Донован Фрост - Храм ночи
Голос его нарушил тишину, царящую в пещере. Струи воздуха потекли быстрее, мерцающие огоньки заплясали на стенах усыпальницы, то затухая, то вспыхивая ярче, а потом закрутились в вихре.
Армледер чувствовал, что вокруг собираются невидимые колдовские нити. Даже воздух сгустился и насытился текущей от мавзолея Силой. А Торкиль продолжал размеренно вещать:
— Здесь покоятся последние из великих повелителей мира, Те, Кто Извне снизошли к своим слугам и стали Теми, Кто Внутри. Сегодня — последний день их заточения — день Накануне. Завтра же, в полночь, свершится великое Действие, и в мир вернутся его хозяева. Те, кто отвергнут, будут покорены, а те, кто падет ниц перед ними, возвысятся. Но особая милость Хозяев снизойдет на тех, кто принял их еще до прихода. Мы, Блистательные, станем превыше всех пред ними. Пойдем же туда, где находится средоточие Силы. Ты кроме меня единственный, кому дарована такая честь. Прими же в себя Тех, Что Вовне!
Он шагнул вперед, прошел между змеиных зубов. Армледер, превозмогая страх, сделал один шаг… второй… В голове его взвихрились причудливые образы, складываясь в обрывки видений. Полыхал огонь на жертвеннике змеелюдей, обильным потоком лилась человеческая кровь. Восставали из пепла древние города, овеянные холодной жутью построенные на человеческих костях. Поднимались из склепов короли змеиного народа, поднимались для того, чтобы ввернуть себе власть над миром. В усмешке одного из них Армледеру почудилось что-то знакомое.
Он пригляделся. Стоявший впереди Торкиль нетерпеливо сделал приглашающий жест. Его длинная гибкая рука, скрытая под широким плащом, мелькнула, словно хвост змеи в густой траве. Армледер смотрел на брата и видел, как знакомые черты расплываются, обнажая его подлинный лик. Словно человеческая плоть кусками отваливалась и вместо лица человека возникла морда змеи.
Армледер перевел глаза вниз. Теперь он понимал, что отображала тень Торкиля, которую тело брата отбрасывало в этом мертвом голубоватом свете. Увиденное им существо должно было отбрасывать именно такую тень.
Гулко стучала в ушах кровь. Окружающее подернулось туманом безумия — человеческий мозг не в силах был вместить ужас происходящего. Давно уже мертвые люди-змеи, извечные враги человеческого рода, исчезли с поверхности земли, даже легенды о них постепенно забылись, стали казаться пустыми россказнями. И вот теперь они снова готовятся к возврату, хотят ворваться в мир, вновь подчинить себе человека…
Армледер шатался от нахлынувшей волны омерзения, смешанного с ужасом и ненавистью. Скалились зубы Торкиля — того существа, что было Торкилем, а теперь, отдав свою душу новым хозяевам, превратилось в отвратительное подобие человека.
— Откройся навстречу неизбежному, брат! Не мешай Тому, Кто Вовне, войти в тебя! — звучал в ушах глухой голос Торкиля.
И уже не в ушах, а внутри головы эхом вторили ему невнятные слова. Тихий шипящий голос медленно цедил их одно за другим на древнем змеином языке, и с ужасом Армледер чувствовал, что понимает обращающегося к нему.
— Не противься, отдай мне себя. Ты сам пришел к порогу моего жилища. Шагни дальше. Здесь тебя ждет то, о чем ты и не мечтал. Твое тело наполнится новой силой. Ты станешь непобедим и грозен. Все враги рассыплются перед тобой. Сделай шаг. Приблизься ко мне, откройся мне, и я войду в тебя. Ты станешь…
Превозмогая завораживающий шепот, Армледер шагнул к Торкилю. Он сумел сосредоточить взгляд. Теперь пред ним вновь было знакомое лицо брата. Чудовищный змеиный образ исчез, сполз с него, словно змея сбросила шкуру. Но тень, медленно извивающаяся у его ног, была тенью змеи.
— Будь ты проклят! — крикнул Армледер и выхватил кинжал. — Отправляйся к своим хозяевам!
Он нанес молниеносный удар, от которого не было спасения. Кинжал распорол балахон Торкиля и глубоко вонзился в тело. Армледер отскочил назад, снова полоснув по начавшей расплываться и терять четкие очертания фигуре. Клинок прорезал длинную полосу на груди брата. Торкиль пошатнулся.
— Еще мгновение, и он упадет, — отметил про себя Армледер.
Но Торкиль устоял и медленно начал выпрямляться. Из длинной раны сочилась вязкая зеленоватая жидкость. Лицо превратилось в змеиную маску. Он провел рукой по груди, посмотрел на ладонь и развернулся к Армледеру.
— Ты хотел убить меня! — загремел голос, который не походил ни на голос Торкиля, ни на другой человеческий голос.
Стремительно, как атакующая змея, Торкиль бросился на своего брата. Армледер получил сокрушительный удар в грудь, но успел ответить с быстротой леопарда. Словно когтистая лапа хищника, сверкнул его кинжал, а на горле Торкиля появился глубокий разрез, почти отделивший голову от туловища. Но и это не остановило его.
Как молотобоец, размеренно и сильно он наносил удары. Лицо Армледера превратилось в кровавое месиво. Последнее, что аквилонец увидел сквозь застилающий глаза туман, — это быстро затягивающаяся рана на шее Торкиля. В бешенстве он нанес наугад еще несколько ударов кинжалом, понимая, что бессилен против создания, вселившегося в тело его брата.
Глава двадцать четвертая
Барон Оливей был старым служакой. Даже ветераны немедийского воинства с трудом могли припомнить сражения, в которых не гремело имя воинственного вельможи. Многочисленные походы, изнурительные осады и кровопролитные битвы приучили его к определенному распорядку, каковому Оливей неуклонно следовал уже и сам не помнил столько лет. Распорядок этот был донельзя прост — отсутствие явного для подчиненных плана дня и ночи.
Никто из офицеров, оруженосцев или простых ратников не мог сказать заранее, что будет делать на биваке их командир: или вдруг уляжется спать посреди дня, подложив под голову изукрашенное жемчугом седло, дар самого короля, или бросится к обозной страже проверять, не затупились ли тут мечи и не ослабли ли тетивы луков. Он знал наизусть не одну сотню имен простых воинов и, обходя посты, мог запросто вспомнить имя часового. А тут уже — горе нерадивому, почет и слава прилежному. Оливей в гневе был страшен, но никто не мог пожаловаться на скудность его похвал и наград.
Сейчас была бархатная ночь. Лиловые облака плыли по темным небесам, словно воинство призраков объезжало свои бесплотные владения, любуясь яркими звездами и полной луной, чей молочно-белый свет изливался на отдыхающую земную твердь. Пограничный гарнизон Немедии спал в зыбком лунном свете, спал и палаточный лагерь, раскинувшийся прямо под укрепленными стенами. Несколько дней кровавой неразберихи вокруг мятежа Блистательных были позади. Прибывшие из Бельверуса войска готовились тронуться в обратный путь, а седые ветераны посмеивались в усы на вопросы новобранцев о странных и бессмысленных маневрах. Десяток наскоро сколоченных виселиц, на которых болтались тела мятежников и их самых ярых приспешников, сейчас были пусты и чернели в серебристой тьме, словно гнилые зубья. Прохладный ветер шевелил обрывки веревок, да примостившиеся под обозными телегами псы все еще помнили, под какими кочками и корягами они зарыли последние косточки, принадлежавшие некогда Блистательным.
