиория. Кассандра соскочила с повозки и поспешила ей навстречу. Гиория расплылась в своей наигранно ядовитой улыбочке.